Пенелопа Дуглас - До тебя

Как Тэйт засовывает книгу в свой рюкзак в первый день седьмого класса.

Как после купания в озере она пытается прочитать мне какое-то стихотворение об Аврааме Линкольне.

Как папа Тэйт склеивает переплет, который погрыз Мэдмэн.

Эта книга – «Листья травы» Уолта Уитмена – была старше нас. Ей было лет двадцать. Тэйт всегда держала книгу при себе, потому что она принадлежала ее маме. Всякий раз, уезжая из города, она брала ее с собой.

Я начал листать книгу в поисках одного стихотворения – единственного стихотворения, – которое мне нравилось. Название я забыл, но помнил, что Тэйт отметила его.

Из книги мне на колени тут же выпали какие-то фотографии. Я отложил ее в сторону и подобрал снимки.

Сердце подскочило к самому горлу.

Господи.

Мы.

На снимках, которых оказалось всего два, были мы с ней. Оба сделаны, когда нам было лет двенадцать или тринадцать. На меня обрушилась целая тонна эмоций.

Тэйт хранила фотографии со мной?

Они лежали в книге ее матери, которой она безмерно дорожила.

И, скорее всего, она брала эти снимки с собой во Францию, вместе с книгой.

Я покачал головой, мои ноги онемели, словно я поставил их в ведро с цементом.

Она берегла наши фотографии, как и я. Я улыбнулся. У меня было такое чувство, словно я только что выиграл в лотерее.

А потом это невесомое чувство «словно-ты-на-цыпочках-идешь-по-полю-гребаных-тюльпанов» разбилось вдребезги, когда я вдруг заметил на ее туалетном столике черный кружевной бюстгальтер. Щекочущее ощущение в области сердца, как будто кто-то катался по нему на роликах, сместилось ниже, и теперь мне хотелось вылететь отсюда и немедленно разыскать Тэйт.

Моя челюсть дернулась, и я чуть не откусил себе язык, чтобы приструнить член.

Так, так, так… Тэйт носит кружевное белье.

Образ ее стройного тела в черном кружеве захватил мой разум, а потом я моргнул.

Стоп.

Меня осенило.

Тэйт носит кружевное белье.

Тэйт. Носит. Гребаное. Кружевное. Белье!

Но для чего, черт возьми? И для кого?

Я резко провел рукой по волосам. На лбу выступили капли пота.

К черту все.

Пусть папа подарит ей деньги. Разве не это хочет получить любой подросток на день рождения?

Я убрал книгу обратно в ящик и, спустившись по лестнице, вышел из дома через переднюю дверь.

Я даже не помню, как доехал до школы.

Все, что я видел перед собой, – это образ Тэйт, надевающей кружевное белье для какого-то недоноска с маленьким членом.

Утренние занятия прошли как в тумане. В основном я просто сидел со скрещенными на груди руками и пялился в парту, игнорируя все, что происходило вокруг. К четвертому уроку я готов был держаться за стол, стул и за все что угодно, лишь бы только не вскочить с места, не ворваться к Тэйт на французский и не затеять ссору.

Учителя меня не вызывали, а значит, я мог не беспокоиться о том, что не слушаю их. Мои оценки были хорошими, к тому же когда мне задавали какой-то вопрос, я грубил, поэтому в итоге со мной от греха подальше просто перестали вступать в диалог.

Когда пришло время ланча, я не спешил в столовую.

Я знал, что Тэйт будет там, и мне не хотелось сидеть и смотреть, как она пытается игнорировать меня, и отвечать ей тем же. Потому что на самом деле я мечтал о том, чтобы она была рядом со мной.

– Татум Брандт!

Какого?..

Я застыл на месте, услышав, как кто-то громко выкрикнул ее имя.

Я успел заметить Сэма и его друга Гуннера за нашим обычным столиком и как раз взял сэндвич и напиток, когда вдруг раздался этот крик.

Мой взгляд сфокусировался на Мэдоке – он стоял спиной ко мне на коленях в центре столовой!

– Пожалуйста, ответь мне, пойдешь ли ты со мной на Осенний бал?! – завопил он, и, проследив за его взглядом, я сжал кулак, нечаянно раздавив сэндвич, который держал в руке.

Чеееерт.

Тэйт с очень удивленным видом повернулась, ее плечи были напряжены, она избегала взглядов окружающих, как будто была скорее раздражена, чем смущена.

Тэйт Мэдока на дух не переносила.

Ох, какого же черта он вытворяет?

В набитой народом столовой воцарилась тишина.

Мэдок, не вставая с колен, подполз к Тэйт и взял ее за руку.

Вокруг послышались смешки. Мой мозг отдавал противоречивые сигналы телу.

Вперед! Он ее домогается. Он всегда о ней тайно мечтал.

Нет, стой на месте. Он же твой друг. Он так не поступит.

– Пожалуйста, пожалуйста! Не отказывай. Ты мне нужна! – взревел Мэдок, обращаясь скорее к публике, нежели к Тэйт, и зал взорвался хохотом и одобрительными возгласами. – Пожалуйста, давай договоримся. Прости меня за все! – продолжал вопить он, а Тэйт смотрела на него широко распахнутыми глазами. На ее лице выступили красные пятна. У нее был такой вид, как будто ей стало дурно.

