Джекс, смеясь, врезался плечом Мэдоку в грудь.

– Да, слышал, ты любишь мальчиков помладше.

– Только если они такие же симпатяшки, как ты, Принцесса.

Я закатил глаза, когда Мэдок пристроился к моему брату сзади, обхватив его руками.

Не знаю, почему Мэдок называл Джекса «Джаред-младший». Причина точно была не во внешнем сходстве. У нас были разного цвета глаза, разные прически, характеры, кстати, тоже совершенно разные. Джекс был бесшабашным, он никогда не боялся улыбаться и пользоваться моментом.

Однако мы были почти одного роста. Джекс выглядел чуть потоньше меня, но ему ведь было всего шестнадцать.

Лучше мне насладиться женским вниманием, пока я еще могу, потому что через пару лет на его фоне женщины даже не будут замечать моего присутствия.

Впрочем, меня это не беспокоило. Я хотел, чтобы у Джекса было все, потому что он это заслужил.

Шагая к дому, я оглядел нашу улицу, упиваясь яркостью красок и царящей вокруг жизнью. Когда чуть раньше мне позвонил отец, улица вдруг словно вымерла. Все сделалось мрачным.

Но теперь, глядя на окно Тэйт, в котором горел свет, я чувствовал, как сердце глухо бьется в груди, и буквально парил над землей.

– Эй, думаешь, нас сегодня ждет еще какая-нибудь сценка? – Мэдок обхватил меня рукой за шею, кивнув на соседский дом.

Он намекал на тот эпизод, когда Тэйт разогнала мою вечеринку.

Я улыбнулся, глядя на ее окно.

– Думаю, у нее закончились фокусы.

И мы вошли в притон несовершеннолетних, известный также как мой дом, где царила настоящая вакханалия.

* * *

– О боже, ты умеешь целоваться, – выдохнула она, когда я оторвался от ее губ и начал спускаться ниже, к шее.

Эта девушка – она представилась как Сара – была милой, и ее оказалось так легко совратить. Слава богу, никто не пригласил Пайпер, поэтому сегодня я мог спокойно наслаждаться всем, что предлагала мне эта вечеринка.

Мы с этой девушкой укрылись в моей ванной, и я прижал ее к двери, а сам набросился на нее, как ненасытный.

Я ее не знал. Она пришла с кем-то из моих друзей и училась в школе в двух городах отсюда. У нее были мягкие волосы, губы еще мягче, и вела она себя так, будто была неглупой.

До этого я где-то с час методично набирался и наблюдал за тем, как она танцует в своем сексуальном черном платье без бретелек, а потом наконец решился. У меня ушло немного времени, чтобы заманить ее сюда, а покидать это место я не спешил.

Я покрывал поцелуями ее нежную и сладко пахнущую шею, скользя рукой по ее стройному телу. Ее сосок затвердел, когда я коснулся груди, спускаясь к подтянутому животу.

Я погладил ее по бедру, завел руку назад, схватил ее за ягодицу и прижал покрепче к своему паху, целуя медленно и глубоко. На вкус эта девушка оказалась ничего. Она не была пьяна и не курила.

– Я не шлюха, – мягко произнесла она, и я поднял голову и посмотрел на нее.

Ага, к этому я уже привык. Девушки обычно мучились совестью, если были слишком «легкодоступны», как будто существовал какой-то гребаный двойной стандарт: парни могли наслаждаться сексом, а девчонки нет.

А знаете, что хуже всего? Именно девушки и установили этот стандарт. Парни не употребляют термин «шлюха». Мы не судим. Ей не нужно ни в чем меня убеждать.

Она посмотрела на меня задумчиво.

– Я просто… хотела ненадолго забыться.

А потом она опустила глаза, как будто в них я мог прочитать какую-то историю, которой она не хотела делиться. Я понял, что она чувствует. Я тоже не хотел, чтобы кто-то знал про меня.

– Я в этом профи, – заверил я ее. – Иди сюда.

Наши губы снова встретились, и я медленно скользнул рукой между ее ног, забываясь собственными фантазиями. Растворяясь в той истории, которую никто не должен был прочитать.


– Джаред?

Шепчет она мне на ухо, и я хочу укутаться ее голосом.

– Джаред? – Она берет мою руку и направляет ее между своих бедер, туда, где горячо. – Ты чувствуешь меня?

Боже, в ее шепоте слышится отчаяние. Она говорит хрипло, едва дыша, словно вот-вот утратит контроль и сорвется. Словно тончайшая преграда сдерживает ее желание и слезы: в любой момент она сломается и будет умолять меня прекратить ее мучения. Это желание – просто пытка.

Я открываю глаза и вижу ее голубые, те, что я так надеялся увидеть. Вижу, что она хочет меня. Ее губы дрожат, а лицо блестит из-за проступившего на нем пота. Она – воплощение огня и страсти, она самая прекрасная девушка из всех, кого я встречал.

– Тэйт? – произношу я срывающимся голосом, не веря, что она позволяет мне прикасаться к ней вот так.

– Ты чувствуешь, как я хочу тебя? Тебя. Только тебя, – произносит она и прижимается лбом к моему подбородку. Я закрываю глаза, моя кровь бурлит от потребности остаться в этом моменте навсегда.

По коже словно пробегает электрический ток, когда она кладет руку мне на джинсы, на член, который невозможно уложить в ее присутствии.

