Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс

О господи, Джуд и Шерон не отрицают, что я преждевременно старею, они принимают это как данность и тактично заговаривают о другом, чтобы пощадить мои чувства! Ужас овладел всем моим существом, я схватилась за лицо – все сильнее обвисающее с каждой секундой.

– Я в туалет, – голосом чревовещателя проговорила я, сжав зубы, чтобы как можно меньше двигать ртом и предотвратить появление новых морщин.

– С тобой все нормально? – спросила Джуд.

– Всь тлчн.

Оказавшись перед зеркалом, я пошатнулась: в жестоком свете лампы над головой на меня смотрело загрубевшее от времени, обвислое, толстое лицо. Я подумала, что сейчас подруги, наверное, укоряют Ребекку: она переполошила меня, брякнув то, о чем давно говорят у меня за спиной, но о чем мне не стоило бы знать.

Внезапно меня охватило желание ринуться в зал и начать спрашивать всех подряд, сколько лет они бы мне дали. Как-то в школе я сделала нечто подобное, когда во мне созрело убеждение, что я умственно неполноценна. Я бегала по спортивной площадке, задавая всем вопрос: «Я ненормальная?» – и двадцать восемь человек ответили «да».

Если попадаешь на крючок мыслям о старении, спасения нет. Жизнь представляется похожей на отпуск, который всегда очень быстро начинает катиться к концу, когда пройдена половина. Надо срочно что-то сделать, чтобы прекратить старение, но что? На подтяжку лица денег нет. Мной овладевает страшная мысль: и лишний вес, и диеты приводят к старению – куда ни кинь, везде клин. Почему я выгляжу старше своих лет? Как так получилось? Вглядываюсь в лица старушек на улице, стремясь уловить те незаметные процессы, из-за которых лицо стареет, а не молодеет. Лихорадочно просматриваю все газеты, выискивая, кому сколько лет, и пытаясь определить, не старовато ли они для своего возраста выглядят.

11.00. Зазвонил телефон. Это оказался Саймон, хотел рассказать о девушке, на которую положил глаз.

– И сколько ей лет? – с подозрением поинтересовалась я.

– Двадцать четыре.

О боже, боже. Я достигла того возраста, когда мужчины моих лет уже не считают своих ровесниц привлекательными.

16.00. Иду в кафе на встречу с Томом. Решила потратить побольше времени на голливудский макияж, чтобы скрыть признаки увядания. Сто лет водила под глазами маскировочным карандашом, рисовала стрелки и накладывала на щеки румяна.

– Боже правый, – ахнул Том, когда я пришла.

– Что? – заволновалась я. – Что такое?

– Ты видела себя в зеркало? Хоть сейчас в фильм ужасов.

Я быстро и часто заморгала, пытаясь внутренне примириться с тем фактом, что заложенная мне под кожу бомба с часовым механизмом взорвалась и лицо мое скукожилось безвозвратно.

– Я выгляжу намного старше своих лет, да? – несчастным голосом спросила я.

– Нет, ты выглядишь, как пятилетняя девочка, измазавшая себе физиономию маминой косметикой, – ответил он. – Посмотри на себя.

Я глянула в висевшее на стене паба зеркало. На меня смотрел безумный клоун: ярко-красные щеки, две дохлые вороны вместо глаз, а под ними – снега Монблана. Я неожиданно поняла, как случается, что пожилые женщины начинают слишком усердствовать с косметикой и все хихикают у них за спиной. Больше хихикать не стану.

– Что случилось-то? – Он был само великодушие.

– Я старею. Преждевременно, – пролепетала я.

– Боже мой, это все из-за Ребекки, да? – воскликнул он. – Шерон рассказала мне про разговор о Магде. Это просто бред собачий. Больше шестнадцати тебе не дашь.

Обожаю Тома. Хотя и подозреваю, что он был не совсем честен, все равно духом я воспрянула, поскольку Том уж точно не стал бы говорить, будто мне на вид шестнадцать, если бы на самом деле я выглядела на сорок пять.

56,6 кг (оч. хор., из-за жары есть не хочется), алкоголь: 3 порц., сигареты: 0 (оч. хор., курить из-за жары тоже не хочется), калории: 759 (исключительно мороженое).

Еще одно воскресенье пошло коту под хвост. Похоже, все лето я обречена смотреть крикет при задернутых шторах. И вообще чувствую какое-то смутное недовольство – не только из-за занавешенных окон и полного фиаско с путешествиями. На смену одному дурацкому жаркому дню приходит другой точно такой же, и я все чаще думаю, что проводить эти дни надо как-то иначе. Это сродни периодически приходящей в голову мысли о том, что, будучи лондонцем, ты должен ходить в Альберт-холл, Тауэр, Королевскую академию художеств и Музей мадам Тюссо, а не шататься по барам с веселой компанией.

Чем ярче светит солнце, тем яснее становится, что все вокруг куда лучше и полноценнее пользуются хорошей погодой: одни, быть может, играют в софтбол (причем всех позвали, а меня нет), другие вдвоем с возлюбленным валяются у водопада на лужайке, где пасутся оленята, или же идут на торжественное мероприятие, возможно с участием королевы-матери и Пласидо Доминго (а то и Хосе Каррераса заодно). Все стараются сделать в это чудесное лето что-то запоминающееся, и только мне это не удается.

