Лайам не относится к тому типу мужчин, кто с удовольствием будет играть с собакой своей девушки. Он скорее из тех, с кем мечтаешь заняться сексом в позе «по-собачьи». И такие интересуют меня гораздо больше. Никогда не добавлю в свой список контрольных вопросов пункт «хвалит макаронный салат моей матери» – слишком заурядно, чтобы даже думать об этом. Мы с Лайамом никогда не спускаемся с небес на землю, не говоря уже об улицах Лонг-Айленда.

Кроме того, я помню, как Лайам говорил мне:

– Не люблю семейные встречи. Не понимаю, зачем люди тратят замечательный выходной день, чтобы изобразить интерес к повышенному давлению, намечающемуся разводу или разорению кого-то из родственников, который потратил слишком много денег, пытаясь превзойти соседей в качестве посаженного у дома кустарника.

У меня был бой-френд, который любил проводить время со своей семьей. Стоит мне его вспомнить, как сразу же клонит в сон.

И все же я с удовольствием представляю, как было бы приятно однажды прийти домой и не услышать от родственников вопроса, почему я до сих пор одна и не хочу ли познакомиться с Джейсоном – сыном одной знакомой по работе. И если хочу, то они надеются, что я по достоинству оценю этого прекрасного человека и не стану обращать внимания на сильную угревую сыпь на его лице.

А пока ничто не может сравниться с тем, как я теперь провожу воскресные вечера. Я уже не чувствую себя самой одинокой в этом мире, погружаясь в праздник объятий и веселья, взятых напрокат фильмов и попкорна из микроволновки. И если мне звонит страдающая от одиночества подруга, которой просто необходимо поговорить, я отвечаю рассеянно – и становится понятно, что я не одна. А ведь помнится, я очень грубо повела себя с одной знакомой, когда она с набитым попкорном ртом заявила, что не может разговаривать, потому что занята любовными играми и просмотром взятого напрокат фильма.

Да, кстати, раз уж об этом зашел разговор – завтра ведь воскресенье. А Лайам так и не звонил после нашей последней проведенной вместе ночи. Он ведь не может быть занят настолько, чтобы не встретиться со мной в выходные хотя бы ненадолго.

Я вешаю трубку после разговора с матерью, и стены моей квартиры начинают повергать меня в сильную депрессию. А ведь всего несколько минут назад они излучали воспоминания о Лайаме, прекрасном Лайаме! Теперь же напоминают о том, что его нет со мной рядом!

Все это так глупо!

Я не отношусь к типу неуверенных в себе девушек и не собираюсь впадать в панику после нескольких дней молчания шикарного успешного англичанина лишь по той причине, что он может заполучить любую, какую только захочет, женщину в этом мире.

И все же я сейчас очень несчастна. И признаюсь честно, чувствую себя так, будто у меня в груди растет кактус. Он причиняет боль и колет меня изнутри, и, пожалуй, это самое страшное ощущение, которое я когда-либо испытывала.

Меня несколько волнует и удивляет то, что мои боль, неуверенность и огорчение от пустых стен в квартире полны драматизма. Боль такого рода никак нельзя назвать обычной. Она вселенская!

Но разве не такие ощущения я всегда хотела испытать? Неужели я влюблена настолько, что чувствую боль? Так измучена эмоциями, что готова полностью разрушить свою жизнь?

Как же я счастлива! Все эти годы Джоан говорила мне, что я не имею ни малейшего представления о любви. Но я твердо держалась, и в итоге судьба наградила меня за это!

Я так болезненно переживаю разлуку с Лайамом, что могу просидеть всю ночь, уставившись в пустоту; и вот я сижу и смотрю...

Проходит час за часом. Взглядываю на часы. Неужели прошло всего три минуты и сорок пять секунд? Проверяю другие часы, а потом еще одни.

Да уж, действительно, время – ничто для настоящей любви. И если это правда, то минуты, показавшиеся мне часами, проведенные в пустой комнате, без Лайама, поистине драматичны. Разве не так? Да, все именно так! Кроме того, я дошла уже до такого состояния, что если очень долго, сконцентрировавшись, смотрю в одну точку, то у меня перед глазами непонятно откуда возникают цветные пятна. Например, на абсолютно пустой боковой поверхности стола (предполагается, что там будут висеть статьи из журналов «Вог» и «Элль» с подписью «мои», но сейчас мне кажется, что лучше будут смотреться наши с Лайамом фотографии) или в середине экрана выключенного монитора. Все это явно свидетельствует, что мне необходимо срочно прогуляться.

Пытаюсь сообразить, кто мог бы составить мне компанию (это не должно быть свидание с парнем, который мне неинтересен или тот, в которого я влюблена, но его нет рядом). И тут вспоминаю о девушке, с которой познакомилась в агентстве по трудоустройству. Саманта! У нее еще были шикарные туфли.

Оказалось, что Саманта – специалист по связям с общественностью (вот почему у нее хорошая обувь) и недавно уволилась из одной очень крупной компании, потому что поняла: «проекты, над которыми работала, не имели никакого смысла и не приносили пользы, а деньги с клиентов брались немалые». А главное, ей не нравилось заниматься лекарствами от венерических болезней и прокладками для тонких прозрачных трусиков. Поэтому Саманте было очень тяжело, и она не могла почувствовать свою значимость в этом мире, особенно когда приходилось рассказывать кому-нибудь о работе.

