Проковыляла из спальни вниз, надеясь, что от волос не несет никотином, и увидела маму с Юной. Они обсуждали политические вопросы, попутно занимаясь рассадой.

– Да, мне кажется, этот, как его там, очень достойный.

– Конечно, он смог протащить этот свой, как называется, проект, хотя никто не ожидал.

– Ах, ну, знаешь, доверяй, но проверяй, может ведь оказаться и недоумком, как тот, как его там, который шахтерами заправлял. Знаешь, с копченым лососем у меня вечно проблема: отрыжка от него начинается, особенно если съем много орехов в шоколаде. А, привет, доченька, – сказала мама, заметив меня. – Ну, что ты сегодня наденешь?

– Что на мне сейчас, – угрюмо пробормотала я.

– Не говори ерунды, Бриджит, как можно такое надеть на Рождество? Так, иди в гостиную и поздоровайся с тетей Юной и дядей Джеффри, а потом переоденься, хорошо? – пропела она своим особым светлым голосом с придыханием, который звучит как «все просто чудесно», но означает «делай что говорю, или твое лицо познакомится с миксером».

– А, Бриджит, вот и ты! Ну, как на любовном фронте? – изрек Джеффри, обнимая меня в своей манере, густо краснея и подтягивая брюки.

– Прекрасно.

– Так у тебя по-прежнему нет парня! Ох, что ж нам с тобой делать-то, а?

– Это что, печенье? – Бабушка уставилась на мое лицо.

– Стой и не двигайся, – шикнула на меня мама.

Господи, пожалуйста, помоги мне. Я хочу домой. Вернуться к своей жизни. Здесь я будто не взрослая женщина, а мальчик-подросток, который всех раздражает.

– Так как насчет детей, Бриджит, что собираешься делать? – спросила Юна.

– Ой, смотрите, пенис, – произнесла бабушка, взяв в руки продолговатую упаковку шоколадных конфет.

– Пойду переоденусь! – воскликнула я, елейно улыбнувшись маме, после чего ринулась в спальню, распахнула окно и закурила сигарету. Тут я заметила, что из окна этажом ниже торчит голова Джейми. Он тоже курил. Через пару минут открылось окно ванной и из него показалась кудрявая каштановая шевелюра. Чиркнула зажигалка. Мама, черт подери.


12.30. Подарки я получила просто чудовищные. Я всегда безжалостно переигрываю, когда мне вручают очередную дребедень: прямо взвизгиваю от восторга. Что приводит к получению еще более жутких подарков на следующий год. Например, Бекка, пока я работала в издательстве, все время дарила мне щетки для одежды, ложки для обуви и украшения для волос в форме книг, неизменно ужасные, а в этом году вручила магнит для холодильника, изображающий нумератор-хлопушку. Юна, по мнению которой лишних мелочей в хозяйстве не бывает, подарила мне кухонный набор открывашечек для крышек разных видов и размеров. Мама же, которая обычно дарит мне подарки, призванные сделать мою жизнь как можно более похожей на ее собственную, порадовала меня какой-то электрической штуковиной для приготовления еды. «Всего-то и надо: утром подрумянить мясо, добавить овощи – и иди себе спокойно на работу». (Она хоть представляет себе, как трудно иногда по утрам стакан воды себе налить, чтоб не стошнило при этом?)

– Ой, это не пенис, это печенье, – произнесла бабушка.

– По-моему, подливку требуется процедить, Пэм, – заявила Юна, появляясь из кухни с дуршлагом в руках.

Нет. Пожалуйста. Только не это.

– А по-моему, не требуется, дорогая, – прошипела мама, прыская слюной сквозь сжатые зубы и глядя на Юну глазами убийцы. – Ты не пробовала ее помешать?

– Не командуй мной, Пэм, – с угрожающей улыбкой ответила Юна.

Они стали кругами ходить друг возле друга, как бойцы на ринге. Каждый год с подливкой одна и та же история. На счастье, всеобщее внимание было отвлечено неожиданным происшествием: послышался страшный грохот, вопль и в стеклянную дверь кто-то вломился. Это был Жулиу.

Все застыли как вкопанные, Юна взвизгнула.

Он был всклокочен и небрит, а в руке сжимал бутылку шерри. Покачиваясь, он подошел к папе и, вытянувшись во весь рост, произнес:

– Ты спишь с моей женщиной.

– Ах, – сказал папа, – с Рождеством вас, э-э… Не угоститесь бокальчиком шерри… ах, у вас уже есть. Прекрасно. Может, пирожку?

– Ты спишь, – с угрозой прохрипел Жулиу, – с моей женщиной.

– Ах, вот южная кровь, ха-ха-ха, – кокетливо засмеялась мама.

Все остальные в ужасе наблюдали эту сцену. Когда я видела Жулиу раньше, он всегда был ухожен и опрятен сверх всякой меры, а в руках держал элегантную сумку. Теперь же он был пьян, буен и неряшлив, – говоря откровенно, именно мой тип мужчины. Неудивительно, что мама казалась скорее возбужденной, чем смутившейся.

– Жулиу, вот негодник, – проворковала она.

О боже. Да она все еще его любит.

– Ты спишь, – заскрежетал Жулиу, – с ним.

