— Так, две потери равновесия, предмет летит куда попало. Ау, Орлова! Олимпиада на носу… — ну и далее по списку. Она поправила меня везде, где можно. И только через полтора часа осталась довольна результатом.

Выходя из душа, я невольно услышала обрывок разговора между тренером и Алексом:

— В любую форточку влезет, что тебе еще надо? — мне стало даже смешно. Алекс в своем репертуаре. Латентный карманщик!

И с тех пор на моих тренировках Алекс начал появляться каждый день. Подвозил, по дороге домой расспрашивал про гимнастику или просто молчал.

— Какой твой любимый предмет? — спросил он день на второй.

— Мяч.

— А мне нравится лента.

— Ну еще бы, — фыркнула я.

— Ты не поняла, — улыбнулся он и толкнул меня. — То, как она обтекает тело, то, как виртуозно запутывается и распутывается… Это сексуально.

— Угу, бдсмщикам видней.

Алекс расхохотался, ничуть не задетый моей шпилькой, а я… сумела скрыть таким образом собственное смущение! А затем добавила:

— Красиво бывает на соревнованиях. А сейчас, когда я прыгаю в черном трико — ничего хорошего. Чувствую себя как в цирке, дрессированной обезъянкой, тем более когда ты смотришь, — призналась я.

Алекс явно задумался.

Утро. Школа. Алекс подвез меня и ушел. Марина стоит в стороне и даже не взглянет. Лена и Света удивляются. И пока они удивляются, все в порядке, значит она ничего им не сказала… однако меня ждал сюрприз… когда учительница математики попросила меня задержаться после занятий.

— Карина… твоя подруга рассказала мне что молодой человек, с которым тебя видели, занимается нелегальной деятельностью… — как витиевато! — Твои родители в курсе?

— Я о его нелегальной деятельности не имею ни малейшего представления, если Марина Шилова что-то об этом знает, спросите у нее. Она пыталась мне об этом сообщить, но у меня нет ни малейших тому подтверждений. — Очень разумно вот так внаглую врать, когда у тебя в рюкзаке спрятан пистолет.

— Что ж… возможно твоим родителям будет интересно узнать об этом, — мрачно произнесла она. Я лишь демонстративно пожала плечами.

— Возможно. Но меня его нелегальная деятельность, даже если такая имеется, не касается нисколько. Извините, мне нужно на тренировку, — она, наверное, заметила, как я побледнела при упоминании родителей. Но я ничего не могла сделать. Повернулась и ушла.

— Меня искренне радует, что ты не бросаешь спорт, особенно в связи с последними событиями, — заметила она мне в спину. Я тихонько выругалась.

И, конечно, мне надо было сначала в тир. Я пришла туда, швырнула сумку в каморке Коршуна, схватила пистолет и начала стрелять по всем мишеням без разбора. Я была зла, разочарована во всем белом свете. Я стреляла, почти не целясь. Стена вокруг мишени стала выглядеть так, словно осталась здесь после штурма фашистскими солдатами! И, (о да!) ко мне сегодня никто не подходил, наоборот, растерянно поглядывали и спешили убраться подальше. Сзади, как обычно, стоял Коршун и наблюдал. Я вытащила барабан, точным движением запустила туда шесть патронов и выпустила все пули на мгновение. В мишень ни одна не попала. Рядом боязливо топтались мальчишки, которым не посчастливилось занять места подальше. Вокруг меня образовалась санитарная зона. Я снова перезарядила пистолет и снова продырявила стену. А потом взглянула на часы.

— Мне пора, — сказала я и бодро потопала к выходу.

Я стояла у перехода около метро, когда рядом со мной затормозила ярко-красная с серыми винилами BMW M3. Я отступила назад, вытаскивая из уха сиреневенький наушник.

— Садись, — заявил Коршун. Люди рядом со мной ругались на чем свет стоит, ведь мой хамоватый собеседник их самым безпринципным образом обрызгал и даже не раскаялся. — Садись, Орлова!

Я села, пока мое имя не стало достоянием общественности, значащимся как ответчик в суде всех по делам об обрызганных одежках Петербургских граждан. А Коршун рванул на манер Алекса. Он не заботился об окружающих и щедро обдавал всех не успевших увернуться водой из луж. После его проезда воды на проезжей части оставалась вдвое меньше… Я даже успела невольно восхититься этим его искусством!

— Что у тебя случилось?

— Не твое дело, — буркнула я.

— Орлова, я тебе не Алекс, я намного хуже, но даже сосунка-пижона ты не сможешь заставить отстать по одному лишь собственному желанию, — рявкнул на меня Коршун.

И я рассказала ему обо всем. Ну хотя бы потому что думать обо мне хуже, чем он уже думает, трудно. Коршун внимательно выслушал и помолчал с минуту. Тем временем, я старательно сдерживала слезы.

— Почему ты так беспокоишься о том, что подумают родители? У тебя с ними плохие отношения?

— Замечательные, но у мамы сердце больное, — вздохнула я. Руки Коршуна на руле сжались. — Я не знаю что делать. Они расскажут, я уверена.

— Забирай документы, если все так плохо, — выдал он единственную здравую мысль. — Скажи родителям, что поругалась с подругами и злишься на них. Ты гимнастка, тебя возьмут с руками и ногами… ну и ленточками всякими.