– Ты тоже меня хочешь, – со стоном говорит она, проводя кончиком языка по моему подбородку и оставляя на нем горячий влажный след. – Я чувствую это. Не разрушай все, малыш. Я люблю тебя.

Я резко распахиваю глаза, запускаю руку ей в волосы и поднимаю ее голову, чтобы поймать ее взгляд.

– Ты любишь меня? – спрашиваю ее в изумлении.

Она не любит меня. Она не может меня любить.

– Всегда, только тебя. Только твоя. А теперь возьми меня, – приказывает она.

Я больше не могу выносить этот дикий голод и беру то, что принадлежит мне. Я накрываю ее рот своим, и мы сливаемся воедино, объятые по́том и жаром, желая только одного: отдаться этой опасной и нестерпимой потребности друг в друге.

Я хочу ее. Всю, без остатка.


– Ты в порядке? – В мои грезы ворвался уверенный и ясный голос.

Я моргнул и понял, что я по-прежнему в ванной, стою, прижавшись лбом к плечу девушки. Мои ресницы будто слиплись, а перед глазами все плывет.

Какого хрена?

Я что, плакал?

Черт возьми. Твою мать!

– Ты в порядке? – снова спросила она.

Выпрямившись, я окинул взглядом девушку, с которой собирался заняться сексом. Ее карие глаза смотрели на меня.

Я ощутил жестокий приступ тошноты, приятное опьянение сменилось настоящей агонией.

– Нет, не в порядке, – пробормотал я и, отвернувшись от нее, схватился за край раковины. – Просто уйди отсюда. Мне плохо.

– Хочешь, позову кого-нибудь?

– Просто уйди! – гаркнул я, и она быстро выскользнула за дверь, а я зажмурился и напрягся всем телом, желая, чтобы тошнота отступила.

Но через несколько секунд я, черт возьми, сдался. И вот он я, забившийся в ванную, практически, блин, в слезах. А все почему?

Я потерял контроль. Вот в чем дело. Я все время теряю контроль.

Взяв зубную щетку из держателя, я запихнул ее себе в горло и, склонившись над унитазом, выпотрошил из себя все, что съел за сегодняшний день. Большей частью этого было выпитое за последние четыре часа. Внутренности жгло; я схватился за раковину и согнулся над ней, меня продолжало мутить.

– Джаред, ты в порядке? – Кто-то внезапно ворвался ко мне.

– Твою мать! – заорал я. – Вы что, не можете просто оставить меня в покое? – Я сплюнул в унитаз и поднял голову, чтобы посмотреть, кто стоит в дверях.

Черт.

– Джекс, – начал я, но договорить не смог – он весь будто сжался.

Брат ничего больше не сказал. Просто отвел глаза и, попятившись из ванной, тихо закрыл за собой дверь.

И в этот момент я был ничуть не лучше нашего гребаного отца.

Мне было знакомо это выражение на лице брата. Я видел его прежде. Черт, да у меня самого было такое лицо, тогда. Слишком испуган, чтобы смотреть в глаза. Уходишь так же тихо, как и пришел. Пытаешься не попасться на глаза пьяному лунатику.

Я набрал в рот зубного ополаскивателя, стянул с себя футболку и сполз вниз по стене ванной, чтобы перевести дух. Мне нужно было успокоиться, прежде чем пойти перед ним извиниться. Джекс не должен снова видеть меня таким.

Я пробыл в ванной еще пару минут, пытаясь прояснить мысли и дожидаясь, пока в желудке все уляжется.

Но когда я поднялся на ноги, собираясь выйти, дом вдруг погрузился в тишину и мрак. Свет выключился, музыка тоже, и все, что я слышал, – это громкие выкрики раздосадованных гостей.

– Что за черт? – Я ощупью нашел дверь ванной, ведущую в мою спальню.

Спотыкаясь о вещи, разбросанные на полу, нашел фонарик в тумбочке и включил его.

Грозы не было, и мы вовремя платили по счетам. Какого черта вырубилось электричество?

Подойдя к окну, я увидел свет на крыльце Брандтов, и понял, что обесточен вовсе не весь наш район.

А потом я увидел Тэйт.

Нет. Я словно навел на нее прицел.

Различив ее силуэт за шторой, я сразу, черт возьми, понял, что она сделала.

Слетев вниз по лестнице и растолкав толпу пьяных придурков, которые ржали и спотыкались, перемещаясь по дому и во дворе, я выскочил через заднюю дверь, запрыгнул на блок кондиционера и перемахнул через забор.

Ключ, который дал мне отец Тэйт, чтобы я мог приглядывать за их домом, все еще болтался у меня в связке. Я вытащил ее из кармана и вошел через заднюю дверь, не заботясь о том, что Тэйт может меня услышать.

Она и так скоро все поймет.

Боже! Поверить не могу, что она отрубила у меня электричество.

Кровь бурлила во мне, как циклон, но хотите верьте, хотите нет, мне было легко. Я попал в свою стихию.

Имею ли я право врываться к ней домой? Нет. Что я скажу, когда окажусь перед ней? Без понятия. Но мне нужна эта стычка.

Ухватившись за перила лестницы и перемахнув через них, я взлетел по ступенькам на второй этаж, успев заметить, как Тэйт метнулась к себе в комнату.