Элизабет Лоуэлл - До края земли

Открыв встроенные шкафы, чтобы сложить туда свои немногочисленные пожитки, Кэт обнаружила фотооборудование, о котором говорил Харрингтон, и внимательно осмотрела каждую вещь. Здесь были новейшие модели трансфокаторов <Автоматический объектив с переменным фокусным расстоянием>, современные фотоаппараты и кинокамеры фирмы “Никон”. Рядом лежали кассеты с пленкой и невероятное множество различных фотообъективов.

Здесь было все, что нужно фотографу, и гораздо больше, чем Кэт надеялась получить в самых смелых своих мечтах. В шкафу лежали даже четыре фотоаппарата и набор объективов – точно такие же, как она продала. Казалось, Харрингтон опасался, что Кэт не сумеет приспособиться к другим моделям фотоаппаратов и объективов.

Она в оцепенении взирала на все это богатство, пытаясь прикинуть в уме его стоимость. Широкоугольный объектив, который Кэт держала в руках, был новейшей моделью “Никона” и стоил больше пяти тысяч долларов. Большой новый автоматический объектив с переменным фокусным расстоянием – по меньшей мере пятнадцать тысяч. Кэт знала его цену, поскольку собиралась купить себе такой, как только появятся деньги.

Она усомнилась, что Харрингтон сказал правду и оборудование, которым нашпигована крошечная каюта, действительно предоставила ей фирма “Никон”. Скорее всего он сам купил все это.

Или Трэвис.

Движимая любопытством, Кэт открыла все шкафы в каюте. И молча замерла, изумленно взирая на сложнейшую компьютерную систему, соединенную с цифровой видеокамерой. Тут было все: планшетный сканер, сканер для слайдов, профессиональный принтер, качество печати которого соответствовало качеству фотографий.

Но даже если бы Кэт пожелала вернуться для вдохновения в двадцатое столетие, то на этот случай в каюте, в точном соответствии с ее потребностями, была оборудована морская фотолаборатория. Здесь стоял холодильник, набитый пленкой. С помощью хитрых приспособлений, позволяющих нейтрализовать неизбежную качку, было подвешено устройство для проявки слайдов. Рядом располагался новый аппарат для их копирования – куда лучше того, что стоял у нее дома. Она увидела здесь и обычную систему для увеличения и печати фотографий.

В этой каюте – мечте фотографа – было все, что можно купить за деньги. Кэт оглядывала каюту, надеясь почувствовать удовольствие, радость, возмущение или… хоть что-нибудь.

Фотоаппараты, наверное, купили совсем недавно, но такую каюту невозможно спроектировать и оборудовать за несколько дней – ни за какие деньги. Это, несомненно, было сделано в то время, когда Трэвис пытался уговорить ее уплыть вместе с ним от надвигающегося шторма.

“Поедем со мной. Авалон. Энсенада. Или еще дальше – Гавайи, Папеэте. Сейшелы, Тасмания или Китайское море. В любое место на этом свете, где дует ветер, а он дует везде, Кэт. Едем со мной”.

А потом, когда она сказала ему, что беременна, шторм все-таки разразился над ней и оставил ее в одиночестве.

Кэт медленно огляделась, ощущая прикосновение Трэвиса в каждой полированной доске, в талантливо спроектированной лаборатории, в замечательном компьютерном оборудовании, в необыкновенной симметрии. Самые обычные вещи были преобразованы умом Трэвиса в обольстительную красоту, сотворенную его умелыми руками.

Вдруг, будто рябь на гладкой поверхности воды, какое-то смутное чувство коснулось души Кэт. Это чувство, подобное дуновению теплого ветра, грозило растопить толстый лед, а значит, угрожало и ей. Кэт вздрогнула всем телом.

Она тщательно и не спеша уложила фотооборудование, закрыла шкафы и, поднявшись на палубу, соприкоснулась с вечной гармонией океана, когда судно расправило паруса и вышло из гавани. Стоя у поручня, Кэт смотрела на быстро удаляющийся берег Калифорнии.

Ветер трепал ее волосы, солнечные лучи ласкали лицо, вкус морского воздуха напоминал о недоступных слезах.

Кэт простояла на палубе весь день и только после того, как на море опустилась темнота, пошла вниз. Открыв свой чемоданчик, она вспомнила, что не взяла с собой пижамы.

“Все, что тебе понадобится, есть на яхте, абсолютно все, даже одежда. Клянусь Богом”.

– Все к лучшему, – устало сказала себе Кэт. – Клянусь Богом.

Выдвинув кипарисовые ящики из-под своей койки, она осмотрела их содержимое. Здесь была одежда всех стилей, но только одного размера – ее.

Харрингтон оказался прав. В ящиках было все, что нужно, в том числе и две шелковые ночные сорочки изумрудного и фиолетового цвета. Но Кэт они не понравились.

В другом выдвижном ящике, стоявшем в дальнем углу, она нашла черную футболку, мягкую после многократных стирок и пахнущую кипарисом. Кэт разделась и натянула футболку.

Футболка оказалась слишком большой. Только один человек мог носить ее.

Кэт отогнала эту мысль. Лучше уж носить футболку Трэвиса, чем сексуальные шелковые одеяния. Опустившись на койку, она услышала шум ветра, и шипение воды под килем, и тихий плеск волн, укачивавших ее. Сквозь ромбовидный иллюминатор над койкой мерцали звезды. Наконец Кэт уснула.

