Мой телефон разрывается от песни Breathe, Энны Налик, которая прерывает мои размышления о лете и о платьях. Взглянув на экран, я вижу, что звонит папа.

— Привет, пап.

— Привет, малышка. Просто хочу узнать, где ты.

Взглянув на свой навигатор, я отвечаю:

— Мы всё ещё в Вирджинии, и нам осталось ехать шесть часов. Я сделала остановку для Биста.

— О, точно. Забыл, что ты так назвала собаку, которая с тобой, — он смеётся себе под нос. — Надеюсь, ты помнишь, что единственная причина, по которой я разрешил тебе оставить его в моём доме — это потому, что он спас твою жизнь.

Я послала ему фотографию Биста, когда рассказала, что он поедет со мной. Папа был в шоке. Он сказал, что у девушек должны быть милые маленькие собачки, а не те, которые могут съесть ее целиком.

— Я понимаю, папа, но он и правда хороший пёс, — словно осознав, что говорят про него, Бист поднимает голову и гавкает. — Знаю, сладенький, — нежно сюсюкаюсь я с ним.

— Ага, хотя, может быть, не всё так плохо, и он поможет мне отгонять парней, которые будут вертеться вокруг тебя.

— Очень смешно, папа!

— Малышка, я позвоню тебе через пару часов, узнать, как у тебя дела.

— Хорошо, пап. Тогда и поговорим.

От разговора с папой на моём лице растягивается улыбка. Интересно, как бы изменилась моя жизнь, если бы мама позволила мне жить с папой, а не забрала с собой? И мне вообще интересно, почему она взяла меня с самого начала? Мама встретила папу на выпускной вечеринке, когда ей было восемнадцать. Той ночью они напились, занялись незащищённым сексом, и я родилась девять месяцев спустя. Две недели спустя моя мама забрала меня к своей двоюродной сестре в Нью-Йорке.

Мама не особо принимала участие в моём воспитании. Насколько я помню, у меня была няня. Её звали миссис Би. Она жила по соседству. Она была человеком, на которого я всегда могла положиться. Если что-то случалось, я всегда шла к ней. Она обрабатывала мне царапины или говорила, что я не должна плакать из-за мальчиков, потому что они глупые. Она была единственным моим родителем, которого я по-настоящему знала, и, когда она скончалась, я подумала, что мой мир рухнул. Мой папа нашёл меня незадолго после смерти миссис Би.

Сначала я злилась и отказывалась отвечать на письма, которые он мне посылал. Затем в один прекрасный день я получила огромную коробку, набитую открытками на дни рождения, Рождество, Хэллоуин и другие праздники. Одни из них были уже старые, другие выглядели поновее, но в них было сказано одно и то же: «Мечтаю о том, когда мы сможем провести этот день вместе». С тех пор мы говорим каждый день, и он стал одним из моих самых близких друзей.

— Хорошо, малыш. Как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь остановиться?

Да, говорить с собакой стало моей привычкой. Скорее всего, плохой. Мне нужно убедиться, что рядом со мной никого нет, когда я разговариваю с собакой, или я закончу, как те сумасшедшие, которые считают, что животные передают им сообщения из потустороннего мира. Это будет не совсем хорошо. У меня и без сумасшествия достаточно проблем.

Я делаю следующую остановку возле парка, предназначенного для прогулок с собаками. Выпускаю Биста, он отряхивается и вытягивает передние лапы. Мы идём по траве, и я слышу, как подъезжает автомобиль. Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть, вышел ли оттуда человек с собакой. Я не хочу начинать собачьи бои, потому что не знаю, как Бист отреагирует на других собак. Я замечаю, что двигатель автомобиля продолжает работать, но оттуда никто не выходит.

Это серебристый «Форд Эдж» с нью-йоркскими номерами. Окна затонированы, так что ничего не разглядеть. Холодок пробегает по моей коже. Бист, должно быть чувствует это, потому что тихо начинает рычать. Стараясь вести непринужденно, мы идём к машине. Я вижу открытую заднюю дверь «Форда». Вот тогда я начинаю бежать вместе с Бистом. Я открываю дверь машины, и он заскакивает внутрь.

Только я успеваю закрыть дверь, как парень начинает идти в моём направлении. Он одет в чёрную толстовку с капюшоном и чёрные джинсы. Капюшон надет на голову, поэтому мне не удаётся его разглядеть более детально, но я знаю, что он белый, потому что вижу его руки, лежащие на бёдрах. Не думая, я завожу машину и нажимаю на педаль газа. Коробки начинают соскальзывать, пока я веду машину, разгоняясь. Я не вижу тот «Форд» в зеркале заднего вида. Моё сердце отбивает миллионы ударов в минуту, а я продолжаю искать какие-нибудь знаки присутствия автомобиля. К счастью, их нет.

Я начинаю думать о сложившейся ситуации и прихожу к выводу, что моё воображение сошло с ума после нападения. В смысле, каковы шансы, что кто-то из Нью-Йорка последует за мной, чтобы снова причинить боль? Через пару часов я всё ещё не замечаю «Форда», когда смотрю в навигатор. Осталось меньше двух часов. Глядя на стрелку бака, я понимаю, что мне нужно остановиться, чтобы его заполнить. С этой мыслью моё сердце опять начинает бешено биться.