А еще она была взбешена.

Она пробормотала ему что-то, чего я не расслышал, а Мэдок снова закричал:

– Но ребенку нужен отец!

КАКОГО. ХРЕНА?

У меня внутри словно что-то оборвалось, а перед глазами все погрузилось в багрянец.

У Тэйт вытянулось лицо, а толпа взревела, довольная представлением Мэдока.

Ее губы едва заметно зашевелились.

Что она ему говорит?

Он, судя по всему, был чертовски доволен ответом, потому что тут же встал, схватил ее в объятия, поднял и закружил к восторгу публики.

Все свистели и аплодировали, а я не глядя швырнул свой ланч в корзину для мусора.

Она согласилась?

Я развернулся и вышел из столовой еще до того, как Мэдок поставил ее на пол.

– Проклятье! – взвыл Мэдок, схватившись рукой за лицо и налетев спиной на шкафчики.

У нас был урок физкультуры, и я даже не стал ждать, пока он меня увидит – просто подбежал и врезал ему прямо в глаз.

Одноклассники поспешили убраться из раздевалки, а я перешагнул через лавку и сел перед своим лучшим другом, который медленно сполз на пол.

Упер локти в колени и, глядя на него, сказал:

– Прости. – И это было вполне искренне. – Но ты же понимаешь, что сам меня вынудил?

– Да, – кивнул он, покосившись на меня, держась за лицо рукой.

Мэдок намеренно меня провоцировал, и это бесило меня, но я знал, почему он так поступает. Он хотел, чтобы я начал действовать. Чтобы я бросился Тэйт в ноги и добился ее расположения.

Но она сказала «да» ему.

Это меня тоже злило.

Я был в бешенстве от того, что сам не додумался пригласить ее на танцы.

Я ненавидел танцы.

Ненавидел танцевать.

Но благодаря моим стараниям в прошлые годы Тэйт не посещала такие мероприятия, а ей явно этого хотелось.

Горький привкус появился у меня во рту.

Обычно такой привкус появляется перед тем, как ты проглотишь свою гордость.

– Доктор Портер, – поздоровался я с учителем, который вел у нас химию в десятом классе. После занятий я столкнулся с ним в коридоре рядом с лабораторией. – Татум Брандт сегодня работает в лаборатории? – Я жестом показал на дверь у него за спиной.

– Да, – тут же ответил он, подняв брови. У него было странное выражение лица, как будто он испытал облегчение, увидев меня. – Так и есть. Я как раз подумал, что она там совсем одна. Ты свободен? Можешь подстраховать ее? Я обычно не ухожу из лаборатории, но сегодня у меня совещание.

– Одна? – Мой подбородок дернулся – я пытался сдержать улыбку. – Без проблем.

Портер отправился дальше, а я открыл дверь лаборатории. Мое сердце забилось чаще в предвкушении желанной стычки.

Комната была пуста, но я слышал шаги и звон стекла из подсобки, где хранились материалы, поэтому сел за учительский стол и, положив ноги на край, замер в ожидании.

Лаборатория занимала один из самых больших кабинетов в школе. В ней было примерно двенадцать столов, за каждым из которых могли разместиться двое или трое учеников. На столах стояли мензурки, колбы, горелки, и в каждый была встроена раковина.

Мне нравились эти столы.

Они были подходящей высоты.

Я усмехнулся, но в то же время вздохнул, когда в голове замелькали картинки.

Господи боже.

Я никогда не фантазировал о девушках так, как о Тэйт, но я слишком забегал вперед. Она, возможно, больше вообще не подпустит меня к себе, уже не говоря о том, чтобы мне отдаться.

Проведя руками по волосам, я сцепил пальцы на затылке и стал сосредоточенно думать о телевизионном канале, где показывали занудные фильмы для женщин.

Дверь подсобного помещения распахнулась, и оттуда вышла Тэйт. В руках она несла рабочий лоток с материалами.

Сегодня ее волосы были разделены пробором посередине и обрамляли лицо, практически закрывая глаза.

Но меня она увидела.

И даже через светлые пряди волос я заметил бурю в ее глазах.

Тэйт застыла на месте, удивленная, обескураженная и немного раздраженная.

Мы действовали друг на друга одинаково.

– Не сейчас, Джаред. Я занята, – предупредила она, поставив лоток на стол справа от меня. Она говорила со мной сдержанно и односложно.

Пыталась поставить меня на место.

– Знаю. Я пришел тебе помочь.

Это была ложь, хотя какую-то помощь я все же мог оказать. Я неплохо разбирался в химии, как и в математике. Проблему для меня представляли такие деликатные, сентиментальные предметы, как, например, языки или психология.

– Помочь мне? – Ее глаза сверкнули так, будто я сказал самую нелепую на свете вещь. – Мне не нужна помощь.

– Я не спрашивал, нужна ли тебе помощь, – парировал я.

– Конечно, нет, ты просто так решил. – Не глядя на меня, она продолжила выкладывать материалы на стол.

– Ничего подобного. Мне известно, на что ты способна. – Мой голос дрогнул от улыбки, но мне хотелось, чтобы она на меня посмотрела. – Если мы вновь собираемся стать друзьями, я подумал, что такое предложение будет неплохим стартом.