Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс

20.15. Его нет. Оч. хор. Хвала мужчине, который приходит с опозданием. Несравненно лучше тех, кто заявляется раньше времени, волнуется, суетится и обнаруживает в гостиной не предназначенные для чужого глаза предметы, которые ты не успела затолкать за диван.

20.20. Что ж, вполне готова. Может, что-нибудь другое надеть?

20.30. Бред какой-то. Вряд ли уж он больше чем на полчаса опоздает.

21.00. Поверить не могу. Марк Дарси меня надул. Сволочь!

56,6 кг (плохо), шоколад: 4 пл. (плохо), просмотр видеокассеты: 17 раз (плохо).

11.00. В туалете на работе. Нет, нет. Только не это. Мало мне Дарсиевой подлости, так еще на планерке сегодня я оказалась в центре внимания.

– Так, Бриджит, – начал Ричард Финч. – Даю тебе последний шанс. Суд над Изабеллой Росселлини. Сегодня выносят вердикт. Мы думаем, она отделается. Едешь в суд. По шестам и фонарям постарайся не лазать. Мне нужно смелое интервью. Спроси ее: мы все теперь можем кидаться убивать каждого, с кем не захотим иметь секса? Ну, что стоишь, Бриджит? Вперед.

У меня не было ни малейшего представления, даже проблеска догадки, о чем он говорит.

– Ты же слышала о суде над Изабеллой Росселлини? – спросил Ричард. – Газеты-то читаешь время от времени?

Трудность моей новой работы заключается в том, что в разговоре с тобой постоянно упоминаются разные имена и события и за долю секунды ты должна решить, стоит ли признаваться, что ты понятия не имеешь, о чем речь. И, если момент упущен, следующие полчаса ты проведешь в лихорадочных попытках сообразить, что же ты с уверенным видом и в таких подробностях обсуждаешь. Именно так и произошло с Изабеллой Росселлини.

И вот через пять минут мне нужно ехать в суд на встречу с наводящей ужас съемочной группой и делать по телевидению репортаж, совершенно не представляя, о чем в нем должно говориться.

11.05. Господи, благослови Пачули. Я вышла из туалета, а тут как раз Ричардовы собаки тащат ее по коридору.

– С тобой все нормально? – буркнула она. – Видок пришибленный.

– Да нет, все в порядке, – ответила я.

– Точно? – она пристально поглядела на меня. – Слушай, это, ты же поняла, он не про Изабеллу Росселлини говорил. Он Элену Россини берет, лады?

Господи, хвала тебе и всем ангелам на небеси. Элена Россини – это няня, обвиняемая в убийстве своего нанимателя, отца детей, за которыми она ухаживала. Как она утверждает, он полтора года держал ее взаперти и много раз насиловал. Я схватила пару газет, чтобы получше войти в курс дела, и побежала ловить такси.

15.00. Поверить не могу, что произошло. Целую вечность я топталась у здания суда вместе со съемочной группой, там же была толпа других репортеров. Все ждали окончания суда. Вообще, было страшно весело. Я даже с юмором стала смотреть на подлую выходку совершенного во всех отношениях Марка Дарси. И вдруг обнаружила, что у меня кончились сигареты. Я шепотом спросила у оператора, свойского парня, стоит ли мне рискнуть и выскочить на пять минут в магазин. Он ответил, что, разумеется, стоит, поскольку перед выходом подсудимых всегда бывает объявление и, если что-то произойдет, за мной сразу прибегут.

Когда вокруг услышали, что я иду в магазин, на меня со всех сторон посыпались просьбы купить разных сигарет и сладостей, так что немало времени ушло на запоминание, кому что принести. И вот, когда я стояла у прилавка и пыталась добиться от продавца, чтобы сдача была распределена по отдельным кучкам, в магазин ввалился какой-то тип, явно в огромной спешке, и сказал: «Коробку шоколадного ассорти, пожалуйста!» – будто меня там и не было. Лавочник беспомощно посмотрел на меня, не зная, как поступить.

– Прошу прощения, слово «очередь» вам не доводилось слышать? – возмущенным тоном изрекла я, поворачиваясь в его сторону. Изо рта у меня вырвался сдавленный писк. Передо мной стоял Марк Дарси, в полном адвокатском облачении. Он уставился на меня – как он всегда, впрочем, и делает.

– Где тебя вчера вечером черти носили? – не смогла сдержаться я.

– Тот же вопрос и я мог бы тебе задать, – холодно парировал он.

В этот момент в магазин ворвался ассистент оператора и завопил:

– Бриджит! Прозевали мы интервью! Элена Россини вышла из суда и уехала. Ты мне конфеты купила?

Онемев от ужаса, я схватилась за край прилавка, чтобы не упасть.

– Прозевали? – пролепетала я, как только сумела совладать с дыханием. – Прозевали? Господи. После шеста мне дали последний шанс, а я ушла в магазин за конфетами. Меня уволят. А кто-нибудь интервью взял?

– Никому не удалось, – сказал Марк Дарси.

