— Карина, надо готовиться, — попыталась спасти меня Лариса, и я последовала за ними, но и Алекс — тоже.

— На празднике ты была не слишком разговорчива, — напомнил он.

— Поправка, я была очень даже разговорчива. Даже голос сорвала. — Я заметила, что слушают все. Ну еще бы, народ-то любопытный. Ну еще бы, мы танцевали, вели себя почти как парочка, а теперь расплевались. — Только разговаривала я не с тобой. И если тебя это волнует, то это твои проблемы.

— Да, гонщик, доктор и бильярдист удостоились большего внимания, — презрительно фыркнул он, а меня покоробило. Потому что я опять вспомнила слова Сергея. Как он это делает? Он словно чип мне в голову встроил! — Ты случаем не знаешь, что случилось у Жени? Она перестала отвечать на мои звонки.

Я даже остановилась.

— Что случилось у Жени? Ты правда не знаешь, что у нее случилось? Твой отец у нее случился. И она плачет. — У него стало такое лицо, что я пожалела о собственных словах.

— Я понял, — кивнул Алекс спокойно. Хотя, думаю, он был в бешенстве. Но в данный момент мне было глубоко плевать.

— Так зачем ты пришел? Выяснить как дела у Жени?

— Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел.

— Нет, я не знаю. Потому что ничего нового не случилось. Ничего не поменялось.

Я резко свернула к зеркалу, подкрасила губы, намотала шарф. В этот момент мимо как раз проходила Наталья Владимирами. Она обратила на Алекса внимание, ну конечно. И, разумеется, не безответно.

— Да, ты правильно угадал, — заявила я, невинно хлопая глазами, как только вышла преподавательница. — Она у нас самая, — я обрисовала руками не женскую фигуру, но гриф гитары, — колоритная личность.

Настя прыснула. Алекс, однако, отреагировал интереснее: он прошелся по моей фигуре сверху вниз таким взглядом, что я покраснела. По-моему вспыхнули даже подруги. Это немного (совсем чуть-чуть) меня смягчило.

— Ты мне не сказала. Ты должна была мне сказать. Да, мы наговорили друг другу гадостей, но это не отменяет моих обещаний.

— Ты прав, — кивнула я. — Я разозлилась на тебя, — и ужасно испугалась угроз твоего отца, но я не уверена, что он одобрит, если я скажу тебе об этом. — Все обошлось и просто забудем.

— Все в порядке? — мягко спросил он.

— Да, все в порядке, — грустно улыбнулась я.

Я так и не узнала, что было после того, как мы разъехались в разные стороны, но на следующий день, сдав экзамен, я увидела, как подъехала к корпусу университета мицубиши. Думала за мной, однако оттуда вышла наша колоритная гарп… личность. У меня открылся рот, даже на глаза слезы навернулись. Нет, Оксана — это одно, но, черт его дери, эта стерва моя преподавательница! И она меня ненавидит! Алекс и Наталья Владимировна некоторое время постояли на парковке, поговорили. Я смотрела, ждала, что он поднимется ко мне, что объяснит… ну хоть бы что-нибудь сделал. Да позвонил бы что ли, без разницы. Просто чтобы оказалось, что он не ради нее приехал. Потому что я не представляла, как жить со знанием, что ему настолько на меня наплевать! Однако, это было так наивно, так по-детски. Он просто сел в машину и уехал, а я была вынуждена откашляться и вытереть слезы.

— Я сдала! — закричала Лариса и бросилась меня обнимать.

— Поздравляю. На что? — спросила я, стараясь взять себя в руки.

— Что случилось? — тут же догадалась Лариса.

— Н-нет, все в порядке. На сколько ты сдала?

— На пять, — куда как менее радостно ответила подруга.

Сил на признание мне хватило только дома за неизменной чашкой кофе.

— Я видела Алекса с нашей Миледи. Он ее подвозил. — Мне можно было дать Оскар за ровный тон. Однако поток брани Ларисы потряс меня до глубины души. И да, поднял настроение. — Иногда мне кажется, что в голове у Алекса стоит перемычка. И его кидает в разные стороны.

— Ты уж прости, но далеко не каждый захочет запариваться на такие проблемы, как у тебя.

— Он их создал! А теперь не хочет запариваться?!

— Карина, дело не только в гоняющемся за тобой убийце. Или двух. Или сколько их там. Причина иная: ты никому не доверяешь. Ты не рассказываешь о себе знакомым, пока не припрет. И даже когда твоя симпатия к какому-то парню очевидна, ты намеренно держишь его на расстоянии, предпочитая общество гонщика, доктора и бильярдиста… Потому что они ничего для тебя не значат и не могут на тебя влиять… И… и я уж не говорю про Лизу, которой ты доверяешь больше чем мне только потому что она в Англии. Хотя ты ее не знаешь, хотя раз она далеко, хороший друг из нее выйти не может! Ладно, я пойду спать.

А я осталась сидеть одна на кухне, задумчиво оглядываясь по сторонам. Моя квартира была завалена бумагами сверху донизу. Они были на ковре, на паркете, на мебели, на кухонном столе. Везде. Книги, расчерканные распечатки, в холодильнике пусто, а в раковине — гора немытой посуды. Но мы жили в этом бедламе с Ларисой и не жаловались. И тянули друг друга наверх. Без нее я не смогла бы закончить даже этот семестр, я много пропустила, по болезни ли, нет ли, неважно. Без нее бы у меня ничего не получилось. Да, такого Лиза бы для меня не сделала. Да, мне сложно было Ларисе доверять, даже ей. Но я не думала, что ее это настолько сильно задевает.