Он сплюнул на китайский ковер и понесся по лестнице наверх. Мама побежала за ним, оглянувшись на нас и прощебетав:

– Колин, порежь мясо и усади всех за стол, пожалуйста!

Никто не двинулся с места.

– Так, внимание! – голос папы был напряженным, серьезным, мужественным: – Наверху опасный преступник, удерживающий Пэм в качестве заложницы.

– Да она, мне показалось, не против, – в неожиданный и столь вовремя наступивший момент просветления произнесла бабушка. – Ой, смотрите, вон еще печенье, в горшке с георгинами.

Я глянула в окно и чуть не подскочила. По лужайке к двери крался Марк Дарси, гибкий и пружинистый, как молодой хищник. Весь в поту, грязный, волосы растрепаны, рубашка расстегнута. О-о-о-о-о.

– Всем сохранять полное спокойствие, ведите себя будто все нормально, – уверенно сказал он.

Мы были потрясены, но от него исходила такая властность, что, точно зомби, мы принялись исполнять его приказ.

– Марк, – шепнула я, проходя мимо него с кастрюлей подливки. – О чем ты? Нормально тут никогда не было.

– Я не знаю, насколько Жулиу опасен. Снаружи полиция. Если удастся вызвать твою маму вниз, а его оставить наверху, полицейские его схватят.

– Отлично. Положись на меня, – ответила я и, подойдя к лестнице, крикнула: – Мам! Не могу найти салфеточки под пирожные!

Все затаили дыхание. Ответа не последовало.

– Попробуй еще раз, – прошептал Марк, в восхищении глядя на меня.

– Пусть Юна отнесет подливку обратно в кухню, – также шепотом ответила я ему.

Дело было сделано, и Марк показал мне большой палец. Я тоже показала ему большой палец и прочистила горло.

– Мам? – снова гаркнула я. – Где у нас дуршлаг? Юна из-за подливки переживает.

Через десять секунд послышались тяжелые шаги и с лестницы скатилась раскрасневшаяся мама.

– Салфеточки под пирожные находятся в коробочке для салфеточек под пирожные, которая висит на стене, глупенькая ты моя. Так. Что же Юна с подливкой сотворила? Ужас. Без миксера не обойтись!

Не успела она договорить, как на лестнице послышались быстрые шаги и сверху донеслись звуки потасовки.

– Жулиу! – завопила мама и побежала к двери.

У ведущей в гостиную двери стоял детектив – тот самый, которого я видела в полицейском участке:

– Сохраняйте спокойствие. Всё под контролем.

Мама издала крик: в прихожей появился Жулиу, прицепленный наручниками к молодому полицейскому. Его вытолкнули в переднюю дверь, куда уже прошел детектив.

Потом мама взяла себя в руки и огляделась, оценивая обстановку.

– Слава богу, мне удалось успокоить Жулиу, – весело произнесла она после небольшой паузы. – Ну и дела! Как ты, Колин, нормально?

– Пэм, у тебя блузка наизнанку, – проговорил папа.

Я в ужасе смотрела на них. Мне казалось, наступил конец света. Тут меня коснулась уверенная рука.

– Пойдем, – это был голос Марка Дарси.

– Что? – переспросила я.

– Не чтокай, доченька, – шикнула на меня мама.

– Миссис Джонс, – твердо сказал Марк Дарси. – Я забираю у вас Бриджит, и мы отпразднуем Рождество младенца Иисуса вместе.

Я набрала в легкие воздуха и сжала протянутую Марком Дарси руку.

– Всех с Рождеством! – с приятной улыбкой произнесла я. – Надеюсь, мы повидаемся с вами на новогодней индейке!


А дальше было вот что.

Марк Дарси отвез меня в «Хинтлшем-Холл» где мы выпили шампанского и угостились рождественским обедом. Было оч. хор. Особенно мне понравилось, что я спокойно могу поливать мясо подливкой, не будучи обязанной занимать чью-либо сторону в споре о том, правильно ли она приготовлена. Выяснилось, что без мамы и Юны Рождество может быть прекрасным и удивительным праздником. Разговаривать с Марком Дарси оказалось поразительно легко, тем более что у нас имелась неисчерпаемая тема для обсуждения – торжественный переход Жулиу в руки полиции.

Как выяснилось, Марк в последний месяц все время мотался в Португалию (прямо как частный сыщик – ах, как приятно). Он рассказал, что следил за Жулиу до самого Фуншала и ему удалось довольно много разузнать о судьбе денег, но он не мог ни обманом, ни угрозой заставить его хоть что-то вернуть.

– Ну, теперь-то уж ему придется, – ухмыльнулся он.

Он такой милый, Марк Дарси, а уж умный какой, слов нет.

– Как же вышло, что он снова приехал в Англию?

– Извини, что пользуюсь избитым выражением, но мне удалось найти его ахиллесову пяту.

– Что?

– Не чтокай, Бриджит, – прервал он меня, и я засмеялась. – Я понял, что, хотя мама твоя – женщина просто невыносимая, Жулиу в нее влюбился. Он ее по-настоящему любит.

Вот мама, черт возьми, подумала я. Как у нее получается быть столь неотразимо привлекательной? Может, надо все-таки сходить на «Найди свои цвета».

– И что же ты сделал? – спросила я, подложив руки себе под попу, чтобы не закричать: «А что со мной? Меня-то почему никто не любит?»