Анастасия Карменова - Дневники разбитых сердец

Не выдержав того как он всхлипывал, я протянула руку, прилагая почти все силы и легко коснулась его лба, будто боялась обжечься или обжечь его…

Вздрогнув, он поднял голову и посмотрел на меня.

Я никогда не видела его таким… пустым. Глаза Дона были красными, зрачки небесно голубого цвета стали еще ярче из-за слез, быстро вытерев влагу рукавом, он стиснул зубы, тяжело выдыхая через нос.

— Привет. — Мой голос неожиданно сорвался. У нас всегда сводится к тому, что после разговоров мы остаемся вместе и теперь я испугалась.

— Как ты могла, Джордан? Так поступить с собой! — Лэнни говорил сквозь зубы, будто испытывал отвращение ко мне. — Ты подумала о своей семье?

Не подумала. Я эгоистка, моя мама до сих пор не оправилась после смерти брата. Из-за Дэвиса я стала глупой как Пэрис Хилтон.

— Это было обдуманным шагом, Дэвис. Не тебе винить и тем более осуждать меня. Если бы не ты, ничего бы этого не было! — неожиданно для себя я начала кричать и мне было плевать на боль, как на физическую, так и на душевную.

Вскочив с кресла, Дон быстрыми шагами направился к двери.

И все?!

— Ты просто уйдешь?! — снова. Когда дело касается Дэвиса, я не могу мыслить рационально, будто мой чертов мозг, разделяется на тупую и умную часть меня. Учитывая, что тупая часть еще и влюбленная, я совершенно проигрываю.

Он замер у самой двери. Обернулся. Я не могла понять что с ним, полная отрешенность в глазах делала мне еще больнее, чем его ложь.

— Да. — Я слышала, как мое сердце разбилось вдрызг. — Ты же этого хотела? — Дон сделал паузу. — Хотела больше не быть со мной, так, почему бы, мне не облегчить твою жизнь и не уйти самому?

Я замялась с ответом. Он прав, столько разных причин и упреков, даже моя попытка собственного убийства, это все, такой громадный намек, на то, что без него, без нас, нам будет лучше. — Вот видишь, ты даже не можешь ответить. Прощай, Джордан. Это последний раз, когда я побеспокою тебя.

Нет. Нет. Нет. Так просто уйти?! После всего?!

— До свидания. — Ответила не я, я была где-то далеко. Ведь это конец истории. Конец дневников сердца, конец нас.

Я люблю тебя Лэнни.

Горячие слезы побежали по щекам. Теперь я должна отпустить его. И себя. Я попытаюсь жить без него. Без нас. Нашей одержимости пришел конец.

Дон залез в карман джинс, а затем не спеша подошел ко мне, его лицо исказилось отчаянием, я видела, как ему плохо.

Склонившись надо мной, любимый предатель, дотронулся моего лба, сжатыми губами. Теплая влага капнула мне на лоб. Он снова плакал.

— Прости, я пытался, я боролся за нас. Но одна ошибка не позволила тебе принять меня, перевесив все-то счастливое, что было у нас. — Взяв мою руку, он вложил в нее маленькую коробочку, она была мягкой на ощупь. — Теперь, я плакала, не переставая, понимая все, то, что он сказал. — Твоя гордость будет твоей спутницей, вместо меня. В этой коробочке тот кусочек счастья, который был бы у нас, теперь я свободен от тебя и этого счастья.

Словно ветер, Лэнни развернулся и резко вышел из палаты.

Оставил меня разбитой, с кольцом в руке и без будущего.

Без себя.

Конец?

Да.

Поэтому, сломя голову, я уходил от этого места как можно дальше. Уносил ноги, будто псы Ада гнались за мной. Я говорил с ней, как полный идиот. Обвиняя ее во всем, в моей глупости и безрассудстве, в моих ошибках и слабостях.

Уходя от нее, я не просто оставил часть себя, я выдернул к чертовой матери всю мою душу, приправил ее сердцем и бросил вместе с кольцом в ее руки. Теперь мне это не нужно. Моля всевышние и все нижние силы о ее возвращении, после чертовой попытки своего убийства, я пообещал, что оставлю ее. А я держу свое слово, я не знаю, как она будет жить без меня, но и со мной ей только хуже.

Мать твою, даже мне хуже с самим собой! Зная о том, какой я долбаный идиот, мне хотелось взять и набить себе морду!

Меня передергивала мысль о том, что я оставил ее одну в таком состоянии, но я знал, о ней позаботятся, это самое главное.

Вывернув к главному входу или выходу, я подождал, когда эти чертовы автоматические двери, откроются, двинув по ним кулаком, я получил недовольный взгляд от охранника.

Послал, его ко всем чертям вместе с дверями. Я выскочил на улицу и налетел на Джоша. Конечно, наш Ромео уже тут.

Пытаясь игнорировать его, я, опустив голову, помчался к своему Вольво.

— Дон, как она?!

— Не знаю! Теперь хорошо! — зло ответил я, почти добираясь до машины.

— Не нужно так, Дон! — Джош догнал меня, резко одернув мою руку, остановил. — Ты не убежишь от нее!

