Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс

– Никуда я, черт возьми, не возвращаюсь, сволочь! – голосила Магда. – Просто скажи, как этот хренов капот открыть!

Теперь мы с Магдой уже вдвоем сидели в машине, нажимая на все мыслимые кнопки, а в перерывах она прикладывалась к бутылке французского шампанского «Лоран-Перье». Вокруг начала собираться сердитая толпа. Потом послышался рев мотоцикла, и на «Харлее» подрулил Джереми. Но вместо того чтобы выключить сигнализацию, он полез в «Сааб» и стал тянуть оттуда ребенка. Магда визжала что было мочи. Тут из окна высунулся австралиец Дэн, который живет подо мной.

– Эй, Бфидфит! – крикнул он. – У меня ф потолка вода тефет!

– Черт! Ванна!

Я понеслась в дом, но, добравшись до квартиры, вспомнила, что захлопнула дверь, не взяв ключи. Я стала биться о дверь головой с воплями: «Черт, черт, черт!»

В коридоре появился Дэн. «Бофе, – сказал он. – Вот фто тебе фейфяс не помефает».

– Спасибо, – ответила я, чуть не проглотив протянутую сигарету.

Еще несколько сигарет спустя нам удалось-таки с помощью кредитной карточки открыть замок, и мы оказались в квартире. Вода была повсюду. Краны было не закрутить. Дэн кинулся вниз и вернулся с гаечным ключом и бутылкой виски. Он закрыл краны и начал помогать мне убирать воду. Тут сигнализация прекратила выть, и мы метнулись к окну: «Сааб» на полной скорости уезжал прочь, на хвосте у него висел «Харлей».

Нас обоих разобрал смех – виски мы к тому времени выпили уже порядочно. И вдруг – не знаю даже, как это вышло, – он стал меня целовать. Ситуация была крайне неловкая с этической точки зрения, ведь я только что затопила его квартиру и испортила ему вечер, поэтому не хотелось проявить к нему неблагодарность; с другой стороны, это, конечно, не давало ему права ко мне приставать. Но вся эта запутанность как-то даже меня будоражила – после всех душевных метаний, внутреннего стержня и прочих перипетий. Вдруг в дверях появился парень в костюме мотоциклиста и с коробкой пиццы в руках.

– Тьфу, – сказал Дэн. – Я фе пиццу факафал.

Мы съели пиццу, запив ее бутылкой вина, выкурили еще по паре сигарет и снова приложились к виски. После чего он возобновил попытки меня поцеловать, и я прошамкала непослушным ртом: «Нет, нет, мы не долфны…» Тут он стал каким-то странным и все повторял: «Бофе, о бофе!»

– Что такое? – спросила я.

– Я фенат, – ответил он. – Но, Бфидфит, мне кафется, я тебя люблю.

Когда он наконец ушел, я плюхнулась на пол и, вся трясясь, стала один за другим докуривать «бычки». «Внутренний стержень», – сказала я себе без особого энтузиазма. В квартиру позвонили. Я не стала обращать внимания. Снова звонок. Потом трезвонить стали беспрерывно. Я взяла трубку домофона.

– Милая моя, – послышался другой пьяный голос, хорошо мне знакомый.

– Уходи, Дэниел, – прошипела я.

– Нет. Д-дай мне объяснить.

– Нет.

– Бридж… Я хоч-чу войти.

Я молчала. Господи. Почему Дэниел мне по-прежнему так нравится?

– Я люблю тебя, Бридж.

– Уходи. Ты напился, – произнесла я с большей уверенностью в голосе, чем чувствовала на самом деле.

– Джонс?

– Что?

– Можно у тебя в туалет сходить?

Алкоголь: 12 порц., сигареты: 57, калории: 8489 (отлично).

Миновали двадцать два часа, четыре пиццы, один готовый обед из индийского ресторана, три пачки сигарет и три бутылки шампанского, а Дэниел все еще у меня. Я люблю его. Также ко мне применимы одна или несколько из следующих характеристик:

a) я снова курю по полторы пачки в день;

b) я без пяти минут невеста;

c) я полная дура;

d) я беременна.

23.45. Меня только что стошнило, а когда я грохнулась в туалете, стараясь делать все тихо, чтобы Дэниел не услышал, он крикнул мне из спальни: «Это из тебя внутренний стержень выходит, моя пышечка. Туда ему и дорога».

Алкоголь: 0, сигареты: 0, калории: 4200 (ем за двоих).

Я почти не сомневаюсь, что беременна. Как можно было допустить такую ошибку? Мы с Дэниелом были в такой эйфории от своего воссоединения, что совершенно лишились чувства реальности, а стоит только… все, не хочу об этом говорить. Сегодня я явно ощутила признаки утреннего токсикоза. Но причина могла быть и в том, что вчера после ухода Дэниела у меня было сильнейшее похмелье и для подкрепления сил я позволила себе съесть следующее:

2 упак. сыра «Эмменталь» в нарезке;

1 литр свежевыжатого апельсинового сока;

1 холодную картофелину в мундире;

2 куска лимонного чизкейка (очень легкого, к тому же я, возможно, ем за двоих);

1 «Милки Вэй» (всего 125 калорий; радостная реакция организма на шоколад заставляет предположить, что ребенок требует сладкого);

1 «Шоколадный десерт по-венски со сливками» (ребенок просто обжора);

брокколи на пару́ (попытка кормить ребенка здоровой пищей и не воспитать в нем привычки к неправильному питанию);

4 холодные сосиски (других консервов в доме не оказалось, а в беременном состоянии слишком тяжело снова идти в магазин).

