Кэндес Бушнелл - Дневники Кэрри

— Давайте останемся. Мы можем пойти в «Эмеральд» позже.

— Правильно, — поддерживает его Мышь. — Те, кто не хочет остаться, могут сваливать прямо сейчас. Те, кто хочет остаться, пусть просто заткнутся.

План очень простой: Лали и Питер держат лестницу внизу, пока я поднимаюсь. Когда я буду наверху, за мной поднимется Себастьян с кистью и банкой краски. Я делаю первый шаг: лестница оказывается очень холодной и рифленой на ощупь. Смотреть вверх, напоминаю я себе. Будущее впереди. Не смотреть вниз. Никогда не оглядываться. Никогда не показывать им, что тебе тяжело или страшно.

— Давай, Кэрри.

— Ты можешь это сделать.

— Она уже наверху. О боже мой! Она на крыше!

Это Мэгги.

— Кэрри? — окликает меня Себастьян. — Я прямо за тобой.

Полная оранжевая луна трансформировалась в яркий белый шар, окруженный миллионами звезд.

— Здесь, наверху, очень красиво! — кричу я. — Вам всем нужно посмотреть.

Я медленно поднимаюсь выше и встаю на корточки. Это не так сложно. Я напоминаю себе обо всех тех ребятах, которые уже проделывали это раньше: если они смогли, то и у меня получится. Себастьян стоит наверху лестницы с банкой краски в одной руке и кистью в другой, я ползу к краю крыши и начинаю рисовать. Группа внизу скандирует:

— Один… Девять… Восемь.

— Тысяча девятьсот восемьдесят… — И как раз когда я собираюсь нарисовать последнюю цифру, мои ноги начинают скользить. Банка выпадает из моей руки, один раз подпрыгивает и катится по крыше вниз, оставляя за собой огромное пятно. Мэгги кричит. Я падаю на крышу, карабкаюсь, чтобы ухватиться за деревянный конек, слышу глухой звук, с которым банка ударяется о газон. И больше… ничего.

— Кэрри? — неуверенно спрашивает Мышь. — Ты в порядке?

— Да.

— Не двигайся! — кричит Питер.

— Не буду.

Я так и делаю. Но проходит меньше минуты, и я мучительно медленно начинаю сползать вниз. Я пытаюсь пальцами ног упереться о кровлю, чтобы остановиться, но мои сникерсы скользят прямо по блестящему пятну красной краски. Я убеждаю себя, что не умру, что мое время еще не настало. Ведь если бы я умирала, я бы это знала, правильно? Какая-то часть моего мозга понимает, что что-то царапает мои ладони, но я пока не ощущаю боли. Я уже представляю себя в гипсе, когда неожиданно какая-то сильная рука хватает меня за запястье и тащит наверх к коньку. В этот момент я вижу, как лестница сползает с края крыши, а затем раздается хруст веток, и я понимаю, что лестница упала в кусты.

Стоящие внизу начинают кричать.

— Мы в порядке. С нами все хорошо. Мы не пострадали, — отвечает им Себастьян, когда вой полицейской сирены пронизывает воздух.

— Спрячьте лестницу в коровнике, — командует Лали. — Если копы спросят, то мы просто стоим здесь и курим.

 — Мэгги, дай мне бутылку, — говорит Уолт. Он кидает ее в коровник, и она разбивается.

Себастьян тянет меня за руку.

— Нам нужно перебраться на другую сторону.

— Зачем?

— Не задавай вопросов, просто делай, что я говорю, — приказывает он, пока мы карабкаемся через конек крыши. — Лежи ровно на спине, чуть согнув колени.

— Но так я не смогу видеть, что происходит, — протестую я.

— Слушай меня, не двигайся, ничего не говори и молись, чтобы копы нас не заметили.

Сердце у меня в груди устроило настоящий барабанный бой, но я стараюсь не обращать на это внимания и прислушиваюсь к тому, что происходит внизу.

— Здравствуйте, офицеры, — обращается Уолт к подъехавшим полицейским.

— Что вы, ребята, здесь делаете?

— Ничего. Просто стоим курим, — отвечает Питер.

— Вы пили?

— Нет, ну что вы, — отвечают все в один голос.

Тишина, а затем шлепание ног по мокрой траве.

— Это что еще такое, черт побери? — спрашивает один из копов. Свет от его фонарика скользит по крыше и по небу. — Вы, ребята, красите коровник? Это преступление — нарушение частной собственности.

— А ну, Марон, — обращается Лали к одному из копов. — Это же я.

— Вау, — говорит Марон. — Лали Кэндеси. Эй, Джек. Это Лали, дочка Эда.

— Может, осмотрим все вокруг? — осторожно спрашивает Джек коллегу теперь, когда перед ним дочь босса.

— Не. Мне кажется, все в порядке, — говорит Марон.

Джек фыркает:

— Хорошо, детки. Вечеринка окончена. Мы хотим убедиться, что вы сядете в машины и в безопасности доберетесь до дома.

И они все уходят.

Мы с Себастьяном продолжаем лежать и мерзнуть на крыше. Я смотрю на звезды, мысленно думая о человеке, который находится всего в нескольких дюймах от меня. Если это не романтично, то я не знаю, как еще это назвать.