После семи вечера на дорогах становиться тише, машин меньше, но огромных грузовиков, наоборот, больше. На следующем повороте много разных забегаловок, в которых, наверняка, много людей. Не просто людей. А внушающих страх дальнобойщиков. Я сворачиваю и подъезжаю к самой нормальной заправке. Здесь также есть ещё пару машин, которые тоже заправляются, так что я выхожу из машины и иду платить. Здесь есть «Данкин Донатс», и я торможу у кассы, словно человек посреди пустыни, который хочет пить. После того, как покупаю себе кофе, а Бисту воды, плачу за бензин и выхожу на стоянку. Оглядываясь, я быстро иду к своей машине.

— У вас очень красивая собака.

Вскрикнув и отступая назад, я чуть не спотыкаюсь о шланг, который тянется к моей машине.

— Прости, что напугал тебя, милая. Я просто увидел твою собаку и, должен признать, он — красавец.

— Ох, спасибо, — говорю я, держась за сердце.

Я смотрю на парня, который, кажется, выглядит безобидным. Он одет, как Санта Клаус, включая те подтяжки, красную клетчатую рубашку, заправленную в джинсы, и чёрные ботинки. Я не могу сдержать улыбки. Он улыбается мне в ответ.

— Расс, — говорит он, протягиваю руку.

— Новембер, — отвечаю я, пожимая её.

— Что за порода?

— Кажется, немецкий дог. Но я не уверена. Я просто просмотрела несколько фотографий в интернете, когда нашла его. Кстати, его зовут Бист.

— Ты нашла его и назвала Бистом, — смеётся он.

— Ну, это, как бы длинная история и, думаю, это он нашёл меня.

— В это я могу поверить! — говорит он с печальным выражением лица. — Ты заботишься о нём, и он заботится о тебе, милая. У меня когда-то тоже был пёс, который везде путешествовал со мной. Даже пару раз прикрывал мою спину, когда я попадал в переделки. Настоящий друг мужчины, — он выглядит таким потерянным, рассказывая о своей собаке, что мне хочется что-то сказать, но я не знаю, что именно. Я тянусь к его руке и сжимаю её. В ответ он сжимает мою, затем я отпускаю руку и одариваю его небольшой улыбкой.

— Ну-с, мне нужно ехать. Есть кое-что, что нужно доставить в Нэшвилл. Безопасной тебе поездки.

— И тебе, — говорю я, когда он разворачивается спиной и залезает внутрь своей машины.

Не подумав, я поднимаю кулак в воздух и опускаю. В ответ на это он сигналит и уезжает. Я не могу сдержать внезапной улыбки.


***

Мой навигатор извещает меня о том, что мы приехали к месту назначения, когда я въезжаю на частную дорогу. Вдалеке я вижу голубой дом с белым крыльцом. Мой папа сидит в темноте в кресле-качалке. Он вытянул свои босые ноги вперёд, в левой руке у него чашка. На нём надеты джинсы и рубашка с длинными рукавами, пуговицы у шеи расстегнуты. Его тёмные волосы едва достают до воротника, а спереди аккуратно убраны от лица. Кожа выглядит загорелой, потому что он большую часть времени проводит на солнце, но в области глаза она немного посветлее. Видимо, он надевает солнцезащитные очки, когда наслаждается солнцем.

Я подъезжаю, когда он встаёт и уже начинает спускаться по ступенькам. Не успеваю я потянуться к ручке двери, как он уже тут как тут, открывая мне дверь. Когда я выбираюсь из машины, мои руки начинают дрожать из-за стресса и беспокойства, которые я испытала за последние несколько дней. Я знаю, что, будучи здесь, мой отец обо всем позаботится. Он больше всех меня поддерживает и является человеком, на которого я могу без сомнений положиться. Он сгребает меня в свои большие объятия. Когда, наконец, он меня отпускает, я всё ещё стою перед ним, а его руки на моём лице.

— Ты выглядишь ещё красивее, чем в последний раз, когда я тебя видел, малышка. Даже с учётом травм, — говорит он, нежно держа моё лицо в своих руках. — Его лицо меняется и становится жестче. — Если я, чёрт побери, найду того ублюдка, который это сделал с тобой, то он пожалеет, что родился на свет. Надеюсь, они поймают этого чертового труса, — говорит он, опуская моё лицо, и прижимает к груди, целуя в макушку, — Добро пожаловать домой, моя малышка.

Этих слов хватает, чтобы я расслабилась. Добро пожаловать домой. У меня, черт возьми, есть дом, и это прекрасно.

— Так хорошо быть дома, — говорю я с улыбкой.

В этот момент Бист появляется между нами. Папа наклоняется, чтобы познакомиться с ним. Он чешет его за ухом, а тот, в свою очередь, лижет ему лицо.

— Эй, парень, вот только без этого, — говорит он, вставая. — Итак, малышка, ты готова ознакомиться с новым местом или хочешь увидеть свою комнату и поспать?

Посмеиваясь, я отвечаю.

— Я просто хочу увидеть свою комнату и поспать. Это была долгая поездка.

— Знаю, ты хотела приехать сюда как можно быстрее, но тебе нужно было остановиться на одну ночь в отеле.

Я не рассказывала папе о своей остановке, потому что не хотела беспокоить его. Думаю, я просто вела себя как параноик. Но после того, как это случилось, всё, что мне хотелось сделать — это добраться до отцовского дома и проложить между мной и Нью-Йорком как можно больше километров.