Билл слушал и только тупо кивал. Главное, Дженни жива! Ситуация, в которой она оказалась, была достаточно опасной, но она выжила, к тому же врачам удалось сохранить ее репродуктивные органы, так что Дженни не осталась бесплодной. И слава богу!

– Как она? – проговорил Билл. Это был единственный вопрос, который пришел ему на ум. Сейчас он мог думать только о том, что Дженни едва не умерла из-за того, что ее долгожданная беременность оказалась неправильной, патологической.

– Как я уже говорил, ваша жена в сознании, приходит в себя после наркоза. Кроме того, она ослабла после сильной кровопотери. В ходе операции мы сделали два переливания, но, полагаю, миссис Суит еще долго будет страдать быстрой утомляемостью, головокружениями и дрожью в конечностях. Ей потребуется, я думаю, несколько месяцев, чтобы преодолеть последствия операции, после чего вы снова можете попробовать завести ребенка. Повторюсь: я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы миссис Суит снова забеременела и выносила нормального ребенка, хотя у нее остается только один яичник. Как показывает практика, при удалении одного из парных органов оставшийся начинает функционировать гораздо эффективнее… То, что случилось с вашей женой, я считаю просто несчастным случаем, капризом природы. Предусмотреть или как-то диагностировать подобную патологию довольно трудно, особенно если пациент не жалуется на боли в области живота. Но даже если бы врач своевременно обнаружил несвоеместную беременность, ему оставалось бы только удалить плод, чтобы предотвратить разрыв фаллопия, – повторил врач специально для Билла. – Постарайтесь объяснить это вашей жене – насколько я понял, она очень огорчена потерей ребенка. Скажите ей, что в следующий раз все будет хорошо, нужно только немножечко поберечься.

Действительно, Дженни даже заплакала, когда узнала, что именно с ней произошло. Она очень хотела видеть Билла, однако в послеоперационную палату, где Дженни находилась под наблюдением врачей, ему входить было нельзя. Хирурги все еще боялись повторного кровотечения, которого она наверняка не перенесла бы, поэтому предпочитали не спешить с переводом Дженни в обычную палату. Так врачи и объяснили Биллу, и он только кивнул. Известие о том, что в будущем Дженни сможет иметь ребенка, лишь слегка его ободрило. Сейчас он слишком волновался за ее жизнь, чтобы заглядывать так далеко вперед. Впрочем, по своему нерожденному сыну (один из врачей сказал ему, что это был мальчик) Билл горевал глубоко и искренне. Для него это был не зародыш, не плод, а реальный человек, которого они с Дженни будут еще долго оплакивать.

Дожидаясь, пока Дженни переведут в общую палату, Билл совершенно извел сестер и сиделок вопросами о ее самочувствии. Время от времени он принимался упрашивать то одну, то другую пропустить его к ней, а когда те отказывались, ссылаясь на больничные правила, предъявлял свое удостоверение больничного капеллана. Это, однако, ему ничем не помогло, и не потому, что Билл был капелланом в другой больнице. Одна пожилая сиделка так и сказала, что инфекция, мол, не разбирает, кто капеллан, а кто водопроводчик, и что в послеоперационную он сможет попасть только в одном случае: когда его позовут прочесть отходные молитвы над умирающим, чего, к счастью, от него пока не требуется.

Только после полудня Дженни наконец перевезли в отдельную палату в родильном отделении, занимавшем целый этаж, а Биллу позволили увидеться с ней. К этому времени он успел позвонить в Филадельфию и рассказать Элен, что случилось. Связался Билл и с Азайей, которую нужно было предупредить, что в ближайшие дни Дженни не сможет приходить в офис. Кроме того, он известил капелланскую службу о том, что его жена попала в больницу и на протяжении некоторого времени он не сможет посещать своих прихожан в больницах и тюрьмах.

Узнав о произошедшем с дочерью несчастье, Элен очень испугалась. Когда она была моложе, две ее подруги умерли от сильного кровотечения, вызванного именно внематочной беременностью. Правда, это было еще в Питстоуне, где медицинское обслуживание оставляло желать лучшего: несчастные женщины истекли кровью еще до того, как врачи сумели добраться до поселка и понять, в чем дело. Вот почему Элен была крайне признательна зятю за то, что он оказался рядом и сумел вовремя вызвать «Скорую». Да и сам Билл тоже вздрагивал при мысли о том, чем все могло закончиться, если бы он не услышал стоны жены и не проснулся. Будь его сон хоть чуточку крепче – и Дженни могла бы умереть буквально рядом с ним, а этого Билл никогда бы себе не простил.

Едва увидев жену на больничной койке, Билл сразу бросился к ней, чтобы поцеловать, и Дженни разрыдалась от облегчения и пережитого страха. Она хорошо понимала, что побывала на краю могилы, к тому же ей было жаль погибшего ребенка, которого ей не удалось ни обнять, ни даже увидеть.

– Не плачь, дорогая, я все понимаю… – уговаривал Билл, сидя на стульчике рядом с койкой и сжимая ее руку в своей. – Все будет хорошо, ты поправишься, и у нас будут другие дети… Главное, ты жива. Я очень боюсь тебя потерять, понимаешь? Поправляйся скорее, милая, и мы снова будем вместе. Вот увидишь, как мы тогда заживем: ты, я и наши будущие дети!

