Нет, не надо себя обманывать – сердце у нее колотилось не от страха, а от радостного ожидания.

Только посмотрев на Ланса, который пытался разорвать связывающую ее с Рафом ниточку, она поняла, что опять дала простор своему глупому воображению. Пора бы ей знать, что, если у Рафа и есть какая-то цель, она, Гинни, тут ни при чем. Его вызывающая повадка и ленивое пренебрежение свидетельствуют о том, что он явился сюда, чтобы насолить Лансу. Он собирается их перехитрить и выиграть турнир.

То есть отомстить им всем.

Как же она не поняла этого с самого начала? Раф приехал не для того, чтобы состязаться за ее руку, а для того, чтобы подвергнуть ее публичному унижению. Своим отказом от ее руки он опозорит ее перед соседями, и тогда уже на ней никто не захочет жениться. Если Ланс не выиграет турнир, ей грозит участь старой девы.

Господи, неужели это все происходит на самом деле? – с ужасом подумала Гинни, покачав головой.

– Вот и Гинни против! – услышала она голос дяди Джервиса, который, по-видимому, решил, что, покачав головой, она проголосовала против. – Осталась ты одна, Эдита-Энн.

Та мрачно взглянула на поле.

– Ты, конечно, хочешь, чтобы я тоже проголосовала против, – неуверенно произнесла она. – Но как я могу так поступить с мистером Латуром, папа? Он опоздал из-за меня. И что подумают зрители, если мы запретим его участие? По правилам мы должны это позволить.

– Она права, – с ухмылкой сказал Джон. – Если вы его не допустите, поднимется невообразимый шум. Полно, Джерв, пусть участвует. Бедные зрители весь день и так умирали от скуки. Я сам чуть челюсть не вывихнул, зевая, и теперь не возражал бы немного развлечься. Хотя бы глядя на то, как у Бафорда дрожат коленки.

– И какой от этого может быть вред? – добавила Эдита-Энн. – Ну кто он такой? Ничтожество. Какой у него шанс победить лучшего наездника округи?

В душе у Гинни забрезжила надежда. Конечно, Раф не умеет так управлять лошадью, как Ланс. Лансу вообще нет равных на турнирном поле. Но когда она поглядела на спокойного и уверенного в себе Рафа, надежда улетучилась.

– Появился новый претендент! – крикнул Джон зрителям, принимая решение на себя. – Турнир продолжается!

Одобрительный рев зрителей заглушил протест Ланса, но Гинни видела, как он, пришпорив свою серебряную лошадь, с искаженным от ярости лицом ринулся к главной трибуне.

– Я участвовал в пяти раундах, – сквозь зубы проговорил он, осадив лошадь перед судейской коллегией. – А теперь из-за того, что этот... этот тип явился с опозданием, я должен проделать все сначала, так, что ли?

– Ну зачем же? Я согласен сделать пять попыток подряд, – раздался голос подъехавшего Рафа. – Действительно, надо уравнять наше положение.

– Ты вообще не имеешь права участвовать. Ты...

– Как вас объявить, сэр? – спросил Латура Джон, не обращая на Ланса ни малейшего внимания. – Герольд должен вас объявить.

Раф посмотрел на Гинни.

– Артур из Камелота.

– Какая наглость! – возмутился Ланс, переводя взгляд с Рафа на Гинни. – В этом черном наряде тебе больше подошло бы имя Черный рыцарь.

– Что ж, – пожал плечами Раф и улыбнулся, видимо, решив не спорить по мелочам. – Мне все равно.

Гинни знала, что ему вовсе не все равно. Артур был королем и мужем Гиневры, он пользовался ее любовью и доверием, а Черный рыцарь в их детских играх также назывался Разрушитель. Он был воплощением зла, с которым сражались ее рыцари. Артур будет защищать свою королеву до последней минуты, а Разрушитель хочет ее погубить.

– Что ж, джентльмены, если вы займете свои места, – сказал Джон, – может быть, нам удастся закончить турнир до наступления темноты.

У Гинни замерло сердце. Раф наклонился и что-то тихо сказал мистеру Перкинсу. Ей хотелось услышать, какое же имя он все же выбрал, – тогда она поймет, какую роль он собирается играть в ее жизни.

Ждать ей пришлось недолго.

– В список включен Артур из Камелота, – провозгласил мистер Перкинс. Не успела Гинни вздохнуть с облегчением, как он добавил: – Черный рыцарь.

По трибунам пробежал шумок, все, по-видимому, сознавали, что перед ними сейчас развернется драма.

Джон выпрямился на своем кресле, а Гинни даже наклонилась вперед.

Раф поклонился зрителям и склонил копье в сторону Гинни. На эфесе был привязан кружевной платочек – тот самый, что она подарила ему на балу и так с тех пор и не сумела забрать обратно.

Закусив губу, она посмотрела на Ланса. Он явно был не в духе. У Гинни упало сердце: что-то будет, когда он узнает, кто дал Рафу этот платочек? Она ни минуты не сомневалась, что Раф, чтобы позлить Ланса, с удовольствием ему это сообщит. Ланс и так в дурном настроении, а ревнивая ярость совсем лишит его так необходимого для победы хладнокровия.

Действительно, глядя, как Раф раз за разом успешно подхватывает кольцо, Гинни поняла, что Лансу, если он хочет победить, нужно будет выступить самым лучшим образом.

