Эдди. Позвонил тебе домой, проверить, как дела. И твоя золовка сказала, что вы здесь. Я ничего не пропустил?

И только я подумала, что сейчас Стивен уложит его ударом в челюсть, как в палату вошли две медсестры, да так и ахнули. Та, что была повыше и смахивала на члена Женской баскетбольной лиги, угрожающе зашипела: «Опять ты?! Я же предупреждала: еще раз увижу тебя в родильном отделении, вызову полицию!»

Мы со Стивеном, окончательно ошалевшие, наблюдали, как она бросилась к телефону, а Эдди выскочил в дверь, по дороге опрокинув мусорное ведро и стул.

Обрадовавшись его побегу, медсестра повесила трубку и покачала головой: «Извращенец».

Я хотела с ней согласиться, но тут меня скрутил мощный спазм. Я затряслась от боли. Через пару секунд комната наполнилась людьми, и меня подсоединили к разным приборам, которые пищали, звонили и жужжали.

Появился Заклинатель Вагин, заранее измученный. В хирургической пижаме и резиновых перчатках. На память сразу пришли школьные фильмы о родах. Проведя быстрый осмотр, он кивнул медсестрам и пробормотал что-то невнятное. Внезапно все уставились на меня. Я взглянула на Стивена. Он беспомощно пожал плечами.

Та сестра, что пониже, опустила маску: «Доктор просит вас тужиться».

Тужиться? Уже?! Я посмотрела на часы и запаниковала. 23:45. Я пробормотала: «Не могу. Надо подождать. Сегодня День всех дураков. Я потерплю еще пятнадцать минут, и…»

И тут Заклинатель повернулся к сестре и с жутким раздражением гаркнул: «О боже, эта мамаша похуже занозы в заднице!»

Я обалдела. Впервые на моей памяти этот человек изъяснялся внятно!

Но времени дивиться не было. И обижаться тоже. Схватки пошли одна за другой, боль была лютой. Я повернулась к медсестрам, подумав, что они будут подобрее Заклинателя: «Когда мне сделают наркоз?»

Какой-то приборчик запищал громче.

«Для наркоза нет времени. Ребенок уже выходит».

И действительно, я почувствовала, как по телу прокатилась огромная давящая волна. Мощнее всех предыдущих схваток. Жутко испугавшись, я выкрикнула единственное, что пришло в голову: «Сат нам!»

Это были едва ли не самые быстрые роды, которые видела Мемориальная больница. И вскоре все происшедшее заволоклось туманом. Я помню невыносимую боль. Помню, как все наперебой требовали тужиться. А Стивен твердил, чтобы я дышала правильно, как на занятиях по предродовой подготовке. И кто-то поинтересовался, почему я все время повторяю «сат нам» и что означает эта чертовщина. А потом вдруг раздался крик.

Самый прекрасный крик, который я когда-либо слышала.

Все мое тело расслабилось. Я перевела дыхание и подняла глаза. Стивен держал нашего ребенка, и по лицу его текли слезы счастья. Осторожно передав мне малыша, он