– Ее мать выйдет замуж за одного из моих друзей.

– Богатого?

– Более или менее.

– Нашла простофилю, готового содержать ее? – позлорадствовал Трэвис.

– Этот способный малый, адвокат по налогам, боготворит землю, по которой она ходит. Мать Кохран относится к нему благосклонно и помогает устраивать первоклассные благотворительные обеды в его юридической фирме. Я бы сказал, что это довольно удачная пара.

– Ты познакомил их?

– Старый грешок, – усмехнулся Харрингтон. – Но тут мне повезло.

Трэвис снова насторожился, Харрингтон находил особое удовольствие, сводя людей или разводя их.

– Что касается фотографа, – проговорил Трэвис, – я не подпишу ничего, пока не увижу ее работу.

– Разумеется.

– Но мне не нужен набор цветных открыток.

– Конечно, нет.

– Или дилетантских.

– Не думай об этом, – прервал его Харрингтон и дал отбой.

Трэвис повернулся к экрану компьютера и взглянул на свой последний чертеж паруса.

Парус был хорош, но еще не совсем. Может, если расширить угол здесь и сделать две длинные, закругленные складки вот там…

По мере того как проходили часы, на экране монитора менялся чертеж, и эти изменения отражались в изумрудных глазах Трэвиса. Он полностью погрузился в зависимости сил и давления ветра, исследуя бесчисленные варианты их сочетаний, возможных в море.

Три последующих дня Трэвис ни разу не вспоминал о своей бывшей жене, фотографе и книге, над которой ему не хотелось работать. На рассвете он плавал до изнеможения, а потом предавался изучению бесконечной, изменчивой и текучей красоты океана и ветра, конструированию корпуса и парусов, воплощению в корабле ощущения свободы.

Свобода прежде всего.

Свобода от прошлого, которое Трэвис не мог изменить и о котором не мог перестать сожалеть.

Глава 1

Кэтрин Кохран, захваченная красотой океана и заходящего солнца, даже не заметила, как начался прилив и вода стала потихоньку подползать к ней. Во второй половине дня она пробралась на каменистую косу под своим домом, установила фотоаппарат на треногу и начала ждать момента, когда вспыхнет огнем безмятежная поверхность моря.

Кэтрин не учла того, что прилив в этих местах начинается одновременно с заходом солнца. С каждой плавно скользящей волной опасность приближалась на целый дюйм. Но каждая новая волна приближала и то, что Кэтрин старалась запечатлеть уже несколько недель.

Сегодня все складывалось отлично. Море искрилось в лучах солнца, как бриллианты. Благодаря упорству Кэт долгожданный момент должен был наконец наступить.

Зазубренная линия камней позади нее выступала из воды, постепенно становясь выше и шире, потом превращалась в косу, окруженную плещущимися волнами. А впереди неровный язычок земли рассыпался на отдельные скалы, покрытые скользкими зелеными водорослями и толстыми бородами мидий.

Сейчас эти скалы и приковали к себе внимание Кэт. Изумительное сочетание раковин и морских водорослей, гладких волн и косого солнечного света заворожило ее, и она не заметила, что начинается прилив. Кэт неотрывно смотрела на скалы, возвышающиеся на половине пути между землей и морем. Конечно, Кэт поступила смело, выбрав такую позицию для фотосъемки, но не безрассудно. Во время отлива вершина косы, где она расположилась, оставалась сухой и была недосягаема для волн, кроме самых высоких.

Камни позади и впереди Кэт в основном находились под водой. Их суровые очертания вырисовывались только во время сильных отливов. Едва равновесие между морем и луной нарушится, острые скалы снова погрузятся в объятия океанской пучины. Тогда картина, которую Кэт так упорно старалась запечатлеть на пленке, станет снова недоступной.

Пока вечернее море наступало на внешние скалы, Кэт считала секунды между ритмичными набегами волн. Ощутив полную гармоничность сочетания света и волн, она вздохнула, дождалась, когда набегающая волна лизнет скалу, и включила моторчик фотоаппарата.

Сквозь шестисотмиллиметровый объектив Кэт хорошо видела, как волна, ударив в скалу, взорвалась кремовыми брызгами и фонтаны радужных пузырей облепили поверхность черного камня.

Этот момент ей и хотелось запечатлеть – мимолетную встречу волны и скалы, о которую разбились мириады волн. Скала почти исчезла под радужными пузырями, а потом опять осталась один на один с морем.

Эта картина символизировала не поражение, а равенство волны и скалы. Без волны скала не узнала бы силу своего ответа. Без скалы волна тихо поползла бы по берегу, лишившись возможности совершить свой эффектный фейерверк.

Кэт потеряла счет волнам, щелчкам фотоаппарата, кадрам пленки в компактном корпусе “Никона”. У нее свело ноги из-за неудобной позы. Но она не обращала на это внимания, сосредоточенно вглядываясь в меняющиеся образы и фиксируя их на пленке.

Кэт охватило возбуждение. Лучшие из ее фотографий приковывали взгляды, заставляя зрителя остановиться и переосмыслить действительность. Она понимала, что только что сделанные снимки, сочетающие яркий свет и полную тень, буйство стихии и меняющуюся перспективу, будут лучшими из лучших. Такое сочетание можно получить только с использованием длиннофокусного объектива.

