Саше показалась, что у нее заложило уши от громкости его голоса. И тон… казалось, что голос Тимофея Борисовича просто сочится насмешкой и презрением. Начальник вдруг стремительно поднялся со своего стула и отошел к окну, напряженно замерев у подоконника. Его взгляд внимательно изучал Александру, впервые за эти дни.

— Разумеется, — повыше задрав подбородок, чтобы не выдать своей растерянности и недоумения. — История, амбулаторная карточка — это те документы, которые защищают и нас, и пациента, они отражают весь путь лечения и…

Он фыркнул и насмешливо хмыкнул.

— Ни черта они вам не дадут, Александра Олеговна! — опять не дав договорить, прервал ее Тимофей Борисович. — Это просто бумажки! И вы — дура, если полагаетесь на них!

Саша резко встала. Кем бы он ни был, но она не собиралась терпеть оскорбления. Даже от человека, которого уважала много лет.

— Может быть и так! — не сдержав гнева в голосе, Саша все же постаралась не повысить тон. — Может и глупо выполнять приказы Министерства и делать то, что делали миллионы врачей на протяжении веков. Может это и просто бумажки, Тимофей Борисович! — она небрежно кинула на стол карточку, которую сама завела на пациентку. — Но ничто из вашего личного отношения не дает вам права повышать на меня голос или оскорблять. Кричите на кого хотите, если это помогает вам донести что-то до пациента. Я в состоянии понять информацию и без крика или оскорблений, — сказав это, Саша отвернулась и вышла из его кабинета, не собираясь ждать, пока он еще что-то добавит.

А потом, ощущая, что и сама разозлилась, обиженная на такое отношение, сняла халат и пошла домой, благо, время позволяло, она и так задержалась на рабочем месте.

Но даже пешая прогулка под легким ветром и теплым солнышком не помогала унять злость и раздражение. Наверное потому, подходя к своему дому, Саша все еще бурчала в уме и возмущалась тем, как повел себя Тимофей Борисович. Даже не обращала внимания на любопытные взгляды встречных людей и своих соседей. Сейчас ей было плевать. Подумаешь, идет новый врач и бурчит себе под нос. Будет им еще один повод для сплетен. Чтоб не скучали люди!

Она уже успела познакомиться с этой чертой местного населения. Когда в среду вечером, возвращаясь домой, узнала от Никитичны, что большая часть соседей считает ее любовницей своего шефа. Потому как кто-то видел, как Тимофей Борисович выходил утром из ее дома, едва ли не голый. Вот только население не могло определиться — то ли она давно была его любовнице и сейчас переехала, а раньше он ездил к ней, то ли Саша настолько ловкая особа, что решила подмаслиться к новому начальнику и соблазнила того в первый же день?

Сначала она опешила и пришла в ужас. Не успев приехать, оказаться центральной фигурой местных сплетен… Саша возмутилась и начала рассказывать Никитичне и про Тихона, и про свои «ранения», нанесенные испуганным котом. И про то, как Тимофей Борисович ей помог.

Но старушка только отмахнулась.

— Да, ты не обращай внимания, дочка, — продолжая выдирать сорняки из своих цветов, отмахнулась соседка. — Им лишь бы поговорить. А ты — лицо новое, тебе еще не успели все косточки перетрясти. Лет через пять, люди успокоятся, потеряют интерес. А пока — им без разницы, что там было на самом деле, главное, что подробности по-грязнее да поинтересней были. А я и без твоих объяснений знаю, что не такой Тимофей, да и ты — не такая, — Никитична лукаво подмигнула. — Вы ж грамотные, интеллигентные. Даже если приспичит, будете вокруг да около ходить, потому как нельзя вести себя так. А глядишь, самим легче стало бы, если бы проще на жизнь смотрели, — она сипло рассмеялась, увидев ошарашенный взгляд Саши.

— Да, ты не бойся, Александра, обойдется все, — заметила Никитична, поднимаясь с колен. — Расскажу я этим курицам, как там было на самом деле. Только людям рот это не заткнет, так что ты будь готова, если услышишь что-то такое, — посоветовала старушка.

Поскольку выхода особого не было, Саша прислушалась к словам соседки. А сейчас… ей было просто все равно. Пусть хоть сумасшедшей ее сделают в своих россказнях, без разницы!

Как он посмел назвать ее дурой?! Может это тут было нормой, но Саша к такому не привыкла! Да Антон, несмотря на все свои грехи, ни разу не повысил на нее голос! На Сашу, вообще, ни разу в жизни не кричали. Никто. Тем более начальники. И за что?!

Честно говоря, она настолько разозлилась, что даже Тихон, похоже, это ощутил. Во всяком случае, питомец старался держаться от нее подальше и тихо мурлыкал, будто надеялся этим успокоить хозяйку. Но Саша не поддавалась умиротворяющему звуку, насыпав коту корма, она раздраженно металась по комнатам, то пытаясь читать, то стараясь приготовить ужин себе. Но надолго ее не хватало и Александра вновь начинала ворчать себе под нос, возмущенная поведением начальника.

А в семь часов кто-то постучал в ее дверь. Никого не ожидая и решив, что пришел Ваня, которого Никитична часто посылала, чтобы что-то передать, или наоборот попросить, после того, как Саша скупилась в городе, она попыталась поглубже вдохнуть. Не хотелось ни за что сорваться на паренька.