Она говорит мне об этом, и мы обе вдруг понимаем, что уже беседовали однажды года два назад. Она обзванивала журналистов, чтобы узнать, не пишет ли кто-нибудь статью о венерических заболеваниях или прокладках. Ей поручили организовать абсолютно никому не нужную поездку на фармацевтический завод и фабрику, производящую прокладки. Потому что по счастливой случайности оба этих предприятия находятся в штате Айова.

Я очень хорошо помню девушку, звонившую мне с этим предложением, и то, как она расплакалась во время разговора. Осторожно говорю ей об этом, и она тоже все вспоминает. Мы обе недоумеваем, как ей еще удалось так долго продержаться на работе.

И вот сейчас Саманта собралась посвятить жизнь чему-то более значительному и для начала решила попробовать себя в рекламном бизнесе. Мисс Банкер предложила ей вакансию в агентстве, специализирующемся на рекламе товаров для женщин. Но когда Саманта пришла туда на собеседование и узнала, что они рекламируют прокладки, то сразу же без объяснения причины убежала из офиса.

– А я ведь говорила мисс Банкер о том, что именно вынудило меня поменять работу! До сих пор не могу поверить, что она отправила меня в это агентство, прекрасно зная, чем они занимаются! – возмущается Саманта, допивая второй стакан «Сангрии».

– А я могу, – заявляю я. Если двое людей одновременно испытывают отрицательные эмоции к определенному человеку, между ними возникает чувство товарищества. И я выкладываю Саманте теорию о том, что стиль мисс Банкер – сначала демонстрировать людям их несостоятельность, а потом помогать им.

– Ну надо же! Ты абсолютно права. – Саманта кивает в знак согласия, как будто мне удалось быстро вычислить преступника в детективной истории. Я проявляю чудеса гениальности – особенно в том, что касается решения чужих проблем.

– Поэтому тебе следует снова пойти к мисс Банкер, и на этот раз она предложит именно то, что тебе нужно. Ведь это ее стиль поведения, – советую я тоном самой проницательной ясновидящей в мире.

– Это чертовски бессмысленная затея, но в ней есть разумное зерно. Так я и сделаю.

– Давай выпьем за это, – поднимаю бокал и пью за успех девушки, которая может выругаться в присутствии почти незнакомого человека.

После трех бокалов «Сангрии» я согреваюсь и с радостью чувствую, что нашла себе приятельницу на всю жизнь и мы будем подружками невесты на свадьбах друг друга. Мы уже обсудили проблемы работы, жилья (Саманта снимает квартиру вместе с одним симпатичным англичанином и его подружкой, слишком, по ее мнению, высокой и худой англичанкой). Поговорили о том, кто где родился. Оказалось, что Саманта из Калифорнии (но в ней нет черты, которую мы в Нью-Йорке считаем особенностью жителей Лос-Анджелеса, – постоянного удовольствия от всего происходящего). И в итоге подошли к наиболее важной теме, которую многие, имея возлюбленного, часто не хотят затрагивать. Ведь окружающие не должны думать, что они специально рассказывают о своей личной жизни, чтобы похвастаться.

Саманта заказывает еще один бокал вина – пятый для каждой из нас за этот вечер. Он оказывается решающим, и мы переходим в состояние, когда начинают путаться слова и с трудом ворочается язык.

– Давай выпьем за то, чтобы однажды встретить в этом городе, полном неплохих и веселых, но совсем несексуальных парней, шикарного и богатого мужчину.

Даже я не смогла бы лучше выразить эту мысль. Правда, теперь у меня есть Лайам, который не подходит ни под одно из определений. Он просто идеальный, ну, за исключением того, что я не видела его со вторника, до сих пор не знаю его фамилии и должна как можно быстрее с ним расстаться.

– Слушай, у меня появилась одна сумасшедшая идея.

– Какая? – спрашивает Саманта, ладонью вытирая капли вина с подбородка. Мы слишком много выпили и, похоже, не сможем больше ничего заказать, потому что едва выговариваем слова. Но поймем это только завтра, когда задумаемся, как ужасно мы выглядели, и начнем посылать друг другу забавные сообщения, пытаясь скрыть смущение.

– У нас в компании работает классный парень. Он отлично разбирается в ксероксах, и у него неплохая задница. Я хочу сказать, классная... необыкновенная, в общем, супер.

– И что же с ним не так? – вполне резонно интересуется Саманта.

Что не так с Сетом? Только то, что он не Лайам, – больше мне ничего не приходит в голову.

– Должна же быть какая-то причина, по которой ты не хочешь с ним общаться.

– Ну... – И тут я замолкаю, ведь рассказать Саманте о своем возлюбленном – значит возвести между нами огромную стену сразу после того, как мы обнаружили так много общего. И тогда, вы ведь знаете, я окажусь на стороне, где все «они», а Саманту будут окружать «мы». Но я не могу и признаться, что один раз встретилась с Сетом и он мне не понравился. Поэтому приходится сознаваться.