– Но мне нужен этот ребенок! Почему, почему мы не смогли его сберечь? Это я виновата, – всхлипнула Дженни. – Мне сказали, что это был мальчик.

– Я знаю и обещаю… нет, я клянусь тебе, что у нас будут еще дети: братья и сестры этого мальчика, и он будет смотреть на нас с небес и радоваться. Ну, ты мне веришь?

Дженни кивнула и сильнее сжала его пальцы, а Билл обнял ее за плечи и погладил по волосам. Она все еще плакала, но совсем тихо; крупные слезы текли по ее лицу, и Билл тоже заплакал. Сегодня он лишился сына и едва не потерял жену, и ему было очень тяжело на душе, хотя он и старался не поддаваться отчаянию.

– Знаешь, – проговорила наконец Дженни, – я все вспоминаю то кладбище в Мэне, где мы с тобой были, вспоминаю ту несчастную семью… Я не хочу, чтобы мы умирали… Разве Бог не может сделать так, чтобы мы жили вечно? Или, по крайней мере, чтобы мы умерли в один день, потому что я тоже очень не хочу с тобой расставаться. Никогда!

Билл невольно улыбнулся ее горячим словам.

– Нет, миссис Суит, от меня вам так просто не избавиться, – сказал он. – Потому что у меня насчет вас самые серьезные планы. Я намерен прожить с вами до глубокой старости и завести целую кучу детей, а потом и внуков. Обещаю вам, что не передумаю, а значит, вам придется терпеть меня еще довольно долгое время.

Дженни нашла в себе силы улыбнуться шутке, но ее глаза почти сразу стали закрываться. Она все еще была очень слаба после обильной кровопотери и операции. Наркоз, который ей дали, давно перестал действовать, и она почувствовала острую боль в правом боку, где находились удаленные органы. Обезболивающие таблетки, которые принесла ей сиделка, действовали не слишком эффективно и только навевали сон. Пульс у Дженни по-прежнему был слишком слабым, давление – низким, и врач предупредил, что вечером ей сделают еще одно переливание крови. После него она сразу заснула и проснулась только утром, и Билл, который всю ночь просидел на стуле рядом с ее кроватью, тут же заметил, что Дженни чувствует себя лучше. Ее кожа стала не такой бледной, щеки немного порозовели, и только печаль в глазах никуда не исчезла. Сразу после утреннего осмотра Дженни сказала Биллу, что не испытывала ни болей, ни колик, которые могли бы указывать на развитие ребенка не внутри матки, а в фаллопиевой трубе. Ни она сама, ни ее лечащий врач не замечали никаких тревожных признаков и считали, что все идет нормально. Как раз на днях, вспомнила Дженни, она должна была пойти к нему на плановый осмотр, но теперь, конечно, в этом не было никакого смысла.

Немного погодя в больницу приехал и сам лечащий врач Дженни. Он был очень огорчен тем, что случилось с его пациенткой, и постарался заверить обоих, что – как и обещали больничные хирурги – Дженни вполне сможет зачать и нормально выносить следующего ребенка, даже имея один яичник. Билл, однако, был настроен менее оптимистично. Чтобы забеременеть в первый раз, Дженни понадобилось больше двух лет, и он боялся, что теперь на это потребуется еще больше времени – особенно если учесть поистине сумасшедший рабочий ритм, в котором она жила практически постоянно. Да, заметил врач, если миссис Суит хочет в ближайшее время иметь здоровых детей, ей необходимо снизить рабочие нагрузки.

Дженни слушала их разговор молча и только изредка кивала. Она была слишком слаба, чтобы спорить, да и Билл тоже понимал, что сейчас не самое подходящее время, чтобы обсуждать подобные вещи. Все это можно сделать потом, когда Дженни полностью поправится.

В больнице Дженни оставалась пять дней. Ее кровяное давление выросло почти до нормального, но врачи все еще опасались повторного кровотечения, поэтому при выписке настоятельно рекомендовали ей в ближайшие две недели беречь себя – не поднимать тяжести, не утомляться, соблюдать режим дня. Впрочем, Дженни и не чувствовала себя настолько здоровой, чтобы сразу вернуться к прежнему ритму жизни с постоянными поездками с места на место, нервотрепками и суетой. Тем не менее, как только Билл привез ее домой, она сразу позвонила Азайе и попросила привезти кое-какие рабочие материалы.

Когда помощница приехала, ее потрясло, какой слабой и больной выглядела Дженни. Она все еще была бледной и тонкой как тростинка. Казалось, любой сквозняк может свалить ее с ног. Азайя сразу спросила, что случилось, и Дженни пришлось открыть ей правду.

– О, Дженни, мне так жаль! – воскликнула Азайя и даже поднесла пальцы к губам. – Но ведь ты… Да я понятия не имела, что ты беременна! По тебе ровным счетом ничего не было заметно!

– Я не хотела никому говорить, – пояснила Дженни. – По крайней мере – вначале… Ты ведь знаешь наших клиентов, они такие мнительные. В общем, я сама виновата. Наверное, врачи были правы, мне следовало быть поосторожнее.