Выхожу во двор перед общагой и взглядом ищу Териз. Она сидит на сломанной каменной стене. Мне тут же вспоминается еще кое-что. Териз ковыряет раскрошившийся камень, а при виде меня готовится спрыгнуть.

– Постой. – Жестом прошу ее успокоиться. – Давай помогу тебе найти друзей или того, кто подбросит тебя до дома.

– Ну, не знаю… – Она подозрительно присматривается ко мне. Думает, наверное, что я серийный убийца.

– Тебя просто домой подбросят. Друзья у меня, конечно, болтуны, но не обидят. Хочешь – я тоже поеду. Я-то сам пил, так что за руль не сяду.

Я вопросительно выгибаю бровь, а она качает головой.

– Ого, милашка-панк умеет быть рассудительным, – мило так поддразнивает меня Териз и улыбается.

– Иногда, – пожимаю плечами. – Я Зед.

Помедлив немного, она жмет мне руку.

– Приятно познакомиться, Зед. – Мое имя Териз произносит так, будто боится проглотить его.

– Взаимно, Териз.

Лэндон

Он ненавидел идеального мальчика, еще даже не встретив его. Когда отец сообщил, что у него появится брат, то ожидал, наверное, осчастливить сына. Ждал, что тот внезапно примет ценности вроде семьи и совместного ужина, выпечки – чтобы сойтись с его пасынком.

Когда же Хардин наконец повстречал этого мальчика, то ненависть только усилилась. Иной причины, кроме как чистая ревность, для злобы не было, ну и что с того? Да, он не знал поименно всех чемпионов и не следил за событиями в мире спорта, как новоявленный братец, и не умел произвести чарующего впечатления за столом. Он не был ровней отцовскому пасынку, но, меняя собственную жизнь, понял: он и не обязан. А ведь он так старался – выбиваясь из сил, – чтобы отстраниться от Золотого Мальчика… В итоге тот стал ему ближайшим другом.

* * *

В голове возникают три мысли:

Тут не так уж и людно.

Надеюсь, работы у Тессы сегодня не много, и мы сможем погулять.

Я скучаю по маме.

Да, я второкурсник в Нью-Йоркском университете, однако мама – один из моих лучших друзей.

Я очень скучаю по дому. Хорошо, что рядом Тесса – самый близкий, почти родной человек.

Знаю, когда парни поступают в колледж, они торопятся покинуть дом, уехать… Только не я. Мне дома нравилось, пускай он даже был мне не родной. Поступая в университет, я составил кое-какой план, а он не сработал. Я думал: перееду и начну серьезные отношения с Дакотой, моей школьной подружкой, мы давно уже с ней встречались. Увы, первый год в университете она хотела провести свободной.

Я ужасно переживал. И сейчас мучаюсь, но желаю ей счастья, пусть даже не со мной.

Сентябрь в этом городе холодный, зато, в отличие от Вашингтона, дожди тут редкость. Уже кое-что.

По пути на работу проверяю телефон – проверяю его раз по пятьдесят на дню, потому что мама беременна, скоро родит мне сестренку, и я хочу быть готов сразу сесть на самолет и примчаться к ней, если что. До сих пор мама присылала только фотографии поразительных вкусностей, которые готовит.

Срочных сообщений нет, но как же мне не хватает маминой стряпни.

На улице полно народу. Останавливаюсь у светофора вместе с толпой – главным образом туристов с огромными фотоаппаратами. Я смеюсь про себя при виде подростка, который делает селфи на огромный айпад.

Никогда таких не понимал.

Загорается желтый свет, толпа приходит в движение, и я прибавляю громкость в наушниках.

В Нью-Йорке я почти никуда без музыки. Даже не думал, что здесь будет так шумно; хорошо хоть немного разбавить звуки города.

Сегодня у меня Хозиер[6].

Я даже на работе наушников не снимаю – один по крайней мере, чтобы слышать, когда заказывают кофе. На входе в лавку я засмотрелся на двух мужчин в костюмах пиратов: они орали друг на друга, – и врезался в Эйдена, самого нелюбимого напарника.

Он высокий, намного выше меня. Из-за белобрысых волос напоминает Драко Малфоя. Короче, видок у него тот еще. Эйден к тому же грубоват, что только дополняет образ антигероя. Со мной он вежлив, но я-то вижу, как он поглядывает на студенток, которые заходят к нам в «Грайнд». Ведет себя так, будто у нас не кофейня, а клуб.

– Смотри, куда идешь, – бормочет он, хлопая меня по плечу, как будто мы на футбольном поле в одинаковых майках.

Сегодня Эйден разозлил меня рекордно быстро.

Ладно, шут с ним. Прохожу в подсобку и повязываю там желтый фартук, проверяю входящие на телефоне. Отправляюсь искать Пози – мою стажерку на пару недель. Она милая. Тихоня и работает усердно; а еще она с радостью угощается бесплатным печеньем – стимулом во время смены. Перепробовала все: шоколадные, шоколадные с макадамией, сахарные и еще какие-то подозрительные зеленоватые, приготовленные, наверное, только из натуральных, безглютеновых и не привозных продуктов.

– Привет, – улыбаюсь Пози, отыскав ее у машины для производства льда. Облокотившись на корпус машины, она читает надписи на пакетике с молотым кофе; улыбнувшись мельком, возвращается к чтению. Волосы у нее убраны за уши.

– Все равно не понимаю, как они могут брать пятнадцать долларов? – Она бросает мне пакет. – Тут кофе-то всего ничего.

