Анна Тодд - До того как

– Не знаю даже, что веселее, – хохочу во весь голос. – То, что ты радуешься, или что ты нос зажимаешь.

От хохота едва могу говорить.

Тесса с грозным видом поднимает руки и пытается окунуть меня под воду. Смешно, ей-богу. Я просто не двигаюсь с места, и Тесса сама начинает над собой смеяться. Я тоже смеюсь, аж живот сводит. Ее смех легок, напоминает о желтых полевых цветах.

– Ты вроде обещал ответить на любой вопрос, – напоминает Тесса.

Я и не ждал, что она забудет, хотя рассчитывал, что она подождет немного подольше.

– Обещал, но только на один.

Спросит, наверное, что-нибудь глупое, типа: больно было татуировки набивать? Гляжу на травянистый берег и жду.

– Кого ты больше всего любишь?

Какого хрена?!

Это что еще за вопрос такой? Капец какой странный. Не хочу я на него отвечать. Нечего мне ответить. Теперь их с Лэндоном разговор кажется мне еще более подозрительным. Кого я люблю больше всех? Кого я… люблю?

Кого я больше всех люблю? Ну, маму я люблю. Я давно ей этого не говорил, но она по-прежнему моя мама. Вот и все, больше мне никто не нужен. Разве что я сам. Себя я и люблю больше всех. Правда, вряд ли такой ответ сгодится.

И все же…

– Себя.

Набираю в легкие воздух и опускаюсь под воду, оставляя Тессу делать выводы.

– Не может быть, – заявляет она, стоит мне только вынырнуть. – Как насчет родителей?

Вот так, запросто, она переходит черту. У Тессы Янг нет чувства меры, когда дело доходит до сраных личных вопросов. Ожидая ответа, она смотрит на меня нежным взглядом, чуть приоткрыв рот. Бесит – она глядит на меня с жалостью.

Хватит, Тесса, прекрати!

– Не надо о родителях, ясно?

– Прости, мне было любопытно. Ты обещал ответить на вопрос, – тихо напоминает она. – Мне правда жаль, Хардин. Больше я о них не заговорю.

Вряд ли стоит ей верить. Тесса что-то затеяла, сразу видно. Она слишком догадлива и чересчур настырна. Я не знаю ее, и она уж точно ни черта не знает меня. Так с чего же она взяла, что может задавать такие личные вопросы?

Сегодняшний день закончиться может двумя способами: мы либо продолжим сраться, и она под конец, вся злая, вернется к себе в комнату, или же я очарую ее, и она захочет быть со мной.

Надо быть вежливым. Не хочется провести обратный путь в неловкой тишине. Ухватив Тессу за талию, легко подхватываю ее и бросаю в сторону. Она кричит и размахивает руками, словно крыльями; когда выныривает, голова у нее мокрая, а глаза – дикие.

Она счастлива.

Все могло закончиться двумя способами, и мне удалось ее осчастливить.

– Ты за это ответишь! – весело грозится Тесса и решительно идет ко мне. Должно быть, верит, что и правда в состоянии отомстить. Ее мокрая кожа блестит на солнце, вода стекает по лицу. Она все ближе и ближе. Почему не останавливается?..

Я удивленно ахаю, когда Тесса запрыгивает на меня и обхватывает ногам. В такой ситуации рулить положено мне.

Она вдруг напрягается и разжимает ноги.

– Извини.

Нет, нет.

Хватаю ее за бедра, чтобы она снова меня обхватила. Как приятно прижать ее к себе, такую теплую. Стоит ей обхватить меня за шею руками, у меня щекочет в спине, в самом низу. Чувствую легкую панику. Смотрю на Тессу и пытаюсь угадать, о чем она думает, но это попросту невозможно.

– Что ты со мной делаешь, Тесс? – спрашиваю, нежно проводя большим пальцем по ее дрожащей нижней губе. Дыхание у нее горячее, глубокое. Я все еще помню вкус ее губ. Хочется снова его ощутить, надо просто…

– Не знаю…

Не знает она… И я не знаю. Мы оба не управляем собой, и ситуация может враз накалиться.

Чего я и хочу.

Эта девушка хоть понимает, насколько она сексуальна? Что, только глядя на ее губы, на их форму, я уже воображаю о ней дикие вещи? В моих фантазиях она стоит на коленях, широко раскрыв рот, жадно высунув влажный язык, готовая отсосать, ублажить меня. Хочется провести членом ей по пухлым губам, подразнить. Я могу безумно разогреть ее тело. Губы у нее светло-розовые, контур верхней просто невероятен, будто нарисованный, как у мультяшки. У сексуальной мультяшки, Джессики Рэббит[4].

Я из-за нее с ума схожу. Мать твою, это нехорошо.

Хотя я и сам нехороший, и меня это нисколечко не смущает.

– Твои губы… ими такие вещи можно вытворять… – Вспоминаю, как эти самые губы впивались в мой рот. – Мне прекратить?

Смотрю на Тессу: не нервничает ли? Она еще крепче обхватывает меня ногами. Значит, хочет, чтобы я продолжал. Дам ей пару секунд на раздумья.

Тесса прижимается ко мне плотнее.

– Ты ведь понимаешь, что мы не можем оставаться просто друзьями?

Тут она делает резкий вдох, и я наклоняюсь к ней, целую в подбородок и скольжу губами вдоль линии челюсти. Веки ее трепещут и смыкаются. Стоит коснуться губами точки на шее, под ухом, как Тесса исторгает стон:

– О, Хардин!

Поразительно.

