Анастасия Карменова - Дневники разбитых сердец

Аппараты пикали. Пикали и снова пикали. А затем замолчали.

Дневники добили мое сердце.

Медсестра, проводившая мой осмотр, отставила в сторону поднос с лекарствами, услышав срочный вызов по клинике. Я уловила лишь часть о парне с остановкой сердца.

Не повезло бедняге.

Извинившись, она выбежала из моей палаты. Не хотела бы я оказаться на месте девушки или жены этого парня, терять любимого снова я не хочу.

Я помню тот день, когда Дон чуть не убил себя гидрокодоном, та боль, которая открыла мне настоящие чувства к нему, была разрушающей. Тогда я постарела на целую вечность, ощутив весь страх потери. Ведь видеть человека, ловить его дыхание, слушать бархатный голос ни с чем несравнимое ощущение, а потом вдруг решиться всего этого…

Интересно чем он сейчас занят? Может быть, заливает свою боль спиртным или хуже, опять вернулся к таблеткам? В любом случае, он настолько беспечен что, скорее всего, Дон просто разрушает себя всевозможными "смертями".

Взяв телефон, я набрала его номер.

Выключен.

Я была права, он себя "убивает".

— Я знаю, ты меня слышишь! Очнись!

Шепот проникал все глубже в мои мысли, это было похоже на заклинание.

— Ну же, парень, открой глаза!

Я так устал. Черт, я дьявольски устал.

Неужели мне нельзя отдохнуть хоть немного от жизни?

"Идите к черту" — мысленно послал всех к рогатому.

Голоса стихли. Надо же они оставили меня в покое.

Покой. Я думал, так будет лучше, но мне холодно и так одиноко.

Что-то со мной не так?

— Дон?

Нет, я не хочу ни с кем разговаривать. И почему Джо не приходит ко мне? Я жду ее.

Сердце снова запечатало, я превращаюсь в один большой шрам. Чего она ждет? Неужели она не думает обо мне?

Тот, кто звал меня, ушел.

Проходили часы, минуты, кто-то приходил, уходил, но ее не было.

Я устал ждать.

Сегодня я чувствовал себя хуже, боль вернулась. Сейчас в палате было много техники, как в медицинском сериале. Встав на ноги, я пошатнулся. Проковыляв в уборную, я чуть не упал, когда увидел себя в зеркале. Мое лицо было сплошным синяком. Грудь жгло, чтобы поднять больничную рубашку, мне пришлось приложить немало усилий. На моей груди были новые ожоги, поверх старых рубцов, от дефибрилляторов. Борьба за биение моего сердца, сделало из меня петуха-гриль.

Я не мог смотреть на эту рожу.

Понятно, почему Джо не приходит, я бы тоже не пришел.

Время подошло к ночи. Не устояв, я снова отправился к ней.

В палате было темно.

— Кто здесь? — ответа не последовало.

У меня была паранойя. В палате был я и мой страх.

— Джо?

— Дон? — встревоженно переспросила я, — это ты?

— Да, — шепнул он, надломленным голосом, — это я…

— Я тебя не вижу! — ступив ногами на холодный пол, сделала пару шагов по направлению к голосу.

— Ты видела достаточно, чтобы помнить мое лицо.

— Ты пугаешь меня…

— Глупая, я лучше умру, чем испугаю тебя…

— Знаю, — пауза. — Я скучаю по тебе…

— Я тоже.

— Дон? — тишина. — Я люблю тебя.

— Мне жаль…

Я открыла глаза. Сон, похожий на реальность. Кажется, я совсем спятила, потому что это было похоже…на прощанье.

Достаточно видела, чтобы помнить…

Я шел обратно от Джо.

Она разговаривала со мной во сне, а говорит, что я сумасшедший.

Хотя это было необычно, будто мы на самом деле разговаривали с ней.

Пустынный и темный коридор был пуст. Одиноко. Я шел обратно к своей палате.

В этих помещениях столько влюбленных людей, которые возможно страдают, так же как и мы с Джордан. Я крутил головой по сторонам, впереди было темно.

И я наткнулся на себя.

— Что, за мать твою?!

Подошел к смотровому окошку. Уставился на парня, жутко смахивающего на меня. Такие же волосы, нос, скулы и подбородок. Было отличие. Он выглядел так, будто попал в мясорубку, а затем в газонокосилку. Синяки, подтеки, ссадины. Меня даже передернуло.

Сходство было невероятным.

Я взял медицинскую карту, в подставке у косяка двери. Прочитал.

Карта с грохотом упала на пол.

"Дон Дэвис, автокатастрофа. Клиническое состояние — кома".

От напряжения в моей палате трещал воздух. Когда говорят что его можно резать, это правда. Я уверена, нож непременно сломается.

Телевизор почему-то не работал. Мою прессу задерживали уже два дня, единственным источником информации для меня была рекламная рассылка от сети быстрого питания.

