– Ты уже говорил с ним? – спросила я беспокойно.

Яцек отрицательно качнул головой:

– Нет. Не говорил, хотя это стоило бы сделать. Но у меня не хватило смелости. Я не прошу ни его, ни тебя о прощении, поскольку знаю, что я его не заслужил и не получу его. Впрочем, мои счета закрыты. Я заплатил огромную цену за ошибку своей молодости. Однако прекрасно отдаю себе отчет, что ошибки эти должны быть покараны. И только сейчас понял, отчего та женщина стала моей любовницей, а после завлекла меня в брак. Она уже тогда была шпионкой, поэтому использовала меня как простодушного дурака, через которого получит доступ к людям из дипкорпуса. Похоже, воспользовавшись ситуацией, она рылась в секретных бумагах, доверяемых мне в ту пору. Бросила меня, когда я стал для нее бесполезен, а теперь вернулась, имея надежду выманить шантажом новые секреты страны. Впрочем, тут ничего не поделаешь… Повторюсь: это мои счета, и я их оплачу… Но в данном случае речь о тебе. Мерзкая женщина угрожала, что сумеет втянуть в этот грязный скандал и тебя. Я, конечно, в подобное не верю. Но не исключено, что она сумеет придать своим обвинениям видимость правдоподобия. Похоже, всему виной твоя поездка в Крыницу…

– Моя поездка?

– Да. Ты там познакомилась с ней, не зная, что имеешь дело как раз с той женщиной, которая нас разделила. А поскольку в Крынице, как она настаивает, кто-то обыскивал ее комнату, утверждает, что сделала это ты в сговоре со мной. Это дурацкое обвинение, но с целью избегнуть необходимости объясняться тебе лучше всего было бы выехать на длительное время за границу и не оставлять здесь адрес. Женщина, о которой я говорю, – это Элизабет Норманн.

Я кивнула:

– Знаю об этом.

– Знаешь? – удивился он. – Ты догадалась?..

– О нет. Я с самого начала считала это дело куда серьезней, потому не могла опираться на догадки. Я знаю, знаю точно, кто она – и кем была – та женщина, что выдает себя за Элизабет Норманн.

– Я ничего не понимаю.

– По-моему, все ясно. Неужели ты мог полагать, что я, выслушав твое признание, опущу руки и предоставлю обстоятельствам плыть по течению?.. Нет, мой дорогой. Я решила действовать, и действовать энергично. Я сразу же обратилась в брюссельское детективное агентство, и благодаря этому нынче мы вовсе не безоружны.

– Как это? О чем ты говоришь? Ты обратилась в детективное агентство?

– Естественно, – взглянула я на него с триумфом. – И только поэтому мы можем теперь не опасаться той женщины.

– Но почему ты никогда не говорила мне об этом?

– Я предпочитала действовать по своему разумению. И, как оказалось, поступила правильно. Поскольку ты, кажется, не имеешь ни одного доказательства, что она шпионка. Но у меня такие доказательства есть. И даже больше. У меня есть свидетель, который собственными ушами слышал, как она признавалась в шпионской деятельности. И как требовала от тебя предоставить секретные документы. Впрочем, я тоже слышала все это.

Тут я рассказала Яцеку все, умолчав лишь об одном, поскольку не упомянула о помощи дяди Альбина и том, что я вообще разговаривала с кем-то об этом деле. Мне трудно даже описать радость и удивление Яцека. Он расспрашивал о подробностях и был весьма поражен моей предприимчивостью. Когда я закончила, он снова опечалился.

– Верно. Это изрядно облегчает мою ситуацию. В любом случае этого будет достаточно, чтобы нейтрализовать ее как шпиона. Однако не закроет ей рот в деле о двоеженстве.

Я покачала головой:

– На это я смотрю куда более оптимистично. Я и детектив, который за ней следил, полагаем, что у нее нет свидетельства о браке. Или же оно окажется фальшивкой. Она ведь четко заявила тебе: готова письменно подтвердить факт, что ты вступал в брак, одурманенный наркотиками. Ты сам вспоминал, что был тогда пьян. И уверен ли ты, что тебя не заставили заключить этот брак? Если она уже в ту пору была шпионкой, а мне это кажется абсолютно реальным, то наверняка имела сообщников, которые тогда тебя окружали и заставили стать ее мужем.

Яцек пожал плечами:

– Это же абсурд. Увы, но это абсурд. Я и правда был в тот момент пьян, но не настолько, чтобы не помнить, как ставил свою подпись под свидетельством. Впрочем, помню и документ, который гласил, что мы – муж и жена. Благодаря этой бумаге мы получили отдельную каюту на корабле и позднее – жилье в Испании. Собственно, все формальности решала она. Нет, тут сомнений быть не может.

– Даже если все так, – сказала я, – всегда можно прийти к ней и предложить уговор: она отдаст свидетельство о браке и соглашение на развод, а взамен сумеет свободно уехать. Ведь для нее наверняка более важной окажется собственная свобода, нежели шанс отомстить тебе и мне.

– Пожалуй, так, – признался Яцек. – Но я не могу поступить подобным образом.

– И отчего же?

– Оттого, любимая, что моя обязанность – обезвредить шпиона, который действует против Польши.

– Да ты с ума сошел. Как она сумеет вредить Польше, если уедет?!

