– Еда здесь просто чудесная, – обещаю я ей и выбираюсь из машины. Внутри почти пусто. Мы садимся, и низкорослая официантка приносит меню. Я смотрю куда угодно, только не на Тессу.

Стоит нам сделать заказ, как она начинает расспросы, пытается разузнать о моем детстве. Туда я ее не пущу.

– Папа много пил и бросил нас, когда я была маленькая, – внезапно сообщает она.

Я хмуро смотрю в тарелку, стараясь не представлять, как она девочкой прячется от собственной версии моего козла-папани.

Заканчиваем еду, садимся в машину; я замыкаюсь в себе, сосредоточенно вожу пальцем по ляжке Тессы, выписывая небольшие узоры.

– Ты хорошо провел время? – спрашивает Тесса, когда мы подъезжаем к кампусу. Очень ждет ответа.

Да, время я провел замечательно. Хотелось бы повторения, чтобы она стонала, в то время как я ввожу и ввожу в нее палец.

– Да, – говорю вслух, – мне понравилось… Слушай, я бы проводил тебя до комнаты, но не хочу потом играть в допросы со Стеф…

Тесса разочарована, хотя изо всех сил пытается скрыть это за фальшивой улыбкой.

– Не переживай. Увидимся завтра, – грустно произносит она.

Мне приятна мысль, что Тесса не торопится уходить. Она смотрит на меня, ждет, что я скажу, а я только молча убираю ей за ухо выбившуюся прядку волос. Говорить тут нечего. Мне лишь хочется снова ощутить ее, почувствовать то безграничное спокойствие, что приходит с ее прикосновением. Тесса прижимается щекой к моей ладони; становится похожа на маленькую девочку, открытую, ждущую. Беру ее за руки и притягиваю к себе. Тесса придвигается и садится мне на колени. Мое тело еще хранит тепло солнца, а Тесса жадно водит пальцами по моей груди и животу. От ее прикосновений словно бьет током.

Притягиваю ее к себе. Запускаю язык в рот, дразню, готовый взять все, что она может предложить. Мне все еще мало, хочу большего. Вожу пальцами по ее теплому животику… и вдруг звучит отвратительный рингтон.

– Еще напоминалка? – спрашиваю я.

Тесса зарывается в сумочку. Экран ее телефона маленький, но я все же успеваю различить имя абонента: НОЙ.

Драгоценная школьная любовь. Звонит, именно когда Тесса у меня в машине, запустила мне язык чуть не по самые гланды. Тесса нажимает «отклонить» и улыбается. Выходит, не так уж она и невинна. Похоже, здоровый оргазм вытеснил ханжество и занудство.

До меня вдруг доходит: Тесса никогда ничего не расскажет о нас Ною. Ни словом не обмолвится. Сейчас она меня поцелует, вернется в комнату и перезвонит задроту-бойфренду. Они признаются друг дружке в любви, и при этом Тесса будет улыбаться точно так же, как улыбается сейчас мне.

Облизнув губы, она наклоняется через центральную консоль и хочет снова меня поцеловать.

Нет, нет.

– Мне пора. – Со вздохом устремляю взгляд прямо перед собой в пустоту за ветровым стеклом.

– Хардин, я ведь его сбросила, – защищаясь, говорит Тесса. – Я с ним обязательно поговорю об этом… не знаю только, когда и как. Скоро, обещаю.

Ладно, насчет ее ханжества я ошибся, однако дело еще хуже, чем я думал. Провела со мной всего день – и уже торопится порвать со школьной любовью. В надежде, что я стану ему заменой.

Нет, нет и нет.

В салоне становится душно, трудно дышать. А Тесса ждет ответа.

– Поговоришь о чем? – спрашиваю, хотя знаю: этого волка кормить больше не следует.

– Обо всем. – Она обводит руками салон, волнуя сгустившийся воздух. Чем я только думал? Надо было сразу отыметь ее, и дело с концом. Зачем разводил беседы о кетчупе и планах на будущее? Как и любая другая баба, Тесса теперь хочет стать частью моей жизни. А если так, зна чит, она на всю башку чокнутая. – О нас, – добавляет Тесса.

О нас? Черт, уже страшно.

– О нас? Ты же не хочешь порвать с ним и… остаться со мной?

Тесса внезапно становится тяжелее, как бы напоминая, что целочки – не мой профиль. Натали, кстати, я не лишал невинности. Свою девственность она подарила парнишке из церкви, в порядке «эксперимента».

– А ты что… не хочешь этого?

Господи, какая же она торопыга!

– Нет, да ты и не должна этого делать. В смысле, брось его, если хочешь, только не ради меня.

– Я… подумала…

– Тереза, я же говорил тебе: я ни с кем не встречаюсь.

Она вздрагивает. Все оказалось куда сложнее и муторней. Часть меня хочет сказать: я не хочу быть козлом, такое поведение заложено в меня от природы, не моя это вина. И не ее. Однако вина – моя, ведь во мне нет ни капли от того, что заставляет людей создавать пары, жить вместе долго и счастливо и, взявшись за руки, носиться по цветочному полю. Я на такое вообще не способен.

– Ты отвратителен. – Она слезает с меня, хватает сумочку и телефон. Странное ощущение, когда Тессы нет у меня на коленях. В ее глазах бушует давно назревавший шторм. – Больше ко мне не подходи! Я серьезно!

Прокричав это, она выпрыгивает из машины.