Через три часа она проснулась в холодном поту. Ее тошнило. Кэт сразу же поняла, что причина тошноты – не морская болезнь. Просто она снова провалилась в бесконечную дыру и падала в нее, кружась, как осенний лист.

Но ощущение утраты связи с внешним миром постепенно исчезло, когда Кэт заметила чуть более светлый оттенок черного – иллюминатор. Она ухватилась за него, как за спасательный круг.

Кэт больше не сомкнула глаз в эту ночь, боясь снова увидеть все тот же кошмар, от которого просыпалась в холодном поту. Она понимала, что рано или поздно это пройдет.

Но посреди ледяной ночи и само время, казалось, застыло. Кэт лежала в безнадежной тишине, неотрывно, смотрела в иллюминатор и считала звезды.

“Может, следующая ночь будет лучше, – думала она. – По крайней мере лишь бы не была хуже”.

Кэт поднялась на палубу еще до того, как в небе растаяли последние звезды. Весь этот и последующие пять дней она провела на носу “Повелительницы ветров”, глядя с тоской на горизонт и со страхом думая о предстоящей ночи. Кэт боялась того момента, когда снова проснется и будет смотреть в иллюминатор, с тоской ожидая рассвета.

На седьмой день, на восходе солнца, на палубе ее ждал Трэвис.

Вокруг Кэт, куда ни кинь взгляд, не было ничего, кроме океана. Ни кораблей, ни берега – ничего, куда можно было бы добраться вплавь, даже если бы у нее возникла мысль спастись бегством.

Когда шок, вызванный появлением на судне Трэвиса, прошел, Кэт сразу подумала, что Харрингтон обманул ее. И хотя она не сказала Трэвису ни слова, ее лицо выражало укор.

Трэвис тут же догадался, что чувствует Кэт, потому что всегда хорошо понимал ее. Только сейчас, слишком поздно, он осознал, что, постоянно опасаясь повторить прошлые ошибки, упустил из виду самое главное – Кэт его будущее.

– Род не обманул тебя, – быстро проговорил Трэвис. – Капитан возглавляет команду.

Кэт закрыла глаза.

“Ну конечно! Трэвис – капитан этой яхты. Мне следовало определеннее сформулировать свое требование”.

Но вслух она ничего не сказала. Разговор сделал бы Трэвиса и все происходящее слишком реальными…

Не дождавшись ответа, Трэвис продолжил:

– Я не очень-то надеялся выманить тебя из твоей… раковины, но все же рассчитывал на фотоаппараты. Мне почему-то казалось, что ты не устоишь перед красотой “Повелительницы ветров”, плывущей по морю на рассвете…

Кэт, как будто не слыша Трэвиса, смотрела куда-то вдаль.

Хотя он и ожидал такой ее реакции, но не предполагал, что это причинит ему настолько сильную боль. С каждым рассветом Кэт ускользала от него все дальше и дальше.

– Но фотоаппараты не помогли, – заключил Трэвис. – За шесть дней ты не отсняла ни одной пленки. Ты не спишь и не ешь. А раз уж ни твоим камерам, ни мне не удалось пробудить тебя к жизни, значит, придется вмешаться.

Он протянул Кэт гидрокостюм.

– Надень вот это.

Ее глаза расширились от удивления, но она тут же отвела взгляд.

– Если не наденешь его, я сам помогу тебе сделать это.

Однако для Кэт все уже потеряло смысл. Она повернулась и ушла вниз, унося гидрокостюм.

– Хорошо, что теперь нам не придется прятать вас у кока, – заметил, приблизившись, Диего.

– Все готово?

– Да, как вы приказали, капитан.

Трэвис одобрительно кивнул и пошел на корму, где вскоре появилась Кэт в гидрокостюме. Яхта лежала в дрейфе.

– Я спущусь первым, – сказал Трэвис. – Возможно, трап скользкий.

Она с полным безразличием стояла на месте, пока Трэвис не окликнул ее с платформы для ныряния. Кэт спустилась и, даже не взглянув на него, прыгнула в море. Трэвис нырнул следом за ней и, вынырнув, поплыл рядом с Кэт.

Диего внимательно следил за ними, готовый в любой момент спустить на воду “Зодиак”.

Сначала Кэт плыла быстро, стремясь поскорее удалиться от “Повелительницы ветров”, но постепенно установила спокойный ритм.

Она не знала, долго ли пробыла в воде, однако совсем выбилась из сил к тому моменту, когда подплыла к платформе.

Трэвис, одним махом взобравшись на платформу, вытянул Кэт и подтолкнул вверх по трапу.

– Капитан, ей плохо? – с тревогой спросил Диего.

– Нет, все в порядке, она просто устала. Я сейчас принесу ей завтрак.

Подхватив Кэт на руки, Трэвис отнес ее в каюту. Стянув с нее гидрокостюм, он деловито, как медсестра, вытер Кэт, тепло укрыл и ушел. Она удивленно и недоверчиво смотрела ему вслед.

Через несколько минут он вернулся с завтраком.

– Прими это и запей, – сказал Трэвис, протягивая Кэт лекарство, прописанное доктором Стоун, и стакан сока.

Кэт послушно приняла лекарство.

Увидев, что она не прикасается к еде, Трэвис взял вилку и поддел кусочек омлета.

– Открой рот.

Это напомнило Кэт тот вечер в ресторане, когда они кормили друг друга десертом. Бросив быстрый взгляд на Трэвиса, она догадалась, что он тоже помнит о том вечере.