— Тише, милая, всё хорошо. Новембер больше не живёт в комнате, поэтому ты можешь остаться там, и я дам тебе денег.

Я качаю головой.

— Я не могу взять деньги. Это будет как-то неправильно.

— Я не могу взять тебя на работу, — говорит он и кладёт правую руку на мою щеку.

Мне стыдно, что пришлось к нему обратиться, но деньги сейчас просто необходимы, а я не могу их взять просто так: мне нужно их заработать.

— Может, вы сможете порекомендовать мне другой клуб? — спрашиваю я, доставая телефон, чтобы записать любой номер, который он бы мог мне предложить.

— Ты не будешь работать в другом клубе, — говорит он, потирая лицо. — Иисусе, я, чёрт побери, не знаю, зачем вообще об этом думаю.

Когда его глаза снова поднимаются к моему лицу, я вижу, как вся эта ситуация рвёт ему душу.

— Послушай, ты можешь разносить напитки, но не работать на сцене.

— Хорошо, — я мгновенно соглашаюсь.

Я никогда не хотела работать на сцене. Но согласилась бы, если пришлось, но сама мысль о том, что придётся снимать одежду и стараться выглядеть сексуально, сводит меня с ума.

— А что скажет Тревор? — задаёт мне вопрос Майк, и я отворачиваюсь.

Тревор любит отпугивать парней, которые проявляли ко мне хоть какой-то интерес. Я влюблена в него, но эти чувства явно невзаимны. До недавнего времени он был мне другом, пока не родилась Джулай.

Закончили мы в его доме, празднуя с бутылкой водки. В итоге стало немного жарковато. Он опустил руку в мои трусики и спросил, как долго у меня этого не было. Я выпалила, что никогда. Я не имела в виду секс. Я говорила об огне, который он смог во мне зажечь, словно моё тело всё светилось изнутри. Как только я произнесла слово «никогда», он тут же остановился. Я постаралась объяснить ему, что на самом деле хотела этим сказать, но он полностью меня игнорировал. Затем, вручив мне юбку, он вышел из комнаты. До этого времени он просто избегал меня. Что, кстати, хорошо, потому что я больше не желаю быть униженной.

— Мои дела не касаются Тревора. Мы даже больше не общаемся, — произношу я, чувствуя печаль в голосе.

— Хорошо, — говорит Майк, пропуская волосы сквозь пальцы. — Можешь начать с завтрашнего дня. Только попроси Шеннон выдать тебе форму.

— Спасибо огромное, — тихо отвечаю я, разглядывая руки на коленях.

— Пока не за что, милая.

— Это много для меня значит. Я понимаю, как нелегко вам.

— Всё в порядке, милая, — вздыхает он, притягивая меня в свои объятия. — Увидимся завтра. Твоя смена начинается в девять, но нужно прийти в восемь. Я попрошу одну из официанток рассказать тебе, что да как. — Он встаёт и достаёт из кармана ключи. — Это от комнаты. Можешь зайти через дверь в подвал, которая сзади дома. Чувствуй себя как дома. Завтра я помогу тебе забрать вещи со склада и перевезти туда. — Я глотаю, стараясь контролировать эмоции, которые вот-вот готовы вырваться наружу. — Всё будет хорошо, Лиз, — снова повторяет Майк, прижимая меня к себе. — А теперь иди, возьми свою форму, и увидимся завтра.

— Хорошо, — шепчу я, отступая к двери. — Спасибо ещё раз, Майк. Увидимся завтра, — говорю я, покидая его кабинет.

Я нахожу Шеннон у бара. Она даёт мне что-то, что едва ли напоминает форму, скорее кусочки шёлка. А затем она отправляет меня домой.


***


— Привет, красотка, — говорит Бет, более известная как Бэмби, заходя в раздевалку.

Впервые встретив её, я испугалась. У неё идеальное тело: длинные ноги, каштанового цвета волосы, загар и золотые глаза. Она приехала в Теннесси из Монтаны где-то год назад и с тех пор работает в «Тизере».

Она научила меня обслуживать столики, разносить напитки и улыбаться для хороших чаевых. Я спросила её, почему она не работает на сцене. В смысле, ведь она там могла бы зарабатывать кучу денег. Но она сказала, что по природе неуклюжа, а кличка Бэмби не для того ей дана, чтобы работать там. Когда она была маленькой, её родители сказали, что она едва могла передвигать ноги, словно они вне её тела, поэтому и дали ей кличку Бэмби.

— Сегодня много народу? — спрашиваю я, нанося светло-розовый блеск на губы.

— Не очень. В одиннадцать здесь будет какой-то мальчишник, но они заказали приватную комнату. Рекс сказал, что ты сможешь мне с ними помочь. Чаевые должны быть отпадные, — говорит он, проходя к своему шкафчику.

Я смотрю в зеркало и на секунду забываю, кем являюсь.

Мои ярко-зелёные глаза стали заметнее после макияжа. Длинные светлые волосы распущены и падают на мои плечи, спускаясь к груди туда, где начинается корсет. Моя талия так сжата, что всё, что ниже, горит огнём. А ажурные чулки и чёрные шелковые трусики делают из меня модель из «Плейбоя». Несколько дней я тренировалась ходить на туфлях с высоким каблуком, чтобы не упасть лицом вперёд, когда делаю хоть шаг.

Я работаю здесь уже три недели. Чаевые замечательные, с графиком полный порядок и у меня есть, где поспать. Но единственный минус — я устаю. Работать на двух работах не так просто, особенно учитывая, что никто не знает о второй.