Я потрясен. Голос у Тессы томный, полный желания. Она хочет меня. В моих руках она тает; при мысли, какую форму можно придать ее удовольствию, сердце начинает бешено колотиться. Тессу до меня еще ни разу не трахали, но она, я уверен, доводила себя до оргазма.

Мне хочется, чтобы она еще раз простонала мое имя, так же, как хочется вновь ощутить вкус ее губ.

– Тесса, я хочу, чтобы ты простонала мое имя. Еще, еще. Прошу, позволь мне, – сам не свой, умоляю ее.

Вокруг тишина. Слышно только, как бурно дышит Тесса да плещется вода о наши тела. Тесса кивает.

– Скажи, – требую я. Прикусываю мочку уха, и Тесса захлебывается стоном, яростно кивая.

Просто кивнуть – не то. Надо произнести, вслух.

– Скажи это, детка, я хочу знать, что ты меня хочешь.

Запускаю руки ей под футболку.

– Хочу… – отчаянно выдыхает Тесса. Я улыбаюсь, не отнимая губ от теплой кожи ее шеи, и Тесса судорожно втягивает воздух. Мне и одного слова достаточно в качестве приглашения. Она напрягается, словно боясь, что я могу отпустить ее, выронить. Я направляюсь к берегу, и Тесса трется о мой восставший член.

У самого берега я ее отпускаю, и Тесса чуть ли не плачет. От звуков ее голоса кровь моментально приливает к промежности. Помогаю ей подняться из воды. Она подает руку, глядя мне на грудь, на живот – на вытатуированное мертвое дерево. Она, уроженка какого-нибудь чопорного зачуханного городишки, наверное, ненавидит мои татухи. Ее набожная мамаша, поди, внушила ей: люди с татуировками – зло, они съедят ее душу. Тесса, наверное, привыкла к виду чистой и ухоженной груди Ноя. Пристально слежу за тем, как она вглядывается и пытается понять значение рисунка. Уверен, у ее парня татух совсем нет. У него, поди, ни шрама на теле и в душе.

Отхожу от Тессы, а она стоит на месте, ждет указаний.

Я же просто не знаю, что с нею делать. Она все еще пялится на мою кожу… Зачем? Кстати, мне-то что с того? Чего беспокоюсь? Я для себя эти рисунки набил, а не для какой-то там предвзятой чиксы.

И с какой стати я оправдываюсь?! Плевать, что обо мне телки думают. Меня заботит не мнение их, а то, как бы их трахнуть, как они сходят с ума от моих ласк.

Хватит размышлять, Хардин. Я сейчас как Тесса – думаю слишком много. Да что она творит со мной?!

Перехожу к самой сути:

– Хочешь здесь? Или у меня в комнате?

Мне ее трахнуть? Уложить на траву, раздвинуть ноги и слушать, как она выкрикивает мое имя, пока я вылизываю ей клитор?

Поправляю трусы.

– Здесь, – говорит она, пожав плечами.

– Точно хочешь? – спрашиваю. Ее тянет ко мне, я вижу. Мне удалось ее завести. Чувствует ли она то же самое? Хочет ли касаться меня, как я хочу касаться ее?

– Подойди, – велю я.

Раскрасневшись, она медленно приближается.

Играть в игры у меня терпения не хватит, я хочу, чтобы она меня ощутила. Я трахну ее, прямо здесь, на траве. Уложу и обласкаю каждый дюйм ее дьявольски роскошного тела. Мокрая футболка облегает груди и бедра, точно резиновая перчатка. Надо снять ее.

Начинаю стягивать с Тессы футболку. Не так-то это просто – снимать с человека мокрую липнущую футболку.

Первая часть дня прошла в соответствии с представлениями Тессы о приятном и беззаботном времяпрепровождении. Зато вторая пройдет как надо мне. Я не привык вести разговоры или отвечать на вопросы о том, кого я больше всех люблю. Я привык получать удовольствие, используя нежное и податливое женское тело.

Он готовился победить. Он почти победил.

И вдруг понял, что совершенно не готов к победе.

Дрожащими руками расстилаю на траве мокрую футболку. Как простыню для Тессы.

– Ложись, – говорю ей и помогаю устроиться. Приподнявшись на локте, принимаюсь разглядывать ее тело, ее грудь. Загорелая кожа буквально блестит на солнце. Тесса – как сочное, ярко-красное яблоко, которое только и ждет, чтобы я его съел. Я видел много, много женщин, полностью голых, но черт меня задери, они не ровня Тессе. Веду взглядом вдоль бедер, вверх, к грудям, но тут мне закрывают обзор две маленькие ручки. Тогда я сажусь. Трава подо мной мягкая – хоть какая-то польза от вечных дождей.

Осторожно беру Тессу за руки и опускаю их вдоль тела.

– Не прикрывайся, – говорю и, встретившись с ней взглядом, добавляю: – От меня.

– Просто… – Ее щеки пылают, она отворачивается.

– Нет, – не даю закончить ей глупого предложения, – не надо прикрываться. Тебе нечего стыдиться, Тесса. – Она не верит. Кто же ее так затюкал? – Я серьезно. Посмотри на себя.

– У тебя столько девушек было… – Ну разумеется, как без этого! Зачем вообще говорить о других? Я ведь не состою – и никогда не буду состоять – в отношениях. Обычно я не связываюсь с невинными, которых до меня не трахали. Мне нравится, когда девочка все знает и умеет. Никогда не собирался никого учить, особенно искусству секса.

Ну, разве что Натали, – напоминает надоедливый внутренний голосок. Натали, милая богобоязненная девчушка с восхитительной попкой и волосами черными, как смоль. Она была такая невинная, что даже не могла раскатать резинку у меня на члене. В воскресной школе, куда она ходила чуть ли не с рождения, такому не учат.