Себастьян перегибается через край крыши:

— Я думаю, они ушли.

Неожиданно мы смотрим друг на друга и начинаем смеяться. Смех Себастьяна — я никогда не слышала ничего подобного — глубокий, хриплый и немного мелодичный, похож на спелый фрукт. Я воображаю, что его губы тоже немного фруктовые на вкус, но в то же время сильные. Жалко, что губы парней всегда оказываются не такими, как ты себе их представляешь. Иногда они жесткие и сильные, а иногда похожи на мягкие пуховые подушки.

— Итак, Кэрри Брэдшоу, — говорит он. — Каков твой великий план теперь?

Я подтягиваю колени к груди:

— Никакого.

— У тебя нет плана? Наверное, это впервые.

Неужели он думает обо мне, что я какая-то нервная тупица? Я что, произвожу впечатление человека, у которого на все случаи жизни заготовлен план? Я всегда считала, что поступаю в большинстве случаев спонтанно:

— У меня не всегда есть план.

— Но ты всегда выглядишь так, как будто точно знаешь, что делаешь.

— Я?

— Ну да. Ты ходишь такая целеустремленная, что я просто не успеваю за тобой.

Что это значит? Это сон? Я действительно сижу и разговариваю с Себастьяном Киддом?

— Ты мог бы позвонить…

— Я звонил. Но твой телефон вечно занят. Поэтому сегодня ночью я хотел заехать к тебе домой, но увидел, как ты садишься в пикап Лали, и последовал за вами. Я решил, что вы надумали что-то интересное.

Он говорит, что я ему нравлюсь?

— Ты определенно девушка с характером, — добавляет он.

С характером? Это хорошо или плохо? Я имею в виду, разве парни влюбляются в характер?

— Я думаю, иногда я могу быть… забавной.

— Ты очень забавная. Ты очень интересная, и это замечательно. Большинство девушек скучные.

— Да?

— Да ладно, Кэрри. Ты девушка, и ты должна это знать.

— Я думаю, что большинство девушек довольно интересные. Я имею в виду, они интереснее, чем парни. Вот ребята действительно скучные.

— Я скучный?

— Ты? Ты совсем не скучный. Я просто имела в виду…

— Я знаю. — Он пододвигается, немного ближе. — Тебе холодно?

— Я в порядке.

Он снимает свой пиджак. Пока я его надеваю, он обращает внимание на мои исцарапанные во время падения ладони.

— О, боже, — говорит он. — Это, должно быть, больно.

— Немного. — На самом деле ладони дико горят в тех местах, где я содрала кожу. — Это не самое ужасное, что со мной происходило. Однажды я упала с пикапа Кэндеси и сломала ключицу. Я не знала об этом до следующего дня, пока Лали не отвела меня к врачу.

— Лали — твоя лучшая подруга?

— Точно. Она моя лучшая подруга с тех пор, как нам исполнилось по десять лет. Эй, — спрашиваю я, — а кто твой лучший друг?

— У меня его нет, — отвечает он, рассеянно глядя на деревья.

— Я думаю, что у мальчишек всегда с этим проблемы, — задумчиво говорю я и оцениваю свои руки. — Как ты думаешь, мы когда-нибудь слезем с этой крыши?

— А ты этого хочешь?

— Нет.

— Тогда не думай об этом. Когда-нибудь кто-нибудь придет и снимет нас. Может быть, Лали или твоя подруга Мышь. Она клевая.

— Угу, — киваю я. — У нее вся жизнь просчитана. Она подала раннее прошение в Йельский университет. И ее определенно примут.

— Это, должно быть, хорошо, — говорит он с оттенком горечи.

— Тебя заботит твое будущее?

— А разве не всех оно заботит?

— Наверное… Но я думала… Я не знаю. Я думала, что ты собираешься в Гарвард или что-то типа того. Разве ты не учился в частной школе?

— Учился. Но я понял, что я не очень-то хочу в Гарвард.

— Как кто-нибудь может не хотеть в Гарвард?

— Потому что все это чушь. Стоит мне поступить в Гарвард, и все пойдет по накатанной. Мне придется пойти в юридическую или бизнес-школу. Потом я начну носить костюм, работать в большой корпорации, каждый день ездить на электричке в Нью-Йорк-Сити. А затем какая-нибудь девица женит меня на себе, и пока я успею это осознать, у меня уже будут дети и ипотека. Все. Игра закончена.

— Эммм. — Это не совсем то, что девушка хочет услышать от парня, но я должна присудить ему дополнительные очки за то, что он был откровенен. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Вот я всегда говорю, что не собираюсь вообще выходить замуж. Это слишком просто и предсказуемо.

— Ты изменишь свое мнение. Все женщины рано или поздно выходят замуж.

— Но не я. Я собираюсь стать писателем.

— Ты похожа на писателя, — говорит он.

— Я?

— Угу. Ты выглядишь так, как будто в твоей голове постоянно роятся какие-то мысли.

— У меня прозрачная голова?

— Немного. — Он наклоняется и целует меня. И в этот момент моя жизнь разделяется на две части — до и после этого поцелуя.

— Повтори мне слово в слово, что он сказал.

— Он сказал, что я интересная. И что у меня есть характер.

— Он сказал, что ты ему нравишься?