– Это вам не Камелот, леди Гиневра, и вы больше не королева. Никто не собирается вас обслуживать. Мы вместе делаем все необходимые дела по дому.

– Я...

– Неужели так трудно обращаться с детьми по-хорошему? Неужели надо довести их до того, чтобы они сбежали из дома?

– Да как у вас хватает наглости! Как вы смеете так со мной разговаривать? Вы понятия не имеете, что здесь происходит. – Гинни подошла к нему и ткнула его пальцем в грудь. – Да ваши собственные дети говорят, что вы дьявол. Вам это известно?

Он был ошеломлен.

– Дьявол?

– Они сказали, что мать назвала их именами святых, чтобы защитить их от вас. Они вас так боятся, что не смеют вам рассказывать о том, что тут делается. И неудивительно, если вспомнить, как вы с ними обращаетесь.

– Я сроду не тронул ни одного из них пальцем. Глаза Гинни сверкнули голубым пламенем.

– Не обязательно бить детей! Достаточно бросить их на произвол судьбы. И как вам не стыдно бросать их здесь одних, заставлять самим готовить, убирать дом и вообще заботиться о себе, пока вы где-то там забавляетесь?

– Забавляюсь?

– Да. А тем временем с Джуди происходит Бог знает что. Да какой вы отец, если даже не знаете, что ваш родной сын вовсе не мальчик, а девочка!

Раф схватил ее за руку. – Что вы несете?

– Она от всех это скрывала. Я бы тоже не узнала, если бы не решила, что надо отмыть с детей грязь. А Джуди оказалась под рукой. Она сопротивлялась изо всех сил, но я все-таки затолкала ее в лохань.

Раф потерял дар речи. Как это, Джуд, их Джуд – вовсе не мальчик, а девочка, Джуди? Но если вдуматься, он мог бы об этом догадаться. Она всегда командовала всеми, а маленьким была вроде матери. И эти частые смены настроения! Да, Джуди – типичная женщина.

Тогда почему же Жаннет или сама Джуди не сказали ему правду?

– И не смейте обвинять меня в том, что я плохо обращаюсь с вашими детьми, – продолжала Гинни, – Надо было совершить что-то ужасное, чтобы ваша жена скрыла от вас факт рождения дочери.

Раф вынужден был защищаться:

– У меня никогда не было жены, и Джуди вовсе не моя дочь.

Уперев руки в бока, Гинни бросила на него презрительный взгляд.

– Какая прелесть! Мало того, что вы не заботитесь об этих бедных детях, вы еще и отрицаете, что они ваши! – Ничего я не отрицаю. Это дети моей сестры. Я даже не знал об их существовании до прошлого года, когда после долгого отсутствия вернулся домой. Но к тому времени Жаннет уже умерла.

– Да? А я думала...

– Что вы думали, мне ясно. – Раф не хотел показывать, как его расстроили ее обвинения. – Может, я и дьявол, но, уверяю вас, я никогда не обижал своих племянников. И племянницу.

– Дайте же мне договорить! Я извиняюсь за то, что неправильно все истолковала. Могу только сказать в свое оправдание, что они очень на вас похожи. Мне же никто не объяснил, что вы им не отец.

– А вы спросили? Вы вообще хоть о чем-нибудь разговаривали с детьми?

– Когда это у меня было время с ними разговаривать? Утром, когда я просыпаюсь, их уже нет, и они возвращаются только после того, как я лягу спать. Им дела нет до того, что я буду есть и как защищаться от змей, заползающих в вашу лачугу.

– Это не лачуга. Это дом.

Гинни дернула головой: не все ли равно, как ее назвать?

– И что в этом удивительного – они только следуют примеру своего дядюшки. С чего это они будут рассказывать мне про себя или заботиться о моих нуждах, когда они видят, что вы меня полностью игнорируете, что вы не доводите со мной до конца ни одного разговора, а просто без всяких объяснений выскакиваете из дома и уезжаете?

В том, что она говорила, было немало правды, но это разозлило его еще больше.

– По-вашему, земля вращается вокруг вас. Вам в голову не приходит, как трудно мне сюда выбираться – и когда я наконец выбрался, что я нахожу? Дети сбежали из дома, один из них оказался девочкой, которую вы довели до слез, а вы хотите, чтобы я заботился о ваших развлечениях.

– Я вас не прошу меня развлекать, мистер Латур, но у нас в доме с гостями обращаются радушно, даже если они нам не очень нравятся. Так что, когда найдете детей – а я не сомневаюсь, что они объявятся, как только узнают, что вы приехали, – будьте добры, объясните им, что они должны передо мной извиниться.

– Вот как?

– Да. И вам не повредило бы передо мной извиниться тоже. Как можно ожидать от детей, что они научатся прилично себя вести, если вы не будете подавать им пример?

И она ушла с гордым видом, оставаясь, несмотря на свой жалкий внешний вид, все такой же надменной, избалованной и нестерпимо раздражающей особой. Рафу хотелось ее задушить, но одновременно она вызывала у него невольное восхищение. Похоже, что в ней больше твердости характера, чем он предполагал. Он ухмыльнулся, представив себе, как она заталкивала Джуди в лохань.

Раф не знал, что делать. Его ждали в Новом Орлеане, и опоздание может ему обойтись очень дорого. Но все же главное в его жизни – дети. Представляя, как Джуди, одна-одинешенька и вся в слезах, прячется где-то в болоте, Раф решил, что не уедет, пока она не найдется.