Еле-еле успеваю поймать пакет.

– Не они, а мы, – поправляю я Пози и смеюсь. Кладу кофе обратно на столик. – Мы берем пятнадцать долларов.

– Я тут совсем недавно работаю, так что не могу говорить пока «мы», – задирает она меня и, сняв с запястья резинку для волос, перехватывает ею густые медно-рыжие кудряшки. Справившись наконец с волосами, Пози кивает – она готова к работе.

В зале она становится за кассу. На этой неделе Пози принимает заказы, на следующей, наверное, будет готовить напитки. Мне больше нравится принимать заказы: куда приятнее болтать с клиентами, чем обжигаться о кофемашину. У меня ни смены без ожога не проходит.

Привожу в порядок рабочее место. Когда звонит колокольчик на двери, оглядываюсь проверить, готова ли Пози. Ну еще бы, она уже навострилась приветствовать первых кофеинозависимых. К стойке, громко переговариваясь, подходят девчонки. Голос одной из них мне знаком. Это Дакота. На ней спортивный топик, мешковатые шорты и яркие кроссовки. Должно быть, только с пробежки. На танцы она одевается слегка иначе: боди и облегающие шорты. При этом смотрится все равно здорово. Как всегда.

Дакота несколько недель не заходила, и странно видеть ее сегодня. От волнения у меня дрожат руки; я тупо пялюсь в экран компьютера. Первой меня замечает Мэгги, подружка Дакоты. Увидев меня, Дакота широко улыбается. Кожа ее влажно поблескивает от пота; черные кудряшки собраны в пучок на макушке.

– Я надеялась тебя застать, – машет она рукой мне, потом – Пози.

Надеялась? Не знаю, что и думать. Мы, конечно, договорились остаться друзьями, но чего она хочет – поболтать или?..

– Привет, Лэндон, – машет мне рукой Мэгги. Улыбнувшись обеим, спрашиваю, что будут пить.

– Кофе со льдом, сливок побольше, – хором говорят девчонки. Они и одеты почти одинаково, но Мэгги все равно остается в тени Дакоты, у которой кожа оттенка карамели, а глаза ярко-карие.

Я как на автопилоте хватаю два стаканчика и загребаю ими лед. Затем разливаю уже готовый кофе. Дакота следит за мной, чувствую на себе ее взгляд. Мне слегка неловко; тут замечаю, что и Пози за мной наблюдает. Черт, надо ведь объяснять стажеру последовательность действий!

– Наливаешь кофе прямо в стаканчик со льдом. Кофе готовит вечерняя смена, чтобы он остыл.

Я объясняю азы, да еще перед Дакотой, и потому чувствую себя глупо. Мы с ней вовсе не враждуем, просто не общаемся и не гуляем как прежде. Я понял решение Дакоты прекратить отношения, которые длились три года, и принял его. Она ведь переехала в Нью-Йорк, у нее теперь новые друзья, новое окружение. Я не стал удерживать Дакоту и выполняю обещание быть просто другом. Я знаю ее много лет и всегда буду питать к ней теплые чувства. У меня уже была девушка, но только с Дакотой сложились серьезные отношения. Еще я встречался с Со, женщиной на три года старше меня; с ней мы просто приятели. Она, кстати, помогла Тессе устроиться в ресторан, где сама работает.

Я уже спрашиваю: не желают ли девчонки взбитых сливок (всегда их себе в напитки добавляю), когда раздается голос Эйдена:

– Дакота?

К моему смущению, Эйден через стойку тянется к ней. Берет за обе руки, и Дакота, широко улыбаясь, кружится.

Потом она, глянув на меня, чуточку отступает от стойки и нейтральным тоном произносит:

– Я и не знала, что ты здесь работаешь.

Чтобы не подслушивать их, отворачиваюсь. Смотрю сперва на Пози, потом на расписание у нее за спиной. Мне и правда нет дела, с кем теперь дружит Дакота.

– Я же вроде вчера вечером говорил, – напоминает Эйден, и я спешу кашлянуть, чтобы никто не слышал, какие звуки я издаю.

К счастью, никто ничего не слышал. Разве что Пози, которая изо всех сил старается спрятать улыбку.

Я не смотрю на Дакоту, но чувствую, что ей неловко общаться с Эйденом в моем присутствии. Она смеется точно так же, как смеялась, открыв подарок моей бабушки на прошлое Рождество. Такой милый смех… Бабуля обрадовалась, услышав его, хотя в подарок Дакоте досталась поющая рыбка на дощечке искусственного дерева. Еще раз услышав смех Дакоты, я понимаю: ей и правда неловко. Чтобы как-нибудь разрядить обстановку, протягиваю стаканчики с кофе и с улыбкой прощаюсь, говорю: до скорого.

Не дожидаясь ответа, ухожу в подсобку. Делаю музыку в наушниках громче.

Жду, когда вновь прозвенит колокольчик, возвещая, что Дакота с Мэгги наконец-то ушли, но тут понимаю: из-за репортажа о вчерашнем хоккейном матче я ничего не услышу. Пусть даже занято у меня одно ухо, аплодисменты болельщиков и стук шайбы о клюшки заглушат его звон. Возвращаюсь в зал и вижу, как Эйден учит Пози пользоваться стимером. Пози закатывает глаза; волосы Эйдена смотрятся странно на фоне облака пара.

– Он говорит, что они с Дакотой вместе занимаются танцами, – шепчет мне Пози.