Подхватив последнее, пятое кольцо, Раф развернул коня и опять с насмешливым поклоном склонил копье перед Гинни. Глядя на белый платочек, она поняла, что он намерен позлить не одного Ланса.

Наступила очередь Ланса. Он подхватывал кольцо так же ловко, как и раньше, но Гинни заметила, что в нем пропала былая лихость. Он уже не гарцевал по полю, подхватив кольцо, но деловито возвращался на место. Было очевидно, что он прилагает все усилия, чтобы успешно закончить состязание и поскорее оказаться победителем.

Но это ему не удавалось. Прошел целый час. Раф подхватывал кольцо с небрежной легкостью, а Ланс все больше волновался. Как и зрители, он понял, что встретил равного ему по силе и даже превосходящего его соперника.

Пробормотав, что эта пыль и жара совсем высушили ему глотку, Джон вдруг встал и объявил, что с него довольно. Еще одна попытка, и затем они примут решение, кто чемпион. Тогда все смогут пойти домой и выпить.

Гинни не могла понять, с чего это ее отца вдруг одолела жажда, – он только и делал что прикладывался к фляжке. Словно зная это, позади его кресла некоторое время назад вдруг возник Гомер – видимо, для того, чтобы не дать хозяину упасть. Не хватало им только еще и этого унижения перед соседями!

«Ну побеждай же!» – мысленно воззвала она к Лансу, наклонившись вперед, чтобы он почувствовал ее поддержку.

Поддержка ему была очень нужна: его конь вдруг стал плясать на месте. А Раф тем временем проскакал между шестами, и кольцо словно бы само прыгнуло ему на копье. Когда же подошла очередь Ланса, его конь все еще не успокоился. Правда, он поскакал вперед, но под самым кольцом вдруг взвился на дыбы. Ланс все же сумел подхватить кольцо, но в толпе засмеялись, не очень-то легко ему это далось.

– Неважное выступление, – сказал Джон, откидываясь в кресле. На его красном лице была довольная усмешка. – Я считаю, что корону надо отдать этому Артуру.

– Нет!

Гинни не сразу поняла, что это она крикнула «Нет!». Но тут увидела улыбку дяди Джервиса.

– Я отдаю свой голос Лансу, – сказал он. – А ты, дочка?

Эдита-Энн покачала головой.

– Что подумают зрители? – сказала она. – Они все видели, что Ланс едва справился с лошадью. Прости, папа, но я согласна с дядей Джоном.

Гинни так и разинула рот. Ее кузина голосует против Ланса? И вдруг она все поняла, ее ревность, ядовитые слова, которые та наговорила ей утром. Эдита-Энн вовсе не желает Гинни зла – она просто хочет сама заполучить Ланса!

Джервис не стал вдумываться в мотивы решения своей дочери.

– Тогда у нас ничья, – мрачно сказал он. – Согласно правилам, решить, за кого она выйдет замуж, предоставляется королеве. Что скажешь, Гиневра-Элизабет? За Ланцелота или за этого чужака?

Гинни глядела на соперников, желая только одного – чтобы ей не надо было выбирать между ними. По совести, Раф одержал убедительную победу, но Ланс – ее избранник, человек, за которого она давно уже решила выйти замуж. Он обещал любить и лелеять ее, тогда как Раф только хочет ей отомстить. Гинни даже было непонятно, почему она колеблется.

И она назвала имя Ланса, убеждая себя, что чувствует только облегчение от того, что все позади. Но в глубине души она знала, что поступила несправедливо. Джервис подозвал соперников и объявил чемпионом Ланса. Зрители возмущенно зашумели.

Гинни предполагала, что Раф придет в ярость, на что у него были полные основания, но он лишь спокойно сказал:

– Извините, но у меня есть возражение по процедуре.

– Поздно, – заявил Джервис и показал на корону. – Королева сделала выбор. Турнир окончен.

– Что это вы так спешите кончить турнир? – сказал Раф, глядя на Гинни. – Если вы внимательно прочитаете правила, вы увидите, что я имею право вызвать его на поединок.

Ланс открыл было рот, чтобы возразить, но Джервис жестом велел ему молчать.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил он Рафа.

Гинни напряженно прислушивалась, ей было любопытно, что еще придумал Латур. Она понятия не имела, что он имеет в виду, и посмотрела на свод правил, лежавший рядом с креслом Джона. Может быть, схватить листок и прочитать?

– Я имею в виду поединок на копьях, – спокойно ответил Раф, и Гинни все стало ясно. – В нем и выявляется победитель в случае сомнения.

Ланс и Джервис обеспокоено переглянулись. И зачем в правила включили поединок? – с удивлением подумала Гинни. Это же опасное состязание, к нему мало кто подготовлен и мало кто имеет необходимое снаряжение.

Выпрямившись в седле, Ланс презрительно бросил Рафу:

– Для этого нужна специально подготовленная лошадь и доспехи. Или вы хотите, чтобы я вас изувечил?

– Вы обо мне не беспокойтесь, Бафорд. Подумайте о них, – сказал он, указывая на замершую от ожидания толпу. – Пусть позабавятся за свои деньги.

– Нельзя разочаровывать зрителей, – подтвердил Джон.

– Да, такое правило есть, – пискнула Эдита-Энн. Дядя Джервис взглянул на Гинни, словно ожидая, что она будет возражать, но отец предупредил его.