И тут вспомнил об аллигаторах. Надо найти ее как можно быстрее.

Гинни сидела на качелях на крыльце и глядела на дорожку, уходящую в болотистый лес. Только бы Джуди вернулась до темноты! Солнце уже садилось, и начинали сгущаться сумерки. Ну разве можно девочке бродить одной в темноте?

Ее братья вернулись час тому назад, пробурчав ей сквозь зубы, что их отослал домой Раф. Надо полагать, что это по его приказу они сейчас моют на кухне посуду, которую она вынула из воды и отнесла обратно в дом. Когда она предложила помощь, они пренебрежительно фыркнули, ясно давая ей понять, что не хотят, чтобы она путалась у них под ногами. Она с трудом вытянула из них, что своей сестры они не видели. Кристофер проговорился, что ее нет даже в их тайной крепости.

Патрик прикрикнул на него, чтобы он не болтал лишнего, и с гордостью добавил, что если Джуди не хочет, чтобы ее нашли, то никто ее не найдет, пока она сама не решит вернуться.

Гинни было не по себе: чем темнее становилось, тем больше она сожалела о том, как обошлась с девочкой. Раскрыв секрет Джуди, она, возможно, только напортила. Раф по крайней мере страшно рассердился.

Оставалось надеяться, что он не выместит зло на Джуди – бедной девочке и так сейчас нелегко. Ей удавалось командовать в доме, когда все считали ее мальчиком, но женщинам жизнь диктует совсем другие правила. После того как она так долго жила свободной жизнью мужчины, ей будет нелегко приспособиться к роли женщины, особенно если учесть, что без матери ее некому направить.

Гинни это хорошо понимала, с ней случилось нечто подобное.

«Какое мне до нее дело? – внушала себе Гинни. – Пусть ее дядюшка с ней разбирается». Проблемы у Джуди возникли до того, как здесь появилась Гинни, и никуда не денутся после ее отъезда.

И все же, до боли сжав руки, Гинни смотрела на дорожку, уходящую в лес.

– Это она во всем виновата, – услышала она голос из дома. – Если бы не она, Джуди не убежала бы.

– А теперь мы сроду от нее не избавимся, – добавил другой.

Раньше Гинни, наверно, пошла бы в дом и стала бы с ними спорить, но после инцидента со змеей и бурной сцены с Джуди, а потом с ее дядей, у нее не осталось сил даже шевелиться. Ну и пусть они ее ненавидят; судя по выражению лица Рафа, когда он отправился на поиски Джуди, ей здесь осталось пробыть недолго.

– Не такая она плохая, – услышала Гинни голос Кристофера. – Когда вы все меня бросили сегодня утром, она меня накормила.

– Тебе бы только пожрать!

– Ничего ты не понимаешь, Питер. Она так ласково улыбается. И она поклялась не ябедничать и не наябедничала.

Слушая, как маленький мальчик ее защищает, Гинни вдруг чуть не расплакалась.

– Совсем ты еще карапуз, Кристофер. Подавай тебе новую маму, вот и все.

– Отстань от него, – услышала она голос Патрика. – Что плохого в том, что ему хочется новую маму? Будто нам всем не хочется!

Патрик сказал это очень тихо, но его слова ударили Гинни в самое сердце. «Они же просто дети», – вспомнила она слова Рафа. Бедные, одинокие дети, которые остались без матери.

Но Гинни не успела расчувствоваться. Из дома донесся негодующий хор голосов: «Ну уж не ее!» И посыпались определения: «Злюка», «Дура», «Неумеха». И тут Гинни увидела на дорожке темный силуэт. Раф!

Хотя он был один, Гинни вдруг ощутила невыразимое счастье. Она с улыбкой встала ему навстречу. Он был такой большой, такой сильный и уверенный в себе. Быть рядом с ним – уже облегчение.

Но он, едва кивнув ей, с хмурым лицом прошел в дом. Гинни слышала, как он разговаривал с мальчиками, велел им принести керосин для фонаря: он только немного перекусит и опять пойдет на поиски Джуди. Он велел им подумать хорошенько, куда могла деться их сестра. Сейчас не время хранить тайны – дело идет о жизни и смерти.

Ничего удивительного, что он обращается за помощью к племянникам, уверяла себя Гинни: в трудную минуту семья должна сплотиться. Но ей было горько чувствовать себя чужой. Она им не очень нравится, но не такая уж она неумеха, как все считают. И она пошла за Рафом в дом, чтобы предложить помощь, ломая голову, какую пользу она может им принести.

Мальчики суетились, выполняя приказы Рафа, а он тем временем доедал оставшуюся кашу. Гинни хотела сказать, что в кладовке есть ветчина, но тут Раф спросил мальчиков:

– А почему вы не сказали мне, что Джуд – девочка?

Один из близнецов глянул на Гинни, потом сказал Кристоферу:

– Вот, а ты говоришь, что она поклялась не ябедничать!

– Откуда я знала, что это секрет? – возразила Гинни. – И почему это нужно держать в секрете от вашего дяди?

– Именно, – поддержал ее на этот раз Раф и посмотрел на старшего племянника. – Так почему, Патрик? Почему Джуди не хочет, чтобы я это знал?

– Не ты. – Патрик посмотрел себе в ноги. – Ты же знаешь, какой папа.