Ирина Молчанова - Дневник юной леди

Я смотрю ему вслед, на прямую спину в черной футболке, и еле сдерживаюсь, чтобы не схватить шишку и не запустить ему в голову. Специально сбежал, чтобы я не успела ничего сказать. Он из той породы людей, которые оставляют последнее слово за собой. Но не время отчаиваться, этот неумеха-футболист еще узнает, как я пробиваю пенальти!

С моей головой оказалось все нормально, а женщина в белом халате угостила жвачкой и попросила в следующий раз быть аккуратнее. Нет уж – никакого следующего раза, с меня хватит. Я, как умудренная опытом личность, двумя ногами в одну коровью лепешку не встаю.

– Бедный Сашка, ходит как в воду опущенный, – вздохнула Настя, усаживаясь на подоконник.

– Ха-ха, – Жанна скинула шлепки и села по-турецки на свою кровать. – Это он из-за футбола переживает!

Люся закивала.

– Да-а, их вожатая не даст ему теперь играть. В прошлом году один мальчик из ее отряда подрался на заливе с парнем из третьего отряда. Не помню, что там произошло, но бедняга из третьего чуть не захлебнулся. Хорошо, откачали! Так тот драчун потом ни разу не был на заливе. Все купались, а он на территории лагеря сидел.

Настя махнула рукой.

– Но Сашка-то не драчун! Он случайно!

– За случайно бьют отчаянно! – фыркнула Жанна.

– Мне тоже его, конечно, жаль, – призналась Люся, – но нужно же его как-то наказать!

– Он ведь случайно! – снова, уже громче, повторила Настя.

Я отложила мокрое полотенце и поплотнее укуталась в халат. Терпеть не могу, когда с кончиков волос после душа за шиворот катятся холодные капли.

– Дать фен? – участливо спросила Люся.

Девчонки меня жалели, угождали во всем, точно я не в медпункте десять минут провела, а из больницы после тяжелой болезни выписалась.

Я облачилась в серый спортивный костюм, посушила волосы, причесалась и уже собралась засунуть в пакет грязное платье, как Настя воскликнула:

– Тань, ты же не заставишь его стирать, правда?

– А что тебя удивляет?

Жанна с Люсей с интересом посмотрели на меня.

Люся хихикнула.

– Ты серьезно?

– Ага!

– Вот и зря! – насупилась Настя. – Опозоришь его перед парнями.

Пилившая ногти Жанна глянула на нее.

– Насть, тебе-то что, пусть делает, как считает нужным, если бы тебе в башку кто-то зарядил мячом, посмотрела бы я на тебя!

– Девки... – Настя вовремя осеклась, – то есть девчонки, вам его не жаль?

Люся вынула зеркальце и, подавляя зевок, начала ватным тампоном снимать косметику и при этом рассуждала:

– Настюха, Донских красавчик, я бы с ним, честно говоря, хотела встречаться... думаю, в этой комнате никто бы не отказался, но уж поверь мне, я его хорошо знаю. В прошлом году мы были неделю в одном отряде, с девушками он обращаться не умеет. Тот еще грубиян, пусть Таня его проучит! Я «за»!

– Я тоже, – тут же сказала Жанна, сосредоточенно разглядывая свои ровные розовые ноготки.

– Люся, ты не одна с ним знакома, я его не хуже тебя знаю! – не унималась Настя. – Он два года уже в этот лагерь приезжает. Никогда никого не обижал, очень хороший друг.

– Ой, – Жанна засмеялась, – тебе-то откуда знать, Насть, какой там из него друг. Прям такого знатока из себя корчишь, а небось и не знакома с ним толком!

– Ладно вам, девчонки, – встряла Люся, – чего мы, в самом деле, ссоримся из-за него. Пусть Таня делает как хочет.

Мне смешно. Уж кто-кто, а я знаю этого синеглазого червяка лучше всех! Саша то, Саша се – всю свою жизнь слышу! Для Ромы он как свет в окошке! «Мама, а у Саши есть солдат», «Папа, а Саше купили новый велосипед», «Бабушка, а Сашина бабушка носит кичку[1] «Таня, а Сашина сестра готовит ему завтрак», «Мама, папа, а Саша будет учиться в гимназии», «Мы с Сашей пойдем служить в ВДВ», «Мы с Сашей пойдем в один университет», «Мы с Сашей откроем своей бизнес»... Мы с Сашей... У моего брата друзей воз и маленькая тележка, но Саша – это зараза, которую Рома подцепил в самом детстве, да так и не смог от нее вылечиться. Его дружок выпил немало моей крови, но, конечно, я не вспоминаю, как в детском саду он дергал меня за косички, бросался лягушками и подкидывал в постель хомяков – у меня к нему претензии глобальнее! Поэтому я целенаправленно пошла в сторону корпуса первого отряда. Кто-то сегодня ночью не будет спать, кто-то будет стирать мое платье! И, кажется, этот кто-то о моем коварстве даже не догадывается.

На первом этаже меня поймала Лена.

– Танюша, ну как ты? Как голова? Не болит?

– Все нормально.

Вожатая взглянула на свои часы.

– А ты куда? Отбой через пять минут.

– Брату хочу кое-что сказать. Я на секунду!

– Хорошо, давай, только быстро, все уже в палатах. Рома в четырнадцатой.

Нужную мне дверь я нашла сразу. Из палаты доносился смех.

Жуууть. Не каждый день мне приходится врываться в мужскую комнату. А если они там голые? У меня ступни от страха покалывает. Ну что же, если они голые... тем хуже для них!