Внезапно волна дотянулась до того места, где сидела Кэт, и холодные искрящиеся брызги обдали ее. Это бы ничего, но морская вода угрожала ее фотооборудованию!

Кэт подняла голову, прищурилась и в первый раз за весь вечер посмотрела на мир, отстранившись от объектива своей камеры. Оглянувшись назад и бросив взгляд на берег, она поняла, что слишком задержалась на скалистом пятачке.

Теперь расстояние в десять метров до суши может стать непреодолимым!

Тропа, соединяющая островок с берегом, исчезла. Путь сюда, нелегкий даже во время отлива, сейчас представлял собой кипящее варево прибоя и пены возле скользких черных скал. Чтобы удержаться на ногах и не упасть под ударами мощных волн, Кэт пришлось бы цепляться за скалы зубами, поскольку в руках у нее было дорогое фотооборудование.

Волна, вспенившись рядом с Кэт, с шипением скатилась вниз. В отраженном зареве умирающего солнца мокрый камень походил на древнюю скульптуру из чеканного золота.

Но сейчас Кэт было не до изысков. Трезво оценив ситуацию, она поняла, что совершила ошибку.

– Проклятие!

Даже со свободными руками ей едва ли удастся добраться до берега. Но в руках будет оборудованием стоимостью в несколько тысяч долларов, и его необходимо перенести, ибо оно позволяет ей зарабатывать на жизнь.

Не тратя времени попусту, Кэт прикинула, глубоко ли над камнями, по которым обычно она выбиралась с этого островка. Даже в промежутках между волнами уровень воды был значительно выше ее колен. Если же набежит метровая волна, непременно случится беда.

Но Кэт оставалось одно – выбираться на берег, причем как можно скорее. Промедление только усугубит ситуацию, а вода поднимется еще выше. Очевидно, надо забыть о дороге по предательски опасным камням и, держа фотооборудование над головой, идти вброд по диагонали к песчаному берегу. Кэт всей душой надеялась, что ее не собьет с ног обманчиво легкая волна.

Она не искала посторонней помощи: слишком долго ей приходилось обходиться собственными силами.

Проверив застежки сумки, Кэт убедилась, что они не откроются и фотоаппараты не выпадут в воду.

Самым ценным из всего оборудования Кэт был автоматический объектив с переменным фокусным расстоянием. Слишком длинный и тяжелый, он, словно винтовка, устанавливался на опору, прижимавшуюся к плечу фотографа. Большая неразъемная часть объектива в сумку не помещалась.

Поняв, что добираться до берега придется дважды, Кэт поставила на камни сумку с фотоаппаратами и, держа длинный объектив над головой, начала осторожно спускаться со скалы.

Она не заметила, что направлявшийся к берегу долговязый мужчина пытается привлечь ее внимание.

Сердито покачивая головой, Трэвис Дэнверс старался докричаться до длинноногой дамы с рыжевато-каштановыми волосами, заплетенными в косу. Он видел, что у этой глухой или сумасшедшей нет ни единого шанса добраться до берега, не искупавшись: волны собьют ее с ног. Трэвис побежал к берегу, размышляя, соответствует ли ум этой женщины длине ее ног.

Кэт без особого труда удержалась на ногах, когда накатила первая волна, потому что все еще держалась за скалу, а вода доходила ей только до талии. Разогревшуюся на солнце Кэт обдало холодом и прижало к скале с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Обрезанные выше колен джинсы и верхняя часть купальника, составлявшие всю одежду Кэт, почти не защищали ее от острых выступов скалы.

– Ну ладно, отправлюсь так, – сказала она себе. – Я плавала и тогда, когда на мне было ещё меньше одежды.

Опасаясь большой волны и наблюдая за морем, а не за берегом, Кэт спустилась вниз по неровной поверхности скалы. Чтобы добраться до песчаной отмели, ведущей к берегу, ей предстояло пересечь узкую впадину, а потом каменную гряду поменьше. Волны накатывали так быстро, что Кэт успевала сделать лишь несколько шажков в паузах между ними.

Следующая волна подхватила ее и швырнула назад к скале. Кэт отчаянно старалась сохранить равновесие на скользкой, неровной каменистой поверхности. Кипящий прибой сорвал одну из ее парусиновых туфель, и она почувствовала жгучую боль в ступне, скользнув по острым раковинам. Кэт оступилась, взмахнула руками и закричала, испугавшись, что потеряет свой уникальный объектив.

Но когда Кэт почти накрыла волна, что-то заставило ее выпрямиться. В тот же момент кто-то словно потянул объектив из ее пальцев. Кэт вцепилась в него, стараясь удержать дорогую и крайне необходимую ей вещь.

– Стой спокойно, дикая кошечка, я не собираюсь тебя грабить.

Низкий протяжный голос понравился Кэт, но ее особенно поразило радостное изумление в изумрудных, как море, глазах незнакомца. Легко выдержав сильный удар прибоя, он пленительно улыбнулся.