— Думаешь? — спросила я.

— Я обещаю, что родителям твоим они ничего не расскажут. Но тебе лучше перейти в другую школу…

— Что ты собрался делать? — вдруг испугалась я.

— Для начала я скажу Алексу все, что думаю об этой истории. Он не безнадежен. Дурак временами, но подход найти можно. А уж если Алекс ничего не сделает, сам возьмусь за дело, — пробормотал Коршун.

— Почему ты делаешь это? — спросила я удивленно. — Мне казалось, что ты меня терпеть не можешь!

— Я в принципе женщин ненавижу. Мне с ними «везет», — сквозь зубы процедил Коршун. — Но тебя жалко. Ты ведь еще такой ребенок.

И черт меня дернул задать тот идиотский вопрос:

— И почему ты женщин не любишь?

— Ты маленькая еще, сиди молча и попробуй порадоваться тому, что есть вот такой сердобольный я. Вот если толк из тебя выйдет — расскажу, о том, чего тебе лучше не делать никогда.

— Коршун, спасибо, — искренне я улыбнулась ему.

— Дура! А ну пошла отсюда, — он вывернул руль и ударил по тормозам. Я полетела вбок и неплохо приложилась головой о стекло. Машина немыслимым образом идеально вошла в узенькое парковочное место неподалеку от дворца спорта. Я открыла дверь и побежала, угроза Коршуна меня не испугала, тренер вдруг показалась куда как ужаснее!

Не знаю что такого Коршун сказал Алексу, но тот на моей тренировке не появился. А потому на автобус домой пришлось торопиться. Я вышла на улицу с полусырыми волосами и спрятала их в капюшон спортивной кофты. Как и днем, лил дождь. И я поймала себя на мысли, что на всякий случай высматриваю на парковке машину Алексу. Но той не было. Пришлось топать пешком до автобусной остановки. Буквально на несколько секунд опоздала и, застонав в голос, двинулась к метро. Подражая инвалидам и пассажирам с детьми, я плюхнулась на сидение и поклялась себе, что меня отсюда разве что с половиной вагона унесут — не встану. Ноги нещадно горели. Вот не нажаловалась бы Коршуну, сейчас бы сидела себе с комфортном в мицубиши, под тихие рок-баллады…

И вдруг я заметила, что на меня слишком пристально смотрит какой-то человек. Я не могла отделаться от ощущения, что его не моя неземная красота привлекла, потому что той после обильного полива и изматывающей тренировки и не пахло. Так и получилось. Только вышла из вагона, он — за мной. Я перешла на станцию другой ветки, и снова. Достала телефон — связи нет. Где я только беру каждый раз такие станции?! И вот тогда стало страшно. Я села в вагон… Он сел в следующий, наверное, заметил мою нервозность. Полагась на свою миниатюрность, я выбрала наиболее людную станцию ветки и попыталась слиться со столь редкой в поздний час толпой. На эскалаторе ехали туристы с чемоданами — не обойти, и я ломанулась по нерабочему. Это и стало главной ошибкой. Девушка, убегающая по пустому эскалатору — вот моя тупая голова, давайте же, скорее, избавьте меня от нее! Собрав все силы и полностью положившись на выносливость, я бросилась на улицу. Годы тренировок, надо отдать им должное, пытались помочь в меру своих способностей. Еще бы голова соображала, подумала я, кувыркаясь через капот истерически гудящей машины. Но водитель молодец — затормозить успел, кувыркнулась я контролируемо, то есть приземлилась на ноги и дальше поскакала. Однако, все тщетно: преследователь был выше, старше и да, гендерное наравенство сил, чтоб его, еще никто не отменял. Он бежал за мной слишком быстро, а я после тренировки на последнем издыхании! Я свернула на какую-то незнакомую улицу и побежала по ней, ломанулась в подъезд, но зараза меня заметил. И я впервые представила, что беру в руки пистолет вне тира. Я бросилась на чердак, отстрелив замок, оказалась на крыше. Перепрыгнуть было можно, чем я, собственно и занялась. Элементам акробатики тренер меня тоже учила когда-то. Но, видимо, тщетно… потому что секунду спустя я, визжа на всю улицу, чуть не полетела вниз. Благо удалось зацепиться за водосток. Сначала он меня не заметил — в темноте, на фоне темного дома, в темной одежде… видно подумал, что я упала, лишь это и спасло. Другая крыша была прямее, по ней было легче бежать. И тут за моей спиной раздался выстрел… Слишком близко, чтобы промахнуться.

— Иди-ка сюда, дорогая.

— Кто ты? — выкрикнула я и огляделась, намереваясь сигануть на чей-нибудь балкон. Однако быстро я поняла, что это плохая идея, так как пологие скаты не позволяли зацепиться.

— Я друг. Иди-иди, — и перепрыгнул сам за мной, намного более удачно. — Константин будет рад знакомству.

— Черт подери… — он отступил на шаг. — Алекс, эта сволочь, добрался первым до тебя…

— Алекс? Алекс Елисеев, о чем ты? С ума сошел?! — он снова удивленно на меня уставился, а потом спросил.

— Ну раз ты утверждаешь что Эльвира Граданская, то скажи мое имя!