Я быстро постучалась и вошла. Пятеро парней сидели вокруг кровати, с рассыпанными по покрывалу картами. В их числе мой брат и его лучший друг. Все игроки пока одеты. Нет, я не разочарована! Сейчас нужна ясность ума, а голыми телами они могли бы меня смутить, еще бы речь свою позабыла.

– Таня? – удивленно посмотрел на меня Рома.

Как и собиралась, небрежным жестом я кинула свое платье на колени не менее удивленному Саше и проговорила:

– Постирай и погладь.

Ах, хочет поспорить! Нет-нет, я и рта ему не дам открыть. Строго так добавляю:

– У тебя времени до утра, я хочу надеть его к завтраку.

Мгновенье триумфа ничтожно коротко, но оно того стоит. Да за взгляд, которым меня смерил этот агент 007, я бы еще раз подставила свою голову под мяч.

– Таня! – опомнился брат.

Давно он так зло на меня не орал. Ну, так и ему тогда на орехи, защитничку:

– Рома, я надеюсь, ты поможешь своему другу-футболисту. Вместе вы все осилите!

Брат поднялся, но я проворно выскочила за дверь, успев бросить:

– Спокойной стирки, ребята!

Я сбежала по лестнице, чуть не навернулась на улице, но отдышаться позволила себе только у нашего заброшенного корпуса. Солнце так торжественно показалось из-за сосен, точно захотело присоединиться к моему триумфу. Я не против. Можно кричать: Го-о-о-о-ол! Глупый мальчишка не понял сразу, с кем связался. А теперь пусть хоть придушит в своем кулаке мое платье, ему не больно! А мне... мне уже сто лет как не больно, и меньшее, что заслуживает давно неуважаемый мной Александр Донских, это стать прачкой! Я улыбаюсь. Стыдно ли мне? Нет... НЕТ!

Вадик хотел меня поцеловать! Он смотрел на мои губы, потом наклонился вперед, точь-в-точь, как в фильмах, где герой в нужный момент целует героиню. А я не испугалась, хотя не целовалась уже давным-давно, как раз сто лет! От него так чудесно пахло, как в романах пахнет от графов и маркизов – чистой кожей и мылом. Он прошептал:

– Ты сегодня особенная, я тебя... – Потом он сказал какой-то бред. «Подъем!» – сказал он громко так, крикнул прямо! И мы уже были не на чудесной полянке в окружении молодых березок, а где-то... непонятно где.

– Вот так соня! – засмеялся кто-то.

Тогда-то я и проснулась. Вадик не хотел меня поцеловать! Он, скорее всего, даже не подозревал, что должен, просто обязан этого хотеть.

– Доброе утро, – надо мной возникла Жанна. – Ты не привыкла рано вставать?

Я снова закрываю глаза.

Кто же придумал сны? Наверно, кто-то очень жестокий! Правда, не такой жестокий, как тот, кто придумал лагерный «подъем» в семь утра! Все же сны бывают такими сладкими, как малина, от запаха которой хочется улыбаться. Во сне сбываются мечты, в снах столько всего хорошего, а в раннем подъеме нет абсолютно ничего хорошего.

– Девочки, встаем! – в комнату заглянула вожатая. – Встаем-встаем, давайте, быстренько! – Она хлопнула в ладоши и начала повторять как попугай: «Встаем-встаем».

Все! От моей полянки с Вадиком не осталось и следочка, а в носу по-прежнему запах чистой кожи и мыла.

Я блаженно обняла подушку. Такое ощущение, что это от нее исходит тонкий аромат Вадика.

– Чертова зарядка, – тихо проворчала Люся.

– Ненавижу, – вторила ей Настя.

Жанна смотрела на все куда позитивнее нас:

– Кто рано встает, тому бог подает!

– Что? – возмущенно посмотрела на нее Люся. – Что он дает?

– Красоту и здоровье, наверно, – весело пожала плечами Жанна.

Я свесила с кровати ногу, холод от кончиков пальцев моментально распространился до шеи. Так хочется укутаться, спрятаться под одеяло с головой и думать о Вадике, возможно, вернуться на полянку, к свисту птичек, солнышку и жужжанию шмеля – к несвершившемуся поцелую. А запах по-прежнему тут – у меня в носу. Даже удивительно, бывают же такие правдоподобные сны!

Я зажмурила глаза.

А что, если Вадик пробрался ночью к нам в палату и стоял надо мной? Смотрел, как я сплю! Наверняка я очень милая во сне. Конечно, по-другому и быть не может. Во всех книжках, особенно в хороших, приличные принцы пробираются в комнату возлюбленных и любуются ими, пока те спят. Так и Вадик! Он стоял близко-близко, его колени касались матраца моей кровати, поэтому так пахнет мылом и чистой кожей! А в окно светила луна, ее волшебный свет серебрил мои алебастровые щеки... да, от природы у меня восхитительный цвет кожи, как у истинной леди. В прошлой жизни я была королевой или герцогиней, нет, не ниже принцессы, это наверняка! А Вадик... он смотрел на меня и... возможно, я была маркизой, маркиза – звучит красиво... Вадик-Вадик. Дураку понятно, он мечтал припасть к моим губам! Но...

– Таня, мы уже одеты! – воскликнула Настя. – Ты будешь вставать ваще?

Я не слышу ее! Не слышу! Вадик хотел припасть к моим губам. Но...

– Ну она и соня! – Прошептала Люся.