Я встречалась с Биллом два дня назад, и он рассказал мне новости о моём брате. Он узнал, что Тим был в Алабаме, но уехал, поэтому Биллу приходится снова его искать. Боюсь, мне придётся обратиться в полицию, но я не могу посадить брата за решётку.

— Ладно, красотка, я только переобуюсь, и мы можем выдвигаться. Но запомни, что на мальчишниках обычно люди сходят с ума, — говорит она, обувая пару шпилек на высокой платформе.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивая я, начиная волноваться.

За всё моё время работы только несколько раз парни распускали руки, но вышибалы приструнили их прежде, чем это вышло за рамки дозволенного.

— Ну, там пьют больше и ведут себя глупо большую часть времени.

Я хихикнула. Просто не сдержалась. Бэмби была стопроцентная лесбиянка и считала всех мужчин глупыми. Когда я только узнала об этом, то почувствовала некий дискомфорт, но потом выяснилось, что я вовсе не её тип. Она улыбнулась и покачала головой.

— Если у тебя будут проблемы, просто позови меня, и я помогу.

— Уверена, всё не так плохо, — говорю я.

Почему люди постоянно говорят эту фразу в конце разговора?


Тревор


— Слушаю, — я отвечаю на телефонный звонок, глядя на часы, и понимаю, что уже двенадцать часов ночи.

— Йоу, Ти. Тебе срочно нужно приехать в «Тизер», — произносит Кэш, и я сажусь в постели.

— Сейчас полночь, чёрт побери. Я не встану с постели, чтобы поехать к тебе в этот грёбанный стрип-клуб.

— Поверь мне. Скоро увидимся, — отвечает он, вешая трубку, прежде чем у меня возникает шанс послать его.

— Надеюсь, это стоит того, — бормочу я в стену.

Вставая, я натягиваю пару джинсов и майку, а затем иду к своему грузовику.

Подъезжая к клубу, я не могу не заметить огромное количество машин перед входом. Я замечаю Кэша, разговаривающего с одним из вышибал.

— Йоу, — приветствует он меня как обычно.

Он осматривается, прежде чем пихнуть меня за угол.

— Какого чёрта? — спрашиваю я, пытаясь понять, куда он вляпался.

— Когда зайдёшь внутрь, то держи себя под контролем, хорошо? — спрашивает он, а в его глазах я вижу панику.

— Что происходит? — спрашиваю я обеспокоенно.

— Когда я увидел её, то спросил Майка, какого чёрта она там делает. Он сказал, что ей нужны были деньги, но она не брала их у него просто так и угрожала пойти в другой клуб, если он не даст ей работу.

— Ты мне, чёрт побери, скажешь, про кого мы говорим? — спрашиваю я, перекрещивая руки на груди, стараясь не взять его и хорошенько не встряхнуть.

— Лиз, — произносит он, поднимая руки вверх. — О какой другой женщине я могу тебе говорить?

— Хочешь сказать, что Лиз сейчас в стрип-клубе? — спрашиваю я, сжимая челюсть до боли, думая о ней. На сцене. Полуголая. С мужчинами, которые поедают её взглядом. Теперь я сильно разозлён.

— Это всё твоя чертова вина, Ти! — вздыхает Кэш, пихая меня в грудь.

— В чём моя вина?

— Когда она пришла к Майку, он спросил её, что ты скажешь об этом, а она ответила, что её дела тебя не касаются.

Ну, это правда. Технически, я не имел права голоса в том, чем она хочет заниматься, но она моя, и я не собираюсь ни с кем её делить.

— Слушай, как я и сказал, держи себя под контролем. Эд, который сегодня на входе, сказал, что она работает на мальчишнике.

— Господи, это дерьмо становится всё лучше и лучше, — бормочу я, пробегая пальцами по голове.

— Хорошо, я поговорю с Эдом. Ты войдёшь и выведешь Лиз оттуда, но без всяких сцен.

«О, Господи, — думаю я про себя, — никаких денег не хватит, чтобы работать с этими людьми».


Лиз


Последние три часа я только и отрывала от себя руки. Я потеряла счёт фразам, что в мальчишник не включены прикосновения. Клянусь, если кто-то ещё тронет меня за задницу, то я пну его, не раздумывая.

— Можно ещё две бутылки, Рекс? — вздыхаю я, осматривая бар.

Я вижу Эда, нового вышибалу, у двери. Я сужаю глаза, пытаясь понять, с кем это он разговаривает. Чёрт! Напоминает Кэша, но это ведь сумасшествие: зачем ему здесь быть? Глупая тушь. Я несколько раз моргаю, но до сих пор ничего ясного не вижу.

— Кэш, — я слышу позади себя, а сердце подскакивает в горло.

Я смотрю через плечо и вижу, как Скиттлз идёт в направлении двери.

— О, Господи! — шепчу я, одновременно опуская голову.

Я поворачиваюсь и иду обратно в приват-комнату. Я думаю о том, как мне выбраться, но удача распадается на кусочки, когда Скиттлз пихает меня, а её поддельные огромные сиськи оказываются прямо у моего лица.

— Прости, — произносит она фальшиво-мягким голосом.

Я поднимаюсь, не дожидаясь, пока меня задушат. Освободившись, я начинаю ползти на коленях в комнату в надежде, что Кэш меня не заметит. Но мне перекрывает путь пара коричневых рабочих сапог.