— Увидимся дома, детка, — говорит он, прежде чем выйти из ресторана.

— Ну, он быстро учится, — улыбается Ашер. Новембер толкает его локтем в ребра, закатывая глаза, чем смешит меня.

— Нам пора домой, — Новембер встает из-за стола. Глядя на Кару, она спрашивает. — Хочешь, мы тебя подвезем? Нам по пути.

— Конечно, — пожимает она плечами, смотря на меня.

— Все в порядке. Увидимся завтра в магазине.

Мы все одновременно выходим из ресторана, и я направляюсь в противоположную сторону от них. Когда я подъезжаю к дому, Тревор как раз открывает дверцу своего грузовика. Я смотрю, как он вылезает с упаковкой пива в руке. Он кладет ее на заднее сиденье грузовика и идет к моей машине, открывает мою дверь, наклоняется и отстегивает меня.

— Ты быстро добралась, — говорит он, притягивая меня в объятья и захлопывая дверцу моей машины.

— Кара поехала с Ашером и Новембер.

— Хорошо, — бормочет он мне в рот, прежде чем прикусить мою нижнюю губу. Он отбрасывает мои волосы в сторону, и его рот опускается на мою шею. Люблю, когда он берет меня под свой контроль. Я стону, его зубы слегка царапают меня, передвигаются вверх к уху и прикусывают его. Тревор поднимает меня, а затем останавливается у своего грузовика, хватая пиво. Я пытаюсь избавить его от одежды, пока он идет. Расстегиваю его клетчатую рубашку и наклоняюсь вперед, что лизнуть грудь.

— Господи, — слышу я, когда начинаю тереться о него, пока он пытается открыть дверь. Когда дверь открывается, раздается громкий глухой стук, а затем обе его руки оказываются на моей попке. Его рот обрушивается на мой. Одной рукой я хватаю его за волосы, а другой тянусь к ремню. Его рот отрывается от меня и продолжает путешествие вниз по подбородку и шее, затем останавливается на груди и прикусывает сосок через блузку и лифчик, заставляя меня стонать. Я убираю свои руки от его тела, хватаюсь за блузку и снимаю ее через голову, затем расстегиваю бюстгальтер. Тревор прижимает меня к стене, удерживая бедрами, сжимает обе мои груди, облизывая сначала один сосок, потом другой. Он опять целует меня в губы, а руки тянутся к моей заднице и бедрам, его пальцы впиваются в мою обтянутую джинсами кожу, пока он ведет нас в спальню.

— Ты мне нужен, — шепчу я, кусая его за мочку уха, а потом облизывая шею. Он прижимает нас к стене, его рот опять врезается в мой. Мы оба тяжело дышим, когда Тревор начинает расстегивать мои джинсы.

— С этого момента тебе разрешено носить только платья, — ворчит он, заставляя меня улыбнуться, прежде чем укусить меня за шею. Затем опускает голову, чтобы снова лизнуть мой сосок, от чего моя голова с глухим стуком ударяется о стену. Я, наконец, снимаю с него рубашку и бросаю ее на пол, кусая его за ключицу. Он снова начинает двигаться, мои ногти впиваются в его спину, когда он проводит пальцами по шву моих джинсов. Я чувствую, как между моих бедер скапливается влага. — Мне нужно попробовать тебя. Я думал об этом весь день, — говорит Тревор, заставляя мое тело дрожать и делая меня еще более мокрой.

— Пожалуйста, — хнычу я, даже просто мысль о том, что он это делает, сводит меня с ума. Я кусаю его за шею, прижимаясь к нему. Внезапно все движение прекращается. Я думаю, что, возможно, укусила его слишком сильно, пока не почувствовала, что он начинает дрожать.

— Что за херня? — кричит Тревор, крепче прижимая меня к себе. Я поднимаю голову, смотрю ему в глаза и вижу, что он на самом деле дрожит от ярости, оглядываюсь через плечо и вижу Джен, привязанную к нашей кровати.

— Срань господня, — шепчу я, глядя на Джен, которая распростерлась на кровати с широко раздвинутыми ногами, одетая только в маленькие кружевные трусики.

— Какого черта ты здесь делаешь? — рычит Тревор, подводя нас к комоду, все еще крепко прижимая меня к своей груди. Он вытаскивает из ящика рубашку, разворачивается, ставит меня на ноги и одевает мне рубашку через голову. — Ты в порядке? — ладонями он обхватывает мое лицо, смотря мне в глаза. Когда я вижу обеспокоенное выражение на его лице, я отступаю на шаг назад. Мой желудок скручивает, когда он в отчаянии тянется ко мне, но я делаю еще один шаг назад, потом еще один, пока не достигаю двери спальни, жестом приглашая его выйти. Тревор смотрит на кровать, потом на меня. Моя кровь, которая до этого просто медленно булькала, начинает закипать. Я собираюсь убить эту чокнутую суку. Я смотрю в ее сторону и вижу, что она наблюдает за нами, ничего не говоря. Я не хочу больше смотреть на нее, пока Тревор не выйдет из комнаты. Он подходит ко мне, низко опустив голову. Пытается дотронуться до меня, но я качаю головой, все мое тело гудит от гнева. Когда он наконец-то выходит за дверь, я закрываю и запираю ее за ним. Я оборачиваюсь и вижу, что Джен пристально смотрит на меня, ее губы шевелятся, но она ничего не говорит. Я иду к ней. Ее глаза следят за мной, и чем ближе я подхожу, тем шире они становятся.