Однако, распахнув входную дверь — Саша уставила на Тимофея Борисовича. Гладко выбритого. А ведь утром он пришел на работу, не озаботившись такими мелочами.

Тот хмуро ответил на ее удивленный взгляд и кивнул на коробку в своих руках.

— Надо обработать ваши раны, — не особо разборчиво пробормотал он таким тоном, словно кто-то пригнал его в шею.

Саша скривила губы и скрестила руки на груди. Сегодня была пятница, и с вечера среды она сама смазывала царапины, обходясь зеркалом и ватными палочками. Не видела необходимости напрягать Тимофея Борисовича или еще кого-то. Да и «ранами» — подживающие следы когтей Тихона навряд ли можно было назвать.

— Они уже зажили, — стоя в дверях и не думая пропускать его внутрь, ответила Саша таким же тоном. — Там и обрабатывать нечего.

Тимофей Борисовичи нахмурился и выдвинул вперед подбородок.

— Я ваш лечащий врач и мне видней, — возразил он и подошел впритык, нависнув над Сашей.

Она бы рассмеялась, если бы не была на него обижена. Ну и аргумент.

— Что толку смотреть на царапины через три дня? Там уже ничего не осталось.

— Я сам решу, — отрезал Тимофей Борисович и приблизился еще.

Если она не хотела, чтобы он в нее врезался — придется отойти, а значит — впустить в дом. Тимофей Борисович посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей, словно бросал вызов.

Как маленький ребенок, честное слово! Нет, чтобы просто извиниться.

Насмешливо хмыкнув, Саша отвернулась и прошла в комнату, не сомневаясь, что он пойдет следом.

Тихон лениво приоткрыл один глаз, осмотрев гостя, но не увидев, видимо, ничего для себя интересного, вернулся к отдыху.

— Садитесь, — все тем же тоном велел он, словно это она незваная пришла к нему и потребовала осмотра.

Саша обернулась и подняла бровь, смерив своего начальника осуждающим взглядом.

— Пожалуйста, — куда тише добавил Тимофей Борисович под этим осмотром.

Удивленная, Саша села и наклонила голову вперед, освобождая шею и плечи для осмотра. Волосы она еще не распустила после работы, а ткань футболки была достаточно эластичной, чтобы просто ту оттянуть, раз уж ему так приспичило осмотреть ее.

— Между прочим, Тимофей Борисович, — стараясь подавить дрожь, пробежавшую по позвоночнику от аккуратного прикосновения его пальцев к затылку, Саша решила прервать повисшее молчание. — Могли бы сначала поинтересоваться, хочу ли я вас здесь видеть, а уж потом приходить, — она закусила губу и нагнула голову ниже, когда он осторожно отвел несколько вылезших из пучка прядей волос и коснулся одной из царапин.

— Больно? — хмуро поинтересовался Тимофей Борисович.

— Нет, — отрезала Саша.

— Вы бы сказали мне не приходить, — заметил он через пару минут, и она не сразу поняла, что он отвечает на ее замечание.

— Совершенно верно, — согласилась Саша, все еще злясь на него. — Здесь — мой дом, и я не обязана терпеть или слушать в нем того, кого не хочу, — наверное, сложно было бы более открыто показать Тимофею Борисовичу свое отношение к случившемуся пару часов назад. — И потом, меня уже и так вашей любовницей считают, а если вы будете приходить по вечерам, люди только утвердятся в таком мнении, — ворчливо добавила Саша, не желая показывать, что ей приятны его осторожные касания, пока начальник обрабатывал подсохшие ранки.

— Людям лишь бы поболтать, — безразлично ответил он. — Хоть в монастырь уйдите — они найдут повод сплетничать. Вас волнует мнение глупцов, которые такое придумывают и сами верят?

Саша неопределенно пожала плечами, стараясь не мешать ему пачкать ее кожу зеленкой. Хоть и не понимала, что он там смазывает?

— Нет, не особо, — вздохнула она. — Но, это ведь не правда! — все же не удержала своего возмущения Саша.

Тимофей Борисович хмыкнул. Отошел на шаг и принялся собираться свою аптечку.

— Правды нет, и не будет, Александра Олеговна, не стоит тратить нервы и время, пытаясь что-то кому-то доказать, — с выражением, которого Саша не смогла понять, с каким-то… отрешенным смирением и горечью тихо проговорил ее начальник. — Все равно ничего не выйдет, поверьте моему опыту.

Тимофей Борисович закончил и повернулся к ней.

Не зная, что ответить на такое и каким именно опытом Тимофей Борисович с ней поделился, она промолчала. Но взгляд выдержала, почему-то впервые обратив внимание на то, что глаза у Тимофея Борисовича карего цвета, и белки сегодня не такие красные, как в первый день.

— Извините, — неожиданно для нее, вдруг произнес Тимофей Борисович. — Я был груб и оскорбил вас, совершенно незаслуженно. И действительно сожалею, что мое поганое настроение вылилось на вас.

Было видно, что извинение искреннее, и это ее поразило. Она не могла сказать почему, просто… просто не тот он человек, чтобы легко извиниться, как казалось Саше.