Это неведение убивало меня.

Я была уверена в том, что меня номинировали на какую-нибудь второсортную награду кинокритиков. Никогда их не любила, как и бумагомарателей.

Был один человек, который мог сказать мне правду, особенно после последних событий.

Набрала номер Дона.

Тишина.

Люди ходили вокруг того коматозника, который валялся на кровати.

Я, черт, он даже в таком состоянии чертовски популярен. Что за бред?

Если он в коме, почему я хожу весь такой здоровый по больнице, да еще и к своей девушке пристаю?

Черт. Я был прав, когда говорил, что это похоже на записки с того света. Или на записки с границы того света. Разве такое бывает? Я думал, что только Патрик Суэйзи в своем фильме, мог вытворять такие штуки.

Наверно я такой засранец, что меня не хотят видеть в этом мире и в тот не пускают. Бояться моих выходок.

Мне надоело быть Рапунцель в больничной палате. Хочу на свободу, хочу посмотреть новости и дозвониться до Дона!

Во мне было достаточно сил, чтобы встать и пойти на разведку за пределы этой двери, в конце концов, я попыталась утопить себя, но не вены вскрыть и, постельный режим мне не нужен, разве только помощь психиатра.

Собрав волосы в хвост, накинув кардиган на плечи, я открыла дверь и вышла.

Жизнь кипела.

Все бегали с картами в руках, нерасторопные и широкомасштабные медсестры брели по коридору, больные или здоровые совершали небольшие прогулки.

Последовав их примеру, я пошла вперед.

Пройдя пару нескончаемых метров, я остановилась у одной палаты.

Это была реанимация, даже сквозь закрытую дверь, я слышала, как пикают приборы и шумят вентиляторы.

Заглянула в смотровое окно.

В глазах все потемнело.

Упала…

Я услышал приглушенный удар, сразу за дверью этой чертовой кунцкамеры с моим почти безжизненным телом. Но врачи не обратили внимания, как обычно, у них важные дела. Пришлось отойти от себя и выйти из палаты, двери я все равно открывать не разучился, или этот потусторонний мир ничем не отличался от реальности?

На полу лежала Джордан! Как ужаленный я, осел рядом с ней, пытаясь поднять ее на руки, но, черт, это же не кино, ничего не вышло. Как юла, я крутился вокруг тела, умоляя открыть глаза, улыбнуться, да, в конце концов, сделать хоть что-нибудь!

— Джо, сейчас же открой свои глаза! Ты слышишь, я не зря тащил тебя сюда и в итоге сам разбился! Слышишь, ты должна жить, Джордан?! — рявкнул во весь голос, на который был способен. Но она не слышала меня.

Подбежали медсестры, приподняли ее. Они говорили, словно на марсианском языке, потому что я нифига не понимал, из всей тирады я понял лишь "переутомление", это успокоило меня, от него еще никто не отдавал Богу душу. Через тридцать секунд появился медбрат с креслом, который небрежно усадил Джо в эту каталку. Я взбесился, но двинуть в череп этому верзиле все равно не мог, поэтому переборов гнев, пошел за ними. Ее не повезли ни в какую смотровую, просто вернув в палату. Она лежала на кровати, бледная и готов поклясться, Джо выглядела хуже, чем я в синяках и ссадинах. Пересохшие губы были приоткрытыми. Не в силах смотреть на это, свалился на пол, облокачиваясь на стойки больничной постели, закрывая лицо руками. И кому из нас было хуже? Ей живой или мне, почти трупу? Я знал ответ, она страдала больше и из-за этого, мне становилось хуже от осознания того, что я ничего не могу, совершенно ничего! Если я умру, а вероятность этого была высока, она не переживет. Ее угрозы о том, что она не собирается жить на этой земле без меня, были настоящими и я уже удостоверился в ее намерениях покинуть чертову планету, если меня не будет рядом с ней. И у меня было два выхода, воскреснуть и очнуться от этой гребаной комы или не воскреснуть и убить Джо, что само по себе было ужасно и невероятно эгоистично как с моей, так и с ее стороны.

— Дон? — вскочил как ударенный током при звуке ее голоса. Я был готов кричать от радости, до того момента, как все элементы мозаики сложились в моей ушибленной голове. Она упала у моей палаты, неужели она знает?! Почти кусая локти, сел на край ее кровати. Впервые в жизни, а если можно сказать в смерти, я не знал что делать.

— Если тебе станет легче, то я здесь, — ответил безжизненным голосом, глядя на боль в глазах Джордан. — И кажется, я призрак.

— Ты стал призраком в моей жизни, как и обещал… — сквозь слезы в голосе пробормотала она, шмыгая носом.

Конечно, она не слышала меня и, это были ее мысли сказанные вслух, чертовски правильные мысли.