Те же слова произносит у меня в голове голос Натали. Она обливается слезами, а у Тессы глаза хоть и влажно блестят, но она сдерживается, не плачет из гордости. В этом мы с ней похожи: неуемная гордыня в нас может сослужить дурную службу.

Тесса уходит, ни разу не обернувшись. Напоследок от души хлопает дверцей и несется через парковку. Я немедленно завожу мотор и уезжаю. Врубаю музыку на всю громкость, чтобы заглушить нарастающий в голове ураган мыслей. Руки так и зудят.

Натали, Тереза. Натали, Тереза.

Натали стоит на крыльце дома моей мамы, прижимая к груди портфель с цветочным рисунком. Из покрасневших глаз льются слезы.

– Хардин, прошу тебя, – плакала она тогда. – Мне некуда идти…

Она умоляла, изо рта у нее вырывались облачка пара. Я просто не мог ее впустить, не мог – и все тут. Ее выгнали из семьи и отлучили от церкви. В тот момент Натали выглядела такой юной, смотрела на меня блестящими синими глазами и ждала, что я передумаю.

Я не передумал. Просто не мог, и все тут, мать вашу. Не мог я оставить ее у нас дома. Что мне было делать? Я не хотел иметь с ней ничего общего, а если бы и хотел, то никак не сумел бы помочь. Где бы она спала, вздумай вернуться мой пьяный папаша? Папаша к тому времени не возвращался уже несколько лет, но я верил, что он еще может прийти. Вот дурачок.

И наконец он, в некотором смысле, вернулся. Правда, живет в большом красивом доме, и у него новая милая семья. Противно, что я часто об этом думаю. Я и так перебрался за океан, чтобы стать к нему ближе, а он, сволочь, теперь еще и поселился у меня в голове.

Внезапно раздается гудок клаксона. Возвращаюсь к реальности и едва успеваю свернуть в сторону. Пронесшийся мимо минивэн сигналит мне снова. Мир за окном как в тумане.

Поморгав, тянусь к регулятору громкости радио. Надо съехать на обочину, остановиться. В груди болит, сердце бьется неестественно сильно, даже ребра болят. Лицо мокрое от пота или от слез. Ну вот еще…

– Твою мать! – кричу я в пустоту. Нужен воздух, горло сдавило. Распахиваю дверцу. В салон врывается прохладный осенний воздух, и я понемногу начинаю дышать.

Перед мысленным взором – лицо Натали, как живое. Рядом появляется Тесса; девчонки смеются надо мной, фыркают. Издеваются. Лукавая улыбка Тессы становится шире, а образ Натали бледнеет, тает. Что, черт побери, со мной происходит? Надо держаться от Тессы подальше. Хрен с этим спором. Хрен с этим Зедом, пусть побеждает, а я остаюсь в дураках.

Зед.

В нем вся загвоздка. Я не выдержу, если он победит и получит Тессу. Даже представить страшно, как он потным телом к ней прижимается.

Закрываю глаза и ложусь горящей щекой на холодный обод руля. Я натурально превращаюсь в развалину.

* * *

На занятиях место Тессы пустует, место Лэндона тоже. Присаживаюсь, достаю телефон. Сообщение от Логана: приглашает в обед выпить. Отказываюсь и убираю телефон в карман. Джинсы тесноваты, зато мне идут. Ноги у меня слишком длинные, и в брюках свободного кроя я выгляжу точно клоун. На рукаве белой футболки у меня пятно от чернил или макияжа. Стирать вещи я не люблю, а некоторые телки мажут лицо всякой дрянью, которая в лучшем случае представляет собой биологическую угрозу.

От мыслей, что я позорно пренебрегаю гигиеной, отвлекает приход Тессы. Провожаю ее взглядом… Хоть бы повернулась в мою сторону. Ха, она и впрямь садится на прежнее место. Я-то думал, ненависть заставит ее выбрать другое.

– Тесс? – шепчу ей.

Она слегка вздрагивает, но не оборачивается.

– Тесс? – Она судорожно сглатывает. Между нами сейчас такое напряжение, что воздух чуть не гудит.

– Не разговаривай со мной, Хардин, – гордо расправив плечи, произносит Тесса.

– Да ладно тебе. – Улыбаюсь, чтобы задобрить ее – тщетно.

– Я серьезно, – говорит она, облизнув губы. – Оставь меня.

– Ну и ладно, как хочешь. – Строит из себя недотрогу? Я тоже так умею. Да я, мать вашу, король недотрог!

Тут же встревает Лэндон, как маленький возбужденный щеночек:

– Тесса? Все хорошо?

– Да, нормально. – Кинув ему, Тесса поворачивается ко мне чуть ли не спиной.

* * *

Проходит неделя. Меня мучают бессонница и зов бутылки, что пылится в шкафу. Она, как сирена, взывает ко мне, и противиться все трудней. Очередное занятие по литературе. Прохожу в аудиторию и сразу же натыкаюсь на пристальный взгляд Лэндона.

– Надо поговорить, – строго произносит он. Мне? Оглядываюсь по сторонам – вдруг к кому другому обращается. Тесса только-только входит в аудиторию.

– Да, да, это я тебе, – говорит Лэндон, напряженный как никогда.

Не обращая на него внимания, сажусь на место. Скрестив ноги под партой, откидываюсь на жесткую спинку стула.

– Передаю тебе приглашение на ужин, через несколько дней. У наших родителей новость. – И, должно быть, сообразив, какой он идиот, спешит поправиться: – То есть у моей мамы и твоего отца.

Родителей? Наших? С ума сошел?

– Больше так не заговаривайся, мудак.