Барбара Бенедикт - До конца своих дней

– Тебе так нужна эта дурацкая корона? – спросил его Джон. – Или ты требуешь себе в жены мою дочь?

Гинни вся сжалась в ожидании презрительного отказа.

– Это уж как она решит, – тихо ответил Раф. – Ну что скажете, моя прекрасная дама? На этот раз вы собираетесь сдержать свое слово?

Он предлагает ей выбор? Возможность загладить вину? Значит ли это, что, если она признает его победу, он не подвергнет ее публичному осмеянию? Готовая ухватиться за любую соломинку, Гинни молча кивнула головой.

– Отлично! – Джон помахал священнику, сидевшему позади них. – Иди сюда, Джонс. И ты тоже, Латур. Надо довести дело до конца.

Дело? Плохо понимая, что происходит, и сожалея, что переусердствовала с фляжкой, Гинни смотрела, как Раф поднимается на трибуну.

– Как это понимать, папа?

– Сейчас мы вас поженим. – Джон слегка покачнулся и рыгнул, прикрыв рукой рот. – Давай, Гинни, публика ждет.

Ланс обещал, что брачная церемония будет не настоящей, рассчитанной только на зрителей. По-настоящему они обвенчаются в церкви после. Так что опасаться вроде нечего.

Чувствуя на себе устремленные со всех сторон выжидательные взгляды, Гинни понимала, что выбора у нее нет. Ничего, убеждала она себя, что тут такого? Тем более если этим она угодит папе и если Раф Латур после этого навсегда оставит ее в покое.

Раф подошел к ней и протянул руку. Это была сильная рука красивой формы. Но сколько же можно смотреть на руку? Собравшись с духом, Гинни подала Рафу руку, встала на ноги и наконец-то осмелилась посмотреть ему в лицо.

Ох, не надо было этого делать! Гинни совсем забыла, какое действие на нее оказывает его взгляд, как он пробуждает в ней чувства, о существовании которых она и сама не подозревает. Внутри ее словно вспыхнул огонь, и Гинни почувствовала, что раскрывается, как цветок в лучах ослепительно яркого солнца.

Раф сжал ее руку и улыбнулся ей. Эта мимолетная улыбка заворожила Гинни. Она уже ничего кругом не видела, кроме его крепких губ, которые были так близко от нее, заново переживая то, что испытала, когда он поцеловал ее, и надеясь, что он поцелует ее еще раз.

Ей было очевидно, что и ему этого хочется, – она видела огонь желания у него в глазах, чувствовала, как накален воздух между ними. Гинни тонула в омуте его темных глаз, словно это было волшебное озеро, возникшее по мановению волшебной палочки великого Мерлина.

Ей даже казалось, что, погрузившись в это озеро, она превратилась в мифическую Гиневру, за которой пришел отважный король Артур. Этот красивый человек сейчас возьмет ее на руки и унесет в их тайное убежище, где ему никто не помешает не спеша раскрыть ей тайны любви.

Откуда-то извне доносилось бормотание мистера Джонса, и, когда отец толкнул ее в бок, Гинни произнесла заветные слова «Я согласна», которые делали ее женой Рафа. Погруженная в омут его глаз, она смутно слышала слова брачного обряда «любить», «уважать», «беречь», и ей казалось, что это древний священный гимн, отражающий то обещание, которое она читала в глазах Рафа. Он желал ее, она чувствовала это по тому, как крепко он сжимал ее руку, и у нее в крови загоралось ответное желание.

Когда Гинни показалось, что она больше этого не вынесет, что она сгорит в этом огне, она услышала слова: – А теперь поцелуйте свою жену. Жена? – подумала она. Но ее действиями руководило не сознание. Ими руководили инстинкты, а она инстинктивно тянулась к человеку, наклонившемуся к ее губам. Держа ее голову руками, как хрупкую драгоценность, Раф прильнул к ее губам, медленно, упоительно углубляя поцелуй. Гинни прильнула к нему, забыв обо всем, с восторгом отдаваясь тысяче ранее неизведанных ощущений. Раф прижимал ее к своей твердой, как камень, груди, и его тело говорило ей, что он никогда ее больше не отпустит. Своим поцелуем он заявлял на нее право супруга отныне и во веки веков.

Вот оно, волшебство, как сквозь сон подумала Гинни. И тут кто-то кашлянул, и Раф резко оторвался от нее. Минуту он, тяжело дыша, глядел на нее, потом сделал шаг назад.

Джон сунул Гинни в руку перо и сказал: «Распишись!» Она смутно вспоминала, что видела только одну бумагу – с правилами турнира, – но, привыкнув повиноваться отцу, поставила свою подпись там, куда он указывал, хотя ей было непонятно, зачем им нужна ее подпись на правилах. Ее опять качнуло, и она опять подумала, что, пожалуй, выпила из отцовской фляжки лишнего. Джон затем подал бумагу на подпись Рафу. Гинни пыталась собраться с мыслями. «Ну зачем я пила на этой жаре? – испуганно подумала она. – Я же совсем ничего не соображаю!»

– Ну вот, – сказал Джон Рафу. – Теперь мы с тобой в расчете.

В расчете? Гинни переводила взгляд с отца на Рафа, чувствуя отвратительный вкус во рту. Виски больше не согревало ее изнутри, а грозило вырваться наружу.

– Теперь заботиться о ней – твое дело, Латур. А я пошел в дом, – рыгнув, сказал Джон, на этот раз не прикрывая рта. – Гомер, ну-ка помоги мне. Что-то я себя неважно чувствую.