– Не все так просто. Мы ведь не знаем, не сумела ли она уже собрать какие-то важные сведения. Я не имею права спасать себя, если условием моего спасения может стать вред, нанесенный моей стране. Нет, любимая. Насчет этого дискуссий быть не может.

Я была немного сердита на него, но знала, что спорить с ним бесполезно. В таких вопросах он был совершенно неуступчив и упрям словно осел. Впрочем, вероятно, он прав. Тогда нужно поискать другой выход. Для этой цели я предложила встретиться с Фредом, которого, конечно, при Яцеке называла не иначе, как детективом. Яцек согласился, скривившись и добавив:

– Ужасно не люблю встречаться с такого рода людьми. Я даже опасаюсь, что этот человек, вызнав нашу тайну, попытается нас шантажировать и получить от этого свою выгоду.

– На сей счет можешь не опасаться, – успокоила я его. – Что касается доверия отдельным людям, всецело положись на мою интуицию. Этот господин, несмотря на молодой возраст (он почти сопляк), производит впечатление человека, которому можно всецело доверять. Он наверняка сохранит все в тайне. Впрочем, он-то и происходит из весьма почтенного семейства. Помнишь замок Хоббен, который мы вместе посещали в Бельгии?.. Так вот, тот замок некогда был родовым имением предков этого детектива. Я специально попросила бельгийское агентство, чтобы оно прислало нам человека экстра-класса. У меня, впрочем, была возможность лично удостовериться, что он предельно корректен. Да ты и сам убедишься в том.

Я позвонила Фреду и узнала от него, что мисс Норманн вышла. Она договорилась по телефону встретиться с каким-то паном в кафе «Европейское». Я сразу догадалась, что господином этим может быть только Тото. Ведь со шпионскими своими сообщниками она не станет встречаться на публике.

Фред сказал:

– Сейчас я никак не могу выйти из отеля. Дело в том, что она ожидала документы, которые должны прислать ей в семь. Я обязан увидеть, кто их принесет, и постараться, чтобы они попали ко мне в руки. А успеха в этом достигнуть можно в единственном случае: коль мисс Норманн не сумеет вернуться в отель к семи. Если бы ты могла каким-то образом задержать ее в кафе, это было бы весьма кстати. Поскольку знаешь ее, а тот господин, с которым она встречается, тоже твой знакомый – ты могла бы сделать это. А вот к восьми я уже освобожусь и буду в полном распоряжении твоего мужа.

Я, естественно, согласилась на все. С Яцека взяла обещание оставаться дома и ждать меня, не предпринимая никаких самостоятельных шагов. Было без пятнадцати семь, когда я вошла в кафе «Европейское». Заметила их издали. Они сидели за столиком в углу. Перед ними стояли пустые уже чашки. Тото при моем виде оцепенел. А эта выдра состроила сладенькое выражение на лице и так хорошо изобразила радость от моего присутствия, что простодушный Тото даже удивился. Свое появление я объяснила совершенно естественно. Сказала, что договорилась встретиться здесь с Гальшкой и ее мужем, условилась на шесть, но меня задержала моя швея. А поскольку я знала, что Гальшка почти каждый день бывает в этом кафе, то не ошиблась. Тото подтвердил:

– Кажется, они не могли тебя ждать. Ушли минут пятнадцать назад.

– Как жаль. Я сегодня совершенно забегалась. С утра не была дома.

Я произнесла это специально для мисс Норманн. И, чтобы убедить ее, что еще не виделась с Яцеком, сказала:

– Муж даже дважды звонил швее, передавал, будто у него какое-то важное ко мне дело (у мужчин всегда какие-то важные дела), – я улыбнулась выдре, – но у меня не было возможности подойти. Она так ужасно сделала разрез на платье, что пришлось контролировать изменения лично. У вас наверняка тоже постоянно проблемы с вашими платьями?

Разговор начал складываться, и я уже была уверена, что мне удастся их задержать, когда она вдруг бросила взгляд на часики и встала:

– Простите, однако у меня очень важное дело, потому придется вас покинуть.

– Но вы ведь не оставите меня одну? – обратилась я к ним с мольбой. – Останьтесь еще ненадолго. Сейчас я допью кофе, и мы пойдем.

Она кивнула:

– Хорошо. Мне будет очень приятно. Но в таком случае я должна позвонить. Я вас оставлю всего на минутку.

И я, глупая, поверила. Когда же поняла, было уже поздно. Она и правда вернулась, однако минут через пятнадцать. И тогда я поняла, что за это время она сумела бы дойти до «Бристоля», поскольку это всего в нескольких шагах. Бедняга Фред. Ему не только не удалось задуманное, он мог быть пойман ею, если не был достаточно осторожен и верил, что я сумею выполнить возложенную на меня миссию. Все это испортило мне настроение. Тото, похоже, прекрасно это почувствовал. Я пару раз невзначай вспоминала об охоте на тигра, заявила, что у него ужасный галстук, и еще несколько раз пошутила над ним. Он был совершенно разбит. Меня утешала лишь одна мысль: что я сумею посмеяться над Тото значительно сильнее, когда объект его воздыханий окажется в тюрьме.

В восемь я попрощалась с ними и вернулась домой. В прихожей меня встретил Яцек, заявив, что «тот господин» ожидает в зале.