– Да пусти же ты... – пискнула Наташа, изо всех сил пытаясь вырваться. Но изнеженный Аркадий, оказывается, был все-таки довольно силен – его руки, точно клещи, сжали ее, лишив возможности двигаться. И он поцеловал ее, обдав запахом одеколона и дорогого коньяка...

Наташе показалось, будто она сейчас умрет. Эти мягкие влажные губы, с такой нежностью впившиеся в нее... Она обмякла на миг, потеряв всякую способность двигаться, чувствуя, как ее водоворотом уносит в темную бездну.

– Нет!

– Да тише ты! – рассердился Аркадий.

– Нет... – Наташа каким-то отчаянным усилием разжала его объятия. – Если ты... если ты еще раз... – Она задыхалась – перед ее глазами продолжала кружиться темная бездна. – Я закричу! Пусть все услышат – мне все равно!

– Какая же ты... дикая... – укоризненно покачал головой Аркадий, ничуть не испугавшись ее угроз. – Что же тебя так сдерживает, а? Прямо какая-то загадка. Может быть, ты вспомнила о Максиме?

Наташа молчала, с трудом переводя дыхание.

– Нет, дело не в Максиме, – вдруг заявил Аркадий, пристально и как-то холодно разглядывая Наташу. – Совсем не в нем. А в чем? О чем ты думаешь, Наталья?

– Я же сестра ее! – прошептала она. – Я сестра твоей жены. Ты забыл?

– Ну и что? А ты не знала разве, что сестры – всегда лучше?

– Какой же ты негодяй... Я и не знала, что ты такой негодяй!

Наташа подошла к распахнутому окну, поглядела вниз.

В прохладных сентябрьских сумерках едва покачивались деревья, росшие на газоне перед домом, желтела трава на черной земле... Третий этаж.

Аркадий не отпустит ее сейчас – ясно и четко поняла Наташа. Он привык добиваться своего – капризный, упрямый ребенок сорока с лишним лет. Ему все равно, что в соседних комнатах его жена и дочь. И он знает, что она будет молчать. Потому что больше всего на свете она любит свою сестру и племянницу. Ради их покоя она будет молчать.

Водосточная труба на расстоянии полуметра, шедшая вдоль выступа стены... Третий этаж.

Наташа молниеносно перекинула ноги через подоконник и вцепилась в трубу. Кажется, крепкая. Должна выдержать.

– Ты что?! – шепотом закричал сзади Аркадий. – Упадешь!..

– Не упаду, – мрачно ответила Наташа. – Если не будешь меня хватать, то не упаду.

Он, кинувшийся было к окну, замер с широко раскрытыми глазами.

Наташа заскользила вниз, быстро перехватывая скобы, которыми труба была прикреплена к дому. Никакого страха высоты, только одно-единственное желание – побыстрей сбежать от Аркадия.

Метрах в двух от земли одна рука у нее сорвалась, и Наташа рухнула вниз, ободрав себе колено. Она упала на землю молча, упрямо сцепив зубы, – ни единого звука не вырвалось из ее груди. Она тут же встала и захромала к дороге, даже не посмотрев вверх.

Стемнело, но фонари еще не успели зажечься, и Наташа благословила спасительный сумрак. Слезы брызнули у нее из глаз, и она, не стесняясь, заплакала. Что же делать? Это ужасно... Как он мог, но как он мог!..

Только сейчас она поняла, какому риску подвергала себя, съезжая вниз по старой водосточной трубе. А потом совсем другое чувство охватило ее, такое сильное, что даже слезы на глазах моментально высохли. «Он лишил меня дома. Моего дома, в котором я родилась, в котором провела детство и юность! Теперь я вряд ли вернусь туда. Там все отравлено, там все испорчено... им! А как он говорил об Анне... – сжала кулаки Наташа. – И она еще его любит! А Настя?! Моя бедная Настя! Его мало убить... Из-за него я останусь одна – без Насти и Анны! Как я буду с ними теперь видеться? Он лишил меня всего – всего, что у меня было...»

Наташа всей кожей ощутила свое одиночество – такое беспредельное, что вряд ли кто-то смог бы ей помочь. «А Никита? – вспомнила она. – Если бы он узнал обо всей этой истории – что бы он сказал?» Мысли о Никите с новой силой охватили Наташу, и она решила, что только он смог бы ее утешить. Вернее, Наташу могло утешить только одно – присутствие рядом Никиты...

Дома Макс заметил, что Наташа не в себе, и попытался выведать, в чем причина ее плохого настроения. Но меньше всего ей хотелось открывать всю правду своему другу. Макс не пощадил бы Аркадия. Он не стал бы жалеть Анну с Настей, он непременно устроил бы что-нибудь такое... Что именно – Наташа представить не могла, одно она знала точно: Макс бы этого безобразия терпеть не стал. В лучшем случае разразился бы скандал. Скандал, после которого все отношения между бывшими родственниками окончательно бы прервались.

Наташа пожаловалась на усталость и поскорее легла спать. Она не стала ни о чем рассказывать Максу, хотя он был так нежен с ней и предупредителен – кажется, человека нежнее его нет на всем белом свете...

* * *

– Алло! – сказала Наташа. – Алло, вы меня слышите?

– Слышу, – удивленно отозвался мужской голос в трубке. – С кем я говорю?

– Вы меня не знаете, – сурово произнесла она, хотя все у нее внутри дрожало от волнения. – Это я нашла рюкзак. Ваш дедушка вам его отдал?