Гинни опять крикнула «Нет!», но отец опять не обратил на нее внимания. С помощью Гомера он, шатаясь, сошел вниз по ступеням, чуть не столкнувшись с братом.

– Что тут происходит, Джон? – спросил Джервис, подозрительно на него поглядев. – Что ты натворил?

– То, что давно надо было натворить, – с идиотской улыбкой ответил Джон. – Ты опоздал. Все подписано, дело сделано.

Джервис прищурился, глядя на все еще державшего в руке бумагу священника.

– Эта лицензия на брак была выдана вовсе не Латуру. Черт бы тебя побрал, Джон, то, что ты сделал, противозаконно!

Лицензия на брак? Гинни с ужасом смотрела па священника, который сначала недоуменно поглядел на Джервиса, потом медленно улыбнулся.

– Вы правы, я забыл самое главное. – И, повернувшись к ней с Рафом, провозгласил: – Объявляю вас мужем и женой!

Джервис Маклауд был вне себя. Черт бы побрал этого алкоголика, надо было ему лезть, куда его не спрашивают! И доволен! Можно подумать, что доброе дело сделал, когда на самом деле учинил Бог знает что.

Джервису хотелось завопить и начать рвать на себе волосы. Все его тщательно продуманные планы полетели к чертям собачьим потому лишь, что он на несколько минут оставил Джона без присмотра.

И зачем его понесло на поле к Бафорду? Единственное, что у того пострадало, так это самолюбие, и Эдита-Энн своими ахами и охами сполна возместила нанесенный ему тут урон. А ему, Джервису, надо было приглядывать за своим братцем и племянницей. И как эта дурочка ухитрилась обвенчаться с Латуром?

Он посмотрел на Гинни. У нее был растерянный и сердитый вид. А похоже, она этому тоже не очень-то рада! В таком случае надо подлить масла в огонь. Может быть, еще не все потеряно.

Гинни и в самом деле была сердита, но главным образом на самое себя. Как легко она поддалась Рафу! Больше того, она понимала, что может так же легко поддаться снова.

Гордо выпрямившись, Раф стоял рядом с ней, и она всем своим существом ощущала его близость. Внутри ее еще не утих этот восхитительный трепет. Как это у него получалось, что от одного его взгляда она теряла рассудок и впадала в расслабленную негу. И как случилось, что он стал ее мужем?

– Эта лицензия была выдана Лансу Бафорду, – повторил ее дядя, поднимаясь по ступеням к мистеру Джонсу. – Ну-ка дайте мне на нее посмотреть. Этот брак недействителен!

Раф шагнул вперед и ловко вырвал лицензию из рук мистера Джонса.

Тот растерянно хлопал глазами.

– Я не понимаю, в чем дело. Мне сказали, что, как только закончится турнир, я должен буду совершить обряд бракосочетания между мисс Маклауд и победителем. Я считал, что все бумаги в порядке. Спросите мистера Маклауда. – Он кивнул туда, где только что стоял Джон Маклауд, но тот, поддерживаемый под руку Гомером, уже шел по направлению к дому.

– Уверяю вас, все сделано по закону, – сказал Раф Джервису, складывая лицензию и засовывая ее себе в карман. – Во всяком случае, брак вступит в силу, как только эту лицензию зарегистрируют в церковной книге.

– Я всегда знал, что ты бессовестный человек, Латур, – сказал Джервис, – но я не предполагал, что ты опустишься до шантажа! Ты что, всерьез думаешь, что можешь использовать мою племянницу в качестве заложницы, чтобы добиться от меня своего? Что я заплачу тебе за то, чтобы ты не регистрировал эту лицензию?

– На такой вопрос я даже отвечать не хочу, – брезгливо сказал Раф и протянул руку Гинни. – Пошли, моя прекрасная дама. Хватит, пообщались с аристократами.

Гинни с ужасом смотрела на двух мужчин. Неужели она для них только пешка?

– Оставайся с нами, Гиневра-Элизабет! – скомандовал дядя Джервис и ухватил ее рукой за плечо. – Незачем тебе куда-то идти с этим... этим...

– Мужем, – подсказал Раф. Джервис презрительно фыркнул.

– Уж не думаешь ли ты, что кто-нибудь всерьез принял эту пародию на брачную церемонию? Может, тебе и удастся зарегистрировать лицензию, если ты за это хорошенько заплатишь, но брачная церемония не может быть действительной, если одну из сторон принудили к браку.

– Принудили? Видимо, я что-то не так понял. Я считал, что весь смысл этого турнира в том и состоит, чтобы принудить вашу племянницу выйти замуж. А теперь вы пытаетесь отвертеться, потому что турнир выиграл не тот человек, на которого вы ставили.

– Ничего подобного! – По ступенькам трибуны взбежал багровый от гнева Ланс. За ним поспешала Эдита-Энн. – Я требую, чтобы этого человека дисквалифицировали! Он победил обманом.

Раф посмотрел на него, как на козявку, вылезшую из-под камня.

– И у вас хватает наглости обвинять в обмане меня, Бафорд?

– Скажи им, – сказал Ланс, театральным жестом указывая на Эдиту-Энн, – скажи им, что мы обнаружили на моей подпруге.

Эдите-Энн, казалось, меньше всего хотелось говорить о подпруге.

– Ее кто-то... эээ... надрезал.