Боже мой. Мысленно все время представляю себя счастливой мамашей: я в симпатичной маечке в стиле «Кельвин Кляйн», я подбрасываю малыша в воздух, я радостно улыбаюсь на фоне последней модели газовой плиты, я в финальных кадрах легкого фильма для семейного просмотра.

Перпетуя сегодня на работе была просто невыносима. Сорок пять минут висела на телефоне, обсуждая с Дездемоной вопрос, какие шторы им с Хьюго стоит подобрать к желтым обоям: розовые с серым рисунком и оборкой или же ярко-красные плюс ламбрекен с цветочным орнаментом. Был период, когда в течение пятнадцати минут она произносила только: «Именно… нет… вот именно… именно…, – а потом сказала: – Впрочем, те же самые доводы можно привести и в пользу красного».

В обычной ситуации мне захотелось бы запустить чем-нибудь ей в голову, но на этот раз я лишь блаженно улыбнулась, подумав о том, как скоро все это станет для меня далеким и незначительным, потому что на свет появится маленький человечек, о котором я буду заботиться. Тут передо мной открылся целый мир новых фантазий, связанных с Дэниелом: Дэниел везет ребенка в коляске; Дэниел спешит с работы домой и с восторгом обнаруживает нас в ванне, нежных и раскрасневшихся; и наконец, Дэниел терпеливо объясняет ребенку решение задачки по математике.

Пришел Дэниел. В жизни не видела его в худшем состоянии. Впечатление такое, что после ухода от меня он продолжал пить не просыхая. Он бросил на меня взгляд палача. Мои фантазии тут же сменились образами из фильма «Пьянь», где главные герои постоянно напиваются в стельку, орут друг на друга и кидаются бутылками. Еще вспомнились миссис и мистер Тупи из шоу Гарри Энфилда. Дэниел кричит: «Бридж! Ребенок а-арет… У него ба-а-ашка скоро отвалится».

А я отвечаю: «Дэниел, не вишь: я сиг-гарету к-курю».

58 кг* (ой; ребенок растет со сверхъестественной скоростью), алкоголь: 0, сигареты: 0, калории: 3100 (в основном картошка, прости господи).

*Теперь нужно снова следить за весом – из-за ребенка.

SOS. Весь понедельник и вторник я, конечно, думала, что беременна, но одновременно знала, что на самом деле нет: так бывает, когда идешь поздно вечером по улице и тебе кажется, будто кто-то тебя преследует, но при этом ты понимаешь, что все это ерунда. А потом тебя ка-ак схватят за горло – и вот у меня задержка на два дня. Дэниел весь понедельник не обращал на меня внимания и подошел только в шесть вечера. «Слушай, я на всю неделю в Манчестер уезжаю, – сообщил он, – увидимся вечером в субботу, хорошо?» Он не звонит. Я мать-одиночка.

58,5 кг, алкоголь: 0, сигареты: 0, картошка: 12.

Пошла в аптеку – тайно приобрести тест на беременность. Глядя в пол и кляня себя за то, что не догадалась нацепить на безымянный палец кольцо, пихала коробочку девушке на кассе, и тут аптекарь как заорет: «Вам нужен тест на беременность?»

– Тс-с-с! – зашикала я, оглядываясь через плечо.

– Сколько у вас уже задержка? – протрубил он. – Возьмите лучше не этот, а другой, синенький! Он дает результаты уже на первый день задержки!

Я схватила синенький и, сунув кассирше восемь фунтов и девяносто пять, черт их дери, пенсов, вышвырнулась наружу.

Сидя на работе, два часа не отводила глаз от своей сумки, будто в ней лежало взрывное устройство. В полдвенадцатого не выдержала, схватила сумку и поехала на лифте в туалет двумя этажами ниже, чтобы никто из знакомых не услышал из моей кабинки подозрительного шуршания. Вдруг ощутила приступ сильнейшей злобы на Дэниела. Он ведь тоже несет за все ответственность, но почему-то не вынужден тратить восемь фунтов девяносто пять пенсов и прятаться по туалетам, чтобы пописать на палочку. В ярости я достала тест, засунула упаковку поглубже в мусорную корзину, сделала свое дело и не глядя положила тест на бачок, перевернув его лицевой стороной вниз. Три минуты. Ни за что не стану смотреть, как в окошке постепенно вырисовывается голубая полоска и выносит мне пожизненный приговор. Пережив как-то эти сто восемьдесят секунд – последние сто восемьдесят секунд свободы, – я взяла в руки тест и чуть зверем не завыла. Из окошечка на меня нагло глядела голубая полоска. Черт! Черт!

Сорок пять минут я сидела за столом, тупо уставившись на экран компьютера, и, когда Перпетуя спрашивала, что стряслось, делала вид, будто она африканский баобаб. Потом вскочила и кинулась на улицу к телефонной будке – звонить Шерон. Ненавижу Перпетую. Если бы у нее появились опасения, что она беременна, ровно через десять минут Перпетуя стояла бы в церкви в свадебном платье от Аманды Уэйкли. На улице было так шумно, что Шерон не сразу меня поняла.