– Да... Послушайте! – Кажется, голос на том конце телефонных проводов тоже стал взволнованным. – Наталья, да? Наталья, огромное вам спасибо! Вы не представляете, как я вам благодарен! Дело в том, что я не успел скопировать последние файлы, а у меня там очень много нужной информации, я без нее просто как без рук был...

Наташа закрыла глаза. Ей безумно нравился его голос. Голос Никиты. И он говорил с ней!

– Словом, я даже не представляю, как выразить свою признательность. Чего бы вы хотели, Наталья?

«Я хотела бы тебя – навсегда. Всего. Чтобы ты был только мой...» – как-то само собой прозвучало в голове Наташи. Разумеется, вслух произнести это было нельзя.

– Ну, вы могли бы пригласить меня куда-нибудь... – прошептала она, памятуя о советах Мириэль Подкопаевой.

– Да? Хорошо! – тут же отозвался Никита. Но Наташе показалось, что особой радости в его голосе не было. Так, обычная вежливость. – Где мы могли бы встретиться, и в какое время вам удобнее?

– В любое, – прошептала Наташа.

– Тогда сегодня. Через час, на Тверской, у памятника Пушкину... Вас устроит?

– Вполне... – выдохнула она.

Она нажала на кнопку отбоя и спрятала сотовый телефон в карман.

Перед ней, у толстого витринного стекла, вились ветви плюща обыкновенного, спускавшегося почти до пола. Сквозь зеленую сетку треугольных листьев были видны улица и люди, спешившие по своим делам. Наташа стояла в своем углу среди зарослей растений и не хотела вылезать отсюда. Она была слишком ошеломлена разговором с Никитой. Неужели сбывались все ее мечты?

– Наталья, ты где? – сердито крикнула Вика Абрамова на другом конце зала. – К тебе покупатель!

Наташа нехотя нырнула под завесу переплетенных ветвей.

– Девушка, мне нужен фикус! – нетерпеливо произнес мужчина в коричневом дождевике. – У тещи день рождения, я хочу подарить ей фикус... А что, пусть цветы выращивает!

– Вам какой? – спросила Наташа.

– Мне просто фикус! А разве есть какие-то разновидности?..

– Конечно, – кивнула она. – Подойдите сюда... Вот перед вами фикус Бенджамина. Это – лировидный. Позади – фикус бенгальский, его еще называют баньяном... Вот – самшитолистный. Вам какой?

– О господи... – растерянно произнес мужчина, и кадык на его острой шее заходил вверх-вниз. – Я и не знаю, что мне надо...

– Наверное, вам нужен каучуконосный, – решительно произнесла Наташа, – вот этот, с широкими темными листьями. Классика в мире фикусов, так сказать... Узнаете?

– Да-да! – обрадовался мужчина. – Именно он мне и нужен! Именно такой был у моей бабушки когда-то, очень давно...

– Касса там, за углом, – сообщила Наташа. – Да, имейте в виду – это растение не любит переувлажнения. Поливайте его очень аккуратно – иначе он погибнет. А листья можно покрыть специальным воском для растений – тогда они будут блестеть, точно лаковые. Воск продается в соседнем отделе.

– Мерси, огромное мерси...

Через полчаса магазин закрылся. Наташа побежала к метро – она очень боялась опоздать. «Что я скажу Никите? – лихорадочно думала она. – Нет, я ему сначала ничего не скажу – пусть сам говорит. Но надо же поздороваться! Ладно, я ему просто скажу – здравствуйте. З-зд-р... Ой, нет, какое неудобное слово – я непременно собьюсь... Скажу ему – привет. Хотя, если подумать, «привет» – тоже не подходит. Так говорят друг другу только хорошо знакомые люди. «Привет, Никита!» – «Привет, Наташа...»

Выходя на Тверскую, она почувствовала, как у нее горят щеки, и испугалась: «Я покажусь ему уродиной! Тоже мне – Марфушенька-душенька со свекольным румянцем!» По пути Наташа купила газету и села на круглую скамью, недалеко от памятника. Все места вокруг были заняты, а непосредственно перед памятником стояла даже небольшая толпа. Кто с цветами, кто без, большинство парней и девушек сжимали в руках сотовые телефоны. Казалось, в такой теплый сентябрьский вечер никто не хотел оставаться дома.

«Все это неспроста! – неожиданно озарило Наташу. – Он сам назначил мне место, где обычно встречаются влюбленные! Я – его возлюбленная...»

От этой мысли ей стало жарко.

И тут она увидела Никиту.

Он стоял перед бронзовым Пушкиным и оглядывался по сторонам. Бежевый свитер, темно-серые брюки, аккуратно приглаженный затылок... Он вдруг показался Наташе каким-то невероятным красавцем! И при всей своей реальности – недоступным, словно бог, спустившийся с Олимпа. В руке у него был букет. Он принес мне цветы! Ей! Наташа почувствовала себя на грани обморока.

Никита сделал круг около памятника, заглядывая в лица прохожих и стоявших девушек, затем медленно пошел дальше – туда, где стояли полукруглые лавки и где сидела Наташа. Но девушек здесь слишком много – слишком для того, чтобы обращаться ко всем подряд. И все-таки он подошел к какой-то блондинке, о чем-то спросил ее... Та с улыбкой покачала головой.

«Пытается найти меня!» – сообразила Наташа. Самое время было встать и подойти к нему, но она медлила. Словно набиралась решимости. Вот Никита посмотрел прямо в ее сторону...