Может, виной всему изменение климата, ведь в прошлом у нас не было так тепло? Психологически мы еще не готовы к солнечным и безоблачным дням, нам все кажется, что такое может случиться, только если природа неожиданно решит выкинуть фортель. Поэтому в нас вспыхивает желание суетиться, рваться из конторы на волю, стягивать с себя одежду и, пыхтя, нестись на крышу загорать.

Но и тут все не так просто. Предаваться в жаркие дни своим обычным, пагубным для здоровья развлечениям не годится, так чем же тогда заняться? Устроить барбекю? Морить друзей голодом, несколько часов колдуя над огнем, а потом травить их обугленными снаружи и непрожаренными внутри кусками молочного поросенка? Или позвать всех на пикник в парке? Чтобы женщины соскребали с фольги расплавившуюся моцареллу и орали на детей, задыхающихся от обилия кислорода? А мужчины пили белое вино, чуть не кипящее под яростным полуденным солнцем, и с завистью смотрели, как рядом играют в софтбол?

Вот в континентальной Европе совсем другая жизнь. Мужчины в элегантных летних костюмах и модных темных очках разъезжают с невозмутимым видом в автомобилях с кондиционерами, иногда останавливаются у затененного уличного кафе на старинной площади и заказывают стаканчик свежевыжатого сока. Им нет никакого дела до солнца, они его просто не замечают, потому что знают наверняка, что солнце будет так же точно светить и в выходные, когда они выйдут в море на яхте и станут загорать.

Не сомневаюсь, именно в этом состоит причина некоторой утраты нами, британцами, чувства национального достоинства – с тех пор как мы стали путешествовать и наблюдать вышеперечисленные явления. Но, думаю, все может поменяться. Уличных кафе становится все больше. Их посетителям все чаще удается сидеть за столиками спокойно, и только иногда они вспоминают, что, надо же, светит солнце, поворачивают к нему лица и восторженно скалятся на прохожих – «глядите, мы сидим за столиком на улице, пьем прохладный лимонад, мы тоже это умеем!». И тревога в их глазах мимолетна и скоротечна: «Ах, разве нам не пора в театр под открытым небом на «Сон в летнюю ночь»?»

В мозг мой закрадывается новая, волнительная мысль: а может быть, Дэниел прав, и, когда жарко, нужно просто спать под деревом и смотреть крикет при задернутых шторах? Но, по моему мнению, чтобы суметь уснуть, нужно обязательно знать, что и завтра день будет жаркий, и послезавтра тоже, и что вообще в жизни тебя ждет достаточное количество жарких дней и ты сможешь с расстановкой предаваться всем летним развлечениям – без всякой нужды спешить и суетиться. Что-то с трудом верится.

57,6 кг, алкоголь: 3 порц. (оч. хор.), сигареты: 13 (хор.), возня с видеомагнитофоном: 3 ч 30 мин (плохо).

19.00. Только что звонила мама.

– Привет, доченька. У меня новости! Пенни Хазбендз-Босворт будут показывать по телевизору в «Событиях дня»!

– Кого?

– Ты ведь помнишь Хазбендз-Босвортов, доченька. Урсула училась с тобой в школе, классом старше. Герберт умер от лейкемии…

– Что?

– Не чтокай, Бриджит. В общем, меня дома не будет, потому что Юна хочет сходить на демонстрацию слайдов с видами Нила, поэтому мы с Пенни решили попросить тебя записать ее на видео… Ой, надо бежать – мясник пришел!

20.00. Просто смешно – два года иметь дома видеомагнитофон и не научиться ставить его на запись. Он у меня отличный – «FV 67 HV Videoplus». Всего-то надо – внимательно следовать инструкции, нажимать на нужные кнопки и т. д.

20.15. Хм. Инструкция куда-то задевалась.

20.35. Хо! Нашла! Она оказалась под стопкой «Хелло!». Так. «Запрограммировать ваш видеомагнитофон так же просто, как совершить телефонный звонок». Превосходно.

20.40. Направьте пульт дистанционного управления на видеомагнитофон. Легче легкого. Зайдите в «Меню». Ужас! Вылез жуткий список: «Одновременная запись звука с помощью таймера», «Декодер, необходимый для закодированных программ» и т. п. Мне просто нужно записать трепотню Пенни Хазбендз-Босворт, а не читать весь вечер научный труд по техникам шифрования.

20.50. Ага. Тут есть схема. «Кнопки для функций IMC». Но что такое функции IMC?

20.55. Ладно, на эту страницу смотреть не буду. Перейду на «Запись с помощью таймера»: «1) Убедитесь, что выбраны правильные установки для «Videoplus». Какие еще установки? Черт бы побрал этот дурацкий магнитофон. Примерно такие же ощущения я испытываю, когда еду на машине и пытаюсь следовать указателям. Я, конечно, знаю, что инструкции и указатели никогда не имеют смысла, но все равно как-то не верится, что нас всех намеренно дурачат! Чувствую себя полной идиоткой. И еще впечатление, будто всему миру известно что-то такое, что от меня скрыто за семью печатями.