— Отвали, Джош! — я сбросил его руку, достал ключи, чтобы разблокировать машину. — Увидишь палату заставленную цветами это ее. Удачи. — Злость на парня, на себя и на то, что он может быть с ней, раскаляла меня до предела. Ведь я больше не мог быть рядом.

— Прекрати, ты ведешь себя, как чертов мудак!

Развернувшись, я схватил друга за грудки, тряхнув его мощным рывком, кажется, я просто рычал от злости.

— Так и есть! Все, я уезжаю.

— Куда? — Джош вел себя странно. Блин, как мамочка незрелого сопляка.

— Спасибо, но у меня уже есть мама и папа тоже, отвали, сказал! — оттолкнув его от себя, я разблокировал машину и уже собирался сесть, как он снова вцепился в меня.

— Ты будешь жалеть, — я не узнавал своего друга. Пришлось применить приемы "мордой в асфальт".

— Да! — сказал я, разворачиваясь и ударяя его прямо в челюсть. — Я дьявольски жалею, только это ничего не исправит!

Воспользовавшись временным нокдауном Джоша, я прыгнул в машину. Моя детка завелась как по волшебству. Дав по газам, я вывернул на уличную дорогу. Мне нужно подумать.

Прошло пятнадцать минут, и я уже был на одной из городских развязок. Мой Вольво гордо рассекал дорогу, а я гордо провозгласил себя званием "осел тысячелетия". Ко всему еще и дождь полил, мои стеклоочистители еле справлялись. Я ехал почти вслепую.

Мобильный звонок застал меня врасплох.

Найдя кнопку перевода разговора в какую-то хрень, в виде громкоговорителя, я принял звонок.

— Куда ты несешься?

— Черт, Ламберт, тебе все не сидится на заднице ровно? Я хочу подумать, отвали, пожалуйста.

Говорить и концентрироваться на дороге весьма сложное дело.

— Это твоя проблема, потому что это тебе не сидится ровно, Дон! Останови эту чертову машину!

— Да, мамочка! — я вдавил педаль газа до предела.

— Это не смешно, Дэвис!

Еще как смешно!

Резко вывернув руль, вправо я выехал на другую полосу. Надеюсь, так он отстанет.

Машину немного вело, а дождь все лил.

Я ехал и ухмылялся, слыша как Джош, ругается на другом конце телефона. Я оказался на автостраде, вдоль которой весели рекламные щиты. Дьявол. На одном из них была она.

И тут меня переклинило.

Полностью потеряв контроль над собой, я видел лишь ее лицо. Такое наивное, когда она злилась, думая, что я боюсь ее, огорченное и обиженное из-за туфель, которые я засовывал под дверь…

Как слайды проектора, картинки щелкали в глазах.

— Дон, останови машину! — приказал Джош. Переключив скорость, я погнал сильнее. Хотел убежать от этих образов, атаковавших меня один за другим.

— Я люблю ее! — прокричал я, не сбавляя газа. — Люблю…

Меня занесло, выкрутив руль, я попытался вернуть машину в нормальное состояние, но тут, я почувствовал сильный удар в зад моего Вольво, меня тряхануло вперед и понесло по мокрой дороге к отбойникам, которые неожиданно появились впереди. Все как в кино. Перед глазами проносится жизнь, но в ней почему-то только Джо, я цепляюсь за эти образы… еще один удар и сильный металлический скрежет зарезал больно по ушам, машина зацепила отбойник, а затем меня снова швырнуло. Осколки стекла посыпались на меня. Впереди была стена, на которую я стремительно летел…

— Нет, Дон…

Судорожный поток воздуха вырвался из легких. Подушки безопасности делали еще больнее, ударяя с двух сторон, сдавливая меня. Дышать становилось труднее. Я видел кровь, она была везде, на чертовых подушках, на руках…

Не было лобового стекла.

Я разбил свое Вольво.

И, кажется, я разбил самого себя…

— Господи, Дон! Открой глаза! Друг, не смей закрывать глаза! Нет-нет-нет!

Проклятье.

Это похоже на записки с того света. Я все чувствую. Это больно. Больно наблюдать за

Джошем, который плакал. Больно потому что мне на самом деле больно.

Больно там, где голова, еще больно, где сердце, во всем теле больно.

Да. Болеть это больно.

Любить это больно.

Умирать больно?

Если я умру, будет больно ей.

Будет больно моим родителям.

Будет больно Джошу и ребятам из группы.

Будет больно Эмили. Нет. Этой суке будет не больно. У нее нет чувств. И души у нее тоже нет.

Будет больно мне, потому что больно другим.

Вот такая гребаная философия боли.

Жить это тоже больно.

Делать ошибки больно вдвойне… больно тем, кому ты причиняешь вред этими ошибками,

больно тебе, когда другие узнают о твоих ошибках. Да, Дон, ты чертов тупица. Столько ошибок не делает даже Windows зараженный Чернобылем. Я тупой, глючный компьютер, выдающий эти ошибки и мне давно пора, сменить программное обеспечение… даже такими радикальными способами. Машиной в отбойник?