После сдачи очередного экзамена, посреди сессии, несчастные студиозусы не выдержали напора и направились в кафе. Настроение за столиком царило слегка менее радостное, чем обычно, потому что мучения наши еще не закончились. Осталась Наталья, чтоб ее, Владимировна, а это по определению не так просто, как хотелось бы.

Когда все заказали пиццу, а я — салат, надо мной начали подтрунивать.

— Ты у нас фигуру бережешь? — фыркнула Оля, которая вечно пыталась сесть на диету, но после прочтения очередного списка позволенных продуктов теряла весь пыл.

— Я гимнастка, мне нужно быть худой и есть полезную пищу.

— Ключевое слово здесь есть, — заметила Лариса. — А ты только кофе литрами хлещешь. Через пять лет у тебя будет тахикардия, гипертония и отвратительная кожа.

— Смотри как удачно, что у меня друг кардиохирург, — фыркнула я.

— А с кожей что будешь делать?

— Да что угодно, ведь если я не накрашена, меня даже на аттракционы не пускают без паспорта или сопровождения родителей. — В ответ на это раздался дружный хохот. — Кстати, о них. Мне нужно позвонить.

Я хотела съездить и навестить родню. Мне, разумеется, прочитали лекцию на тему неблагодарных детей, которые об отчим доме не помнят. Выслушав в свой адрес массу недовольств, я положила трубку и вдруг заметила странного мужчину, который пристально смотрел именно на меня. Я похолодела, хотела было вернуться к людям в зал, но не вышло.

— Куда-то спешишь, красавица? — спросил он… и достал нож. И как на зло в закутке у зеркала никого не было! Только я и он. А затем он двинулся на меня. Я видела только оружие. Ничего вокруг. Мной завладело некое странное оцепенение. Отмерла я только когда он размахнулся, я отскочила, но не успела. Из разреза на предплечье хлынула кровь. Было до одури больно. Он зарычал и снова бросился на меня, маленькое помещение, он с ножом и быстр как профессиональный киллер. Но так ли это? Не знаю, у меня снова создалось впечатление, что со мной играют, а не пытаются убить! Однако, оказалось, он все-таки киллер-психопат, так как стоило мне оступиться — он навалился сверху, целясь ножом в горло. Я боролась отчаянно, хотя больно было до помрачения рассудка. Мы оба перемазались в моей крови? Кое-как, с превеликим трудом, я вытащила пистолет и опустошила барабан в его ногу, а затем бросилась к стоянке такси. В глазах темнело. Становилось все холоднее. Очнулась я несколько часов спустя в больничной палате подключенная к капельницам.

— Я не могу дозвониться до Алекса, — сквозь белую пелену тумана я увидела две размытые фигуры. Говорил Дима. Я смутно припомнила, что через несколько дней он снова уедет. А как же я? С такими событиями мне он ой как нужен. — Она скоро придет в себя. Сосуды не задеты, но раны серьезные. Швов много.

— Где Алекса только носит?! — услышала я обеспокоенный голос Коршуна.

— Привет, — сказала я тихо. — Все в порядке. Я в порядке.

— Да правда что ли? — злобно умилился Дима.

Понимая, что так больше продолжаться не может или может, но очень недолго, я взяла такси и поехала к Алексу домой. Дверь была заперта, но машина в гараже. То есть когда-нибудь он должен спуститься. На моей руке в несколько слоев был намотан бинт. Болело очень сильно, несмотря на обилие обезболивающих. Стоять было трудно, и я присела на капот мицубиши (надеялась, что завоет сигнализация, и хозяин объявится, но чуда не случилось). Примерно через полчаса он спустился. Его телефон был недоступен все это время.

— Не сиди на капоте, вмятины останутся, — предельно ровно заметил он. Почему-то мне не понравился его тон. Я привстала и посмотрела на нетронутый металл.

— Не от меня, — обронила я. Рука пульсировала болью, практически ни о чем другом я думать не могла. И вежливости это совсем не помогало. — Где твой мобильник? — без обиняков спросила я.

— Разбил, — пожал плечами Алекс. — Что случилось? — в его голосе послышалось раздражение.

Мои губы сами собой сложились в грустную улыбку. Если он хочет выставить меня назойливой прилипалой, то я не могу ему помешать. В этот момент в гараж въехала машина. Из нее выпорхнула совершенно счастливая Наталья Владимировна. Она выглядела выше всяческих похвал. Словно сошла с картинки. Однако, увидев меня, тут же спросила, что я здесь делаю. Алекс вопросительно на меня посмотрел. Кажется, Лариса была права. Никому мои проблемы не интересны. Даже тем, благодаря кому они появились.

— Я просто… ухожу, извините за беспокойство, — сказала я и соскользнула с капота мицубиши. Меня немного мотало, но я старательно прятала бинты под рукавом, хотя это и было больно. Но прятаться было бессмысленно, так как когда я, не выдержав, обернулась, обнаружила, что до меня уже никому нет дела. Вообще.