— Так значит, ты думала, что придешь сюда, привяжешь себя, а когда Тревор вернется домой, увидит тебя в постели и затрахает до потери сознания? — спрашиваю я, глядя на узлы на ее лодыжках, подозревая, что кто-то другой, должно быть, связал ее, потому что ее руки связаны таким же образом, и так же крепко.

— Что ты здесь делаешь? — шепчет она, глядя на дверь. Я думаю, что она в шоке или что-то в этом роде. Эта девушка никогда не может закрыть свой рот, и теперь не может даже сформировать несколько слов.

— Не делай вид, что как будто не знаешь, что я здесь живу.

— Тебя не должно было быть здесь. — От гнева в ее голосе мои брови взлетают вверх.

— Я не должна была возвращаться в свой собственный дом?

— Он даже не хочет тебя! — кричит Джен, ее тело мечется по кровати.

— Ты ведь знаешь, что мы собираемся пожениться? — Я скрещиваю руки на груди, глядя на нее сверху вниз.

— Он вернется ко мне.

— Вау, ты совсем спятила!

— А как, по-твоему, я смогла привязать себя? — Она перестает дергаться и ухмыляется. Я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться над тем, какая она глупая. Теперь, когда я думаю об этом, если бы я повезла Кару и вернулась домой позже, ее план мог бы сработать. И эта мысль выводит меня из себя еще больше.

— Для человека, у которого так много сталкерских наклонностей, ты многого не знаешь, — сказала я, осматривая комнату и замечая ее сумочку на комоде.

— Я не ст-сталкер, — бормочет она, оглядываясь вокруг, дергая себя за запястье и пытаясь освободиться.

— Правда, ты уверена? Потому что я почти уверена, что это именно то, что делает сталкер. — Я открываю ее сумочку, нахожу телефон и просматриваю сообщения. Найдя именно то, что нужно, я нажимаю кнопку вызова.

— Что ты делаешь с моим телефоном? — кричит Джен. Я беру покрывало с края кровати и набрасываю на нее, напоминая себе сжечь все постельное белье, когда она уйдет.

— Здравствуйте, мистер Карлсон. Джен здесь, у Тревора дома, и ей нужно, чтобы вы приехали и забрали ее. О, и если она вернется снова, я предъявлю обвинение во взломе и проникновении.

— Ты чертова сука! Что, нахрен, с тобой не так? Ты сумасшедшая? — заорала сучка, дергаясь сильнее, чем раньше. Я знала, что ей не понравится, она всегда была папиной дочкой. Кроме того, ее папочка платит за школу и все остальное, что ей нужно, поэтому его гнев влияет на ее банковский счет.

— Я собираюсь сказать это в последний раз, Джен. Тревор — мой, и если ты продолжишь делать подобные вещи, я превращу твою жизнь в ад.

— Я собираюсь сказать всем в городе, чтобы они перестали приходить в твой магазин, и ты лишишься бизнеса! — вопит она.

— Ты можешь это сделать, и я уверена, что кто-то из твоих приспешников послушается, но это не изменит того факта, что Тревор — мой.

— Он вернется. Они все возвращаются, в конце концов, — сказала эта сумасшедшая, заставляя мой гнев взлететь до небес. Я оглядываюсь и вижу на комоде ножницы, которыми сегодня утром срезала бирку на блузке.

— А что ты думаешь о девушках с челкой? — спрашиваю я, оглядывая ее.

— Что?

— Ну, знаешь, челка, — я делаю режущее движение пальцами вдоль лба.

— Никто не носит челку, — закатывает глаза Джен.

— Ты всегда была законодательницей моды, правда, Джен?

— Ты выжила из ума? Ты хочешь поговорить о прическах и одежде? Развяжи меня, нахрен! — визжит она. Я беру ножницы со стола и иду к кровати. Джен широко раскрывает глаза, смотрит на меня, потом на ножницы в моей руке. — Послушай, мне очень жаль, ладно? Пожалуйста, не убивай меня. — Я не могу сдержать злую улыбку, ее глаза становятся огромными, и я подношу ножницы ближе к ней, говоря очень тихо.

— Ты захочешь лежать очень тихо, Джен. Ты же не хочешь, чтобы я сделала тебе кривую челку или порезала тебя, правда? — спрашиваю я, схватив большой клок волос с ее головы.

— Не смей, — рычит она, но не двигается.

— Успокойся, — повторяю я сладким голосом, прежде чем щелкнуть ножницами перед большим пучком волос и начать стричь, звук, который издают ножницы, звучит как музыка для моих ушей. Когда я заканчиваю, у нее такая короткая челка, что видно девяносто процентов лба. — Ничего себе, я никогда не замечала, какой у тебя большой лоб. Жаль, что ты не любишь челки, они могли бы помочь скрыть это дерьмо, — замечаю я, качая головой. — Я уверена, что твой отец скоро будет здесь, я лучше пойду, — я бросила ее волосы в мусорную корзину у кровати и забрала ножницы с собой.

— Я тебя убью, мать твою.

Я пожимаю плечами и выхожу из комнаты, закрыв за собой дверь. Тревор стоит у стены, запрокинув голову и глядя в потолок. За дверью начинает визжать Джен, чтобы мы освободили ее, поэтому я кричу в ответ, что ее отец может сделать это, когда доберется сюда, что заставило ее орать во всю глотку. У меня появилась еще одна жестокая мысль.

Я подхожу к своей сумочке, которую бросила у двери, когда Тревор внес меня внутрь. Хватаю телефон, возвращаюсь в спальню, делаю несколько фото Джен и улыбаюсь, когда она мечется на кровати так сильно, что мне кажется, ее запястья могут сломаться.