– Правда? – спросила я, с несчастным видом глядя на него. – Но ты-то откуда знаешь?

– Я ее адвокат и рекомендовал ей никаких интервью не давать, – как ни в чем не бывало произнес он. – Вон она, в моей машине сидит.

Я оглянулась. Элена Россини высунула голову из окна и прокричала с иностранным акцентом:

– Марк, простите, вы не купите мне вместо шоколадного ассорти плитку простого молочного?

Тут подтянулась машина нашей съемочной группы.

– Дерек! – проорал из окна оператор. – Купи нам по «Твиксу», слышишь?

– Так и где же ты вчера вечером была? – обратился ко мне Марк Дарси.

– А ты как думаешь? Тебя ждала, – произнесла я сквозь зубы.

– Что? В пять минут девятого? Когда я двенадцать раз тебе в дверь трезвонил?

– Да… Я… – в голове замаячили первые проблески догадки, – …сушила феном волосы.

– Фен большой? – спросил он.

– Да. Тысяча шестьсот вольт. «Выбор профессионалов», – гордо сказала я. – А что?

– Стоило бы купить фен потише или туалет свой начинать пораньше. Ладно. Пойдем, – со смехом позвал он. – Скажи операторам, чтобы приготовились. Постараюсь тебе помочь.

О боже. Какой бред. Я полная тупица.

21.00. Поверить не могу, как чудесно все обернулось. Уже в пятый раз прокручиваю пленку и смотрю анонс программы «День добрый!».

– Эксклюзивный репортаж! «День добрый!» – единственная телепрограмма, в которой вы услышите эксклюзивное интервью с Эленой Россини, взятое через считаные минуты после вынесения вердикта «не виновна»! Репортаж ведет наш специальный корреспондент Бриджит Джонс!

Особенно мне нравится вот эта фраза: «Репортаж ведет наш специальный корреспондент Бриджит Джонс!»

Все, еще раз проигрываю и вынимаю кассету. Теперь точно.

57 кг (ищу утешения во вкусной еде), алкоголь: 6 порц. (алкоголизм), мгновенная лотерея: 6 бил. (ищу утешения в азартных играх), звонки в «1471», чтобы выяснить, не звонил ли мне Марк Дарси: 21 (просто любопытство – понятное дело), просмотр видеокассеты: 9 раз (уже лучше).

21.00. Хм. Вчера оставила маме на автоответчике сообщение с рассказом о своем невероятном успехе, и вот сегодня вечером она мне звонит – я решила, чтобы меня поздравить, но нет: она опять затрещала про банкет. Юна и Джеффри то, Брайан и Мейвис се, и какой Марк молодец, и почему я с ним не поговорила, и т. д. и т. п. Соблазн рассказать ей о том, что произошло у нас с Марком, был велик чрезвычайно, но я сумела удержаться, представив себе последствия: вопль экстаза при словах о свидании и жестокое убийство единственной дочери после сообщения о том, чем все обернулось.

Я все надеюсь, что он позвонит мне снова и предложит поужинать еще раз. Может, стоит написать ему небольшое письмо с благодарностью, что он помог мне с интервью, и с извинениями за историю с феном? Не то чтобы он мне нравится, нет, конечно. Того требуют хорошие манеры, только и всего.

57,6 кг (плохо), алкоголь: 3 порц. (и достойно, и для здоровья полезно), сигареты: 13, жир: 17 ед. (интересно, можно ли посчитать в единицах весь имеющийся в теле жир? надеюсь, что нет), мгновенная лотерея: 3 (сойдет), звонки в «1471», чтобы узнать, не звонил ли Марк Дарси: 12 (уже лучше).

Р-р-р. Вне себя от только что прочитанной в газете статьи. Самоуверенная журналисточка из «остепенившихся» озаглавила ее «Радости одинокой жизни». Ты подумай, какая тонкая ирония!

«Они молоды, честолюбивы и финансово независимы, но за ширмой успешности таится невыносимая боль одиночества… Вечером, когда двери офиса захлопываются у них за спиной, перед ними открывается зияющая дыра душевной обездоленности… Одинокие, в вечной погоне за модой, они ищут утешения в готовых блюдах, похожих на ту еду, которую приготовила бы им мама».

Хм. Задавала чертова. Да что эта девица, выскочившая замуж в двадцать два года, может, прошу прощения, понимать?

Я напишу ответную статью, основой которой станут «десятки и десятки бесед» с «остепенившимися» женщинами. «Вечером, когда двери офиса захлопываются у них за спиной, они не могут сдержать слез: как бы измучены они ни были, им придется чистить картошку и заниматься стиркой, тогда как жирный муж будет порыгивая валяться на диване перед телевизором и требовать очередной тарелки еды. А иными вечерами они, в неэстетичных кухонных фартуках, ныряют в зияющую дыру страха и ужаса, получив от мужа известие, что он снова задержится на работе, и слыша, как из телефонной трубки доносится поскрипывание кожаной одежды и сексапильный хохоток незамужних девушек».