Она прошила меня ненавидящим взглядом, но взяла себя в руки и пожала плечами:

– Уж простите, но то, что я сейчас слышу, абсолютный нонсенс. Документ настоящий. А даже если бы его и не было, то сам ваш муж не осмелился бы возразить, что женился на мне восемь лет назад. Впрочем, тому есть и свидетели.

– Свидетели? Таким свидетелям никто не поверит. Они были шпионами и вашими сообщниками. А весь брак – инсценированная комедия. Вы не угадали. Подозревали, что я слежу за вами в Крынице по поручению мужа. Я и в самом деле следила. Однако мой муж об этом не знал. Да, уважаемая. Я делала все это по собственному желанию. И вы ошибаетесь, полагая, что я не раздобыла вашей фотографии. Ошибаетесь. Я ее получила и разослала отпечатки по всему миру. Именно благодаря этому мне удалось установить, кто вы такая и чем занимались.

Тут я стала перечислять имена, которыми она пользовалась, и места, где она побывала за эти восемь лет. К ее чести, можно сказать, что, хотя услышанное от меня должно было наполнять ее ужасом, она сумела сохранить видимость спокойствия.

– Вам казалось, вы держите в кулаке моего мужа и вам удастся шантажом выжать из него все, что вы только захотите. А вышло все наоборот. Это я держу вас в кулаке и в любой момент могу приказать вас арестовать. Посадить в тюрьму, откуда вам удастся выйти через много-много лет совсем уже старой отвратительной женщиной.

Я говорила все это довольно взвинченно, и под моим торжествующим взглядом бледная усмешечка сползла с ее губ.

– Вы ничего не сумеете доказать, – отозвалась она вполголоса.

– О, вы так думаете? Знайте же: каждое слово, произнесенное здесь, аккуратно записывается. Просто взгляните на эту люстру.

Я засмеялась, она же глянула вверх и явственно побледнела.

– Да, дорогая моя. Были свидетели, которые слышали ваш разговор с моим мужем и по первому моему слову готовы подтвердить властям, что вы сами признались в шпионаже. Что вы оставались на телефонной связи со своими сообщниками, передавая им информацию и получая инструкции. Я могла бы уничтожить вас одним движением пальца. Но мне отвратительна месть. И потому я готова согласиться оставить вас в покое при следующих условиях: во-первых, вы тотчас же уедете из Польши и никогда больше тут не покажетесь; во-вторых, отдадите мне эту подделку и подпишете показания, что вы никогда не были женой моего мужа, а тот брак инсценировали. Кроме того, пообещаете ни с кем не контактировать до отъезда.

Она недоверчиво смотрела на меня и, немного поразмыслив, произнесла:

– И откуда бы мне знать, что ваши угрозы имеют под собой основания?

– О, вы очень легко убедитесь в этом, – кивнула я и произнесла чуть громче: – Господин ван Хоббен, оставьте своего помощника наверху и спуститесь к нам.

Мы ожидали молча. Не прошло и трех минут, как Фред стукнул в дверь. Спокойно поклонился ей и улыбнулся, хотя она приветствовала его взглядом, полным ненависти.

– Ладно, – процедила сквозь зубы. – Я принимаю ваши условия.

И менее чем за полчаса все было закончено. Поскольку ближайший поезд уходил около часа, я согласилась, чтобы Фред сопровождал ее до этого времени. Когда уже выносили чемоданы, она спросила у меня:

– Не скажете ли, что вас заставило отказаться от мысли о судебном преследовании?

Я пожала плечами:

– Это очень просто. Во-первых, как шпионка вы показали столько неумелости, что мы с мужем вдвоем решили: вам не удалось бы нанести нашей стране серьезный вред. Во-вторых, я не способна мстить кому-то, кого презираю так же сильно, как вас. Мне не хотелось бы, чтобы вы могли подумать, будто я отдаю вас в руки властей, поскольку у меня нет других способов обеспечить чувства тех мужчин, которых вы – столь безрезультатно – пытались у меня увести. Я не боюсь вас ни как шпиона, ни как шантажистку, ни как соблазнительницу. И лишь чувству моего превосходства над вами вы можете быть благодарны за свою свободу.

Боже мой! Сколько усилий, сколько нервов, унижений, бессонных ночей, беспокойства и страхов – и все ради того, чтобы я наконец могла бросить эти слова ей в лицо. Я многому научилась эти месяцы, я многое пережила и выстрадала. И многое обдумала. Я стала внутренне зрелой, укрепилась в своем человеколюбии. Однако любая женщина поймет меня, если я честно признаюсь, что, когда часом позже Фред позвонил мне домой и сказал – мисс Норманн уехала, нервное напряжение, в коем я пребывала столь долго, вдруг отступило и я снова сделалась лишь женщиной, что, рыдая, укрывалась в объятиях любимого мужа, моего супруга, за которого я вела столь опасное – но наконец-то закончившееся победой сражение.

Пятница

Вот уже четыре дня я не заглядывала в дневник. Уже четыре дня мы с Яцеком сидим в Холдове. Одни. Это словно второй наш медовый месяц. Увы, он не продлится долго. Яцек через пару дней должен возвращаться в Варшаву. Я утешилась лишь тем, что завтра приедет Тото, а в воскресенье – Гальшка, которую я пригласила на отдых. Правду сказать, сделала я это для того лишь, чтобы она не уехала на лето в Шотландию. Ее муж настолько скуп, что, услышав мое приглашение, заявил: о Шотландии и речи быть не может.

Тото приобрел новую превосходную машину и станет учить меня водить. По сути, он милый парень. И при этом такой смешной! Написал мне, что в сентябре собирается в Маньчжурию за тиграми, если до того времени не начнется война. В мужчинах неистребимо это ребячество. Я написала ему, что делать этого вовсе нет нужды, поскольку я никому не скажу о тех печатях на тигриных шкурах.

В Холдове чудесно. Пробуду тут до конца июля, а на весь август отправлюсь в Спа или в Остенде.

Жизнь прекрасна.

Эпилог

На этом дневник пани Реновицкой заканчивается. В руки польского читателя я предпочел бы отдать его как «крестный отец» данного произведения, добавив несколько замечаний общего характера.

Я бы оказался воистину в неловком положении, если бы мне довелось отвечать, считаю ли это произведение симптоматичным относительно психологии и поведения молодой варшавской дамы нашего времени. Оттого, не преуменьшая бесспорных преимуществ пани Ганки, ее разумности, характера, морали, интеллекта, я, скорее, склонен полагать, что другие дамы из этой среды во всех отношениях превосходят ее. Я знаю о том от них самих. Они уверяли меня в этом, а я бы не посмел им не поверить. Во время публикации «Дневника» в журнале я получил множество писем, предупреждавших меня относительно личности автора как дамы, которой не следовало бы доверять. Некоторые из тех писем даже содержали отвратительные обвинения пани Реновицкой в грехах, коих она не совершала. Подвергалось сомнению ее благородство и бескорыстность по отношению к некоторым господам, упомянутым на страницах ее дневника. Естественно, такого рода предположения мне приходится принимать во внимание. Но я должен отметить, что автор, вознамерившись записать свои воспоминания и отдать их в печать, сама решилась открыться дурным или добрым словам в свой адрес.

Я ей не адвокат и не прокурор. А потому прошу читателей принять это произведение таким, каким оно есть, и выносить суждение о нем на основе собственного, ничем не замутненного мнения.


Т. Д.-М.

Примечания

1


Придерживаясь всех пропорций (фр.). (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

2

От bonjour (фр.), «добрый день» – короткий мужской домашний халат, покроем напоминающий пиджак.

3

Мариан Валентинович (1896–1967) – польский художник, архитектор, писатель; стоял у истоков польского комикса.

4

Дневной прием, назначаемый обычно на пять часов.

5

День святого Сильвестра, в католических странах празднуется 31 декабря.

6

Он значительный человек (фр.).

7

Гэри Купер (1901–1961) – знаменитый американский актер, как киногерой, отличавшийся скупой отрывистой манерой разговора.

8

Здесь: дорожная сумка с несколькими отделениями. (Примеч. ред.)

9

Имеется в виду первая рожденная и выжившая пятерня младенцев, появившаяся на свет весной 1934 года и ставшая настоящей сенсацией для публики.

10

Кутилой, весельчаком. (Примеч. ред.)

11

Три четверти (фр.).

12

Клара Боу (1905–1965) – американская актриса, секс-символ 1920-х; кроме прочего, снялась в фильме «Капкан на мужчину» (1926), где играла кокотку, пытающуюся обольстить всякого представителя сильного пола на своем пути.

13

Напротив (фр.).

14

Человеку свойственно ошибаться (лат.).

15

Классическая поэма Адама Мицкевича; две части, вышедшие в 1824 году, написаны в виде пьесы, что дает возможность ставить ее на большой сцене.

16

Станислав Выспяньский (1869–1907) – классик польской драматургии, поэт, живописец; из полутора десятка его драматических произведений наиболее известна пьеса «Свадьба», которую в 1973 году экранизировал режиссер Анджей Вайда.

17