Он становится надо мной, расставив ноги по обе стороны от моего тела, и смотрит вниз на меня.

— Ты ни с чем не сравнимая, — шепчет он.

Его руки хватают мои и поднимают с пола. Его слова причиняют боль. Моя мама обычно так говорила, но каждый раз на её лице возникала такое выражение лицо, словно ей плевать на меня. Я не хочу видеть такое же выражение лица и у Ашера, поэтому я отпускаю его руки, ни разу не взглянув ему в глаза. Я иду к барной стойке, где стоит его мама с моей чашкой кофе. Наливаю молоко и добавляю два кубика сахара. Ашер с матерью продолжают за мной наблюдать. Мне нужно уйти, чтобы собраться с мыслями.

— Спасибо за кофе, — говорю я хриплым от слез голосом, глядя на мать Ашера. — Я вернусь. Мне только нужно достать корм для Биста из сумки.

Выходя из кухни и проходя по коридору, я чувствую себя идиоткой. Моя мама даже не здесь, а я всё равно чувствую себя дерьмово из-за неё. Я подхожу к двери в комнату Ашера, когда чувствую руки, обернувшиеся вокруг моей талии, и взлетаю в воздух. Я визжу, а в следующий момент оказываюсь прижатой Ашером к кровати.

— Чт... Чт... Что ты творишь? — спрашиваю я, заикаясь и пытаясь скинуть его с себя.

— Что там случилось? — спрашивает он, удерживая меня.

Я не могу рассказать ему, что моя мать превратила меня в жалкое дерьмо, так что я просто сжимаю губы и ещё сильнее стараюсь скинуть его. Я не хочу, чтобы его мама услышала мои крики, потому что это не его дело.

— В одну секунду ты смеялась, а затем замолкла. Что произошло?

— Ничего. Мне просто нужно достать корм для Биста. А теперь слезай с меня, — говорю я, пихая его.

— Ответь мне, что произошло. Я сделал тебе больно? — Он выглядит обеспокоенным.

— Что?

— Поднимая тебя, я сделал больно? — он спрашивает снова, заставляя меня чувствовать ещё хуже.

— Нет, мне не было больно. Я сейчас в порядке. Так что, пожалуйста, ты можешь слезть, чтобы я могла покормить своего пса? — спрашиваю я, снова пихая его.

— Тогда что? В одну минуту ты каталась с псом по полу, смеясь. А затем выглядела так, словно тебе влепили пощёчину. Я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь мне, что произошло.

Я чувствую подступающие слёзы, но совсем не хочу плакать перед ним. Как можно рассказать человеку, у которого такая замечательная мама, что твоя полностью испортила тебе жизнь.

— Ты не поймёшь, — произношу я, потому что это так.

Никто не поймёт, каково иметь человека, который должен был защищать тебя и помогать справляться с проблемами, а в итоге заставил чувствовать себя ненужной.

— А ты попытайся, — шепчет он.

Его руки движутся к моим волосам, тем самым освобождая меня немного. Я чувствую, как слёзы начинают скатываться по щекам, так что пытаюсь смотреть в сторону, но он удерживает моё лицо своей рукой и целует каждую слезинку под глазом.

— Пожалуйста, расскажи мне, малышка, — шепчет он.

Я ничего не могу поделать. Его голос такой мягкий, что исходящее от него тепло обволакивает меня, и я чувствую безопасность. Сильнее, чем когда-либо.

— Моя мама не похожа на твою. Она не такая милая, не любит обниматься, она не говорит людям, что они красивые, и никогда никому не готовит кофе, — слёзы с новой силой начинают литься, и я чувствую, словно в горло насыпали песка. — Знаю, это глупо, но всю мою жизнь моя мама заставляла меня чувствовать себя плохо. Моя мама любила причинять боль. Не физически, но словесно и эмоционально. Она унижала меня всю жизнь. У меня заняло много времени осознание того, что те вещи, которые она вбивала мне в голову, не являются правдой, но раны всё же остались, и они такие глубокие, что временами мне кажется, словно я ощущаю их снова. Даже когда кто-то говорит мне случайный комплимент и смеётся, это чувствуется как оскорбление.

Тут я понимаю, что закрыла глаза, поэтому открываю их и вижу озлобленного Ашера. Его тело напряжено, а зубы сжаты. Мне становится страшно, но он, должно быть, чувствует это, потому что в следующий момент его тело расслабляется. Зубы разжимаются, а большой палец отслеживает контуры моей нижней губы.

— Это из-за того, что я сказала о том, что ни с чем не сравнимая, — он не спрашивает, а утверждает. Я киваю, потому что не могу ответить. — Ты прекрасна, когда смеёшься. Не так много женщин, кого собьет с ног собака, а тем более своя, посмеется над этим и, определённо, не в присутствии мужчины. Вот что я имел в виду. Мне нравится, что тебе всё равно, что думают о тебе, и ты продолжаешь быть самой собой рядом со мной. Мне жаль, что твоя мать такая сучка. Бьюсь об заклад, что она завидовала тебе, поэтому и унижала, чувствуя, что это поднимает её самооценку. Надеюсь, мы сможем исправить все те бреши, что она оставила, — мягко произносит он.

Кончики его пальцев вытирают мои слёзы. Я чувствую всем сердце, что его слова искренне, но затем вспоминаю, что не могу доверять или верить ему.

— Я вообще не тот тип девушек, которые спят с кем попало, — выпаливаю я.

Мне хочется прикрыть лицо руками и спрятаться в ванной. Вместо этого я просто закрываю глаза. Его тело дрожит, так что я открываю их снова и вижу, как Ашер смеётся.

— Что смешного? — спрашиваю я, раздражённо.

— Ты думаешь, что я бы попытался подцепить тебя, зная, что твой отец, дядя и двоюродные братья придут за мной и надерут мой зад, если бы я хотел чего-то непостоянного? — спрашивает он, разглядывая моё лицо.

— Э-э-э... — мне это не приходило в голову.

— Это не просто интрижка. Господи! — рычит он. — Ты уже встретилась с моими братьями, мамой, отцом и бабушкой. Ни одна девушка, с которой я встречался, не знакомились с моей семьёй. Я захотел тебя с того момента, как увидел в клубе, тусующейся с отцом. Поэтому я был так зол, когда нашёл тебя снаружи. Затем, когда я увидел тебя у моей бабушки, то понял, как облажался. Она рассказывала мне о тебе неделями и говорили, что мне нужно встретиться с такой красивой и доброй девушкой. Она сказала, что она недавно переехала в город и мне нужно сводить её на свидание, пока это не сделал кто-то другой. Она была права. Вчера я понял, что мне нужно заявить на тебя свои права, прежде чем это сделал какой-нибудь хер. Поэтому я сделал то, что ты называешь «похищением». Мне больше нравится «беспокойство о будущем». Мы посмотрим, куда это нас заведёт, Новембер, и всё это время не будет случайностью.

— Хорошо, — отвечаю я, чувствуя себя взволнованно и немного испуганно из-за его голоса и выражения глаз. Могу подтвердить, он говорил уверенно.

— Хорошо, — он нежно целует меня. — А теперь знай, что, если твоя приедет с визитом, я уж точно не буду милым с ней.

— Не думаю, что моя мама когда-нибудь приедет сюда.

Я смотрю через его плечо и одновременно молюсь о том, чтобы так и было. Я правда надеюсь, что моя мама здесь не покажется. Мой папа наорёт на неё, а бабушка, вероятно, застрелит.

— Ладно, нам нужно встать, пока не пришла моя мама. Она волнуется за тебя после того, что произошло вчера, и из-за вида твоего лица, когда ты выбежала из кухни. Давай позавтракаем, а потом встретимся с твоим отцом у тебя дома.

Слова Ашера словно заклинания, потому что мой телефон начал играть песню Highway to Hell, стоящую на рингтоне моего отца. Ашер встаёт, притягивая меня за собой, затем идёт к джинсам, валяющимся на полу, и достаёт мой телефон из кармана, после чего вручает мне. Я разворачиваюсь и отвечаю на звонок.

— Привет, пап.

— Привет, малышка. Как ты себя чувствуешь?

— Эм... Я в порядке. Я собираюсь покормить Биста, а затем позавтракать с Ашером и его мамой.

— Его мать там? — произносит он удивлённо.

— Да, она пришла сегодня утром. Мистер Мейсон рассказал ей о происшествии вчера и, думаю, она просто хочет убедиться, что со мной всё хорошо.

— Хм... — я слышу отца, но потом наступает тишина.

— Пап, ты ещё тут?

— Да, я здесь, малышка. Так, во сколько ты будешь дома?

Я оборачиваюсь и вижу Ашера, прислонившегося к дверному косяку и наблюдающего за мной.

— Во сколько мы будем у папы? — спрашиваю я его.

— Примерно через полтора часа, детка, — он мягко отвечает.

Моих губ касается лёгкая улыбка на слове «детка».

— Ашер сказал, примерно через полтора часа.

— Я слышал его, малышка. Можешь передать ему трубку?

— Эм... Конечно. Подожди. Папа хочет поговорить с тобой, — говорю я Ашеру, протягивая телефон.

Он забирает его и целует меня в нос, а затем отступает и подносит телефон к уху.

— Майк, — я слышу его. — Да, мы поговорим, когда я приеду.

Затем он обратно отдаёт мне телефон.

— Пап, — говорю я, используя такой тон, чтобы он понял, что я совсем не глупая.

— Увидимся, когда приедешь. Люблю тебя, — он вешает трубку, прежде чем у меня появляется возможность ответить ему взаимностью. Ашер продолжает наблюдать за мной.

— Всё в порядке? — спрашиваю я, глядя на телефон.

— Всё хорошо, детка. Пошли поедим.

— Ладно, — отвечаю я, чувствуя, как страх ползёт по моей спине.

Я уверена, что папа собирается что-то сказать Ашеру, когда мы приедем, и от этого я начинаю нервничать. Мы возвращаемся обратно на кухню, где находим миссис Мейсон, стоящую у плиты.

— Тебе нравится мамалыга? — спрашивает она с улыбкой.

Я понятия не имею, что такое мамалыга, и, видимо, она смогла прочесть это по моему выражению лица.

— Ладно, тогда, может, тосты и жареные яйца?

— Отлично. Спасибо вам, миссис Мейсон.

— Зови меня Сьюзан, красавица. Обращение «Миссис Мейсон» заставляет чувствовать меня старой.

— Хорошо. Может, у вас есть какая-нибудь миска, которую я могу использовать для еды Биста? — спрашиваю я у Ашера.

Он встаёт и обходит барную стойку, чтобы взять огромную миску. Такие используют для выпекания хлеба или печенья. Он наполняет миску до краёв. Я наблюдаем за ним в ужасе, слишком шокированная, чтобы остановить. Я всегда распределяла еду, чтобы Бист не переедал. В Интернете я прочитала, что нужно быть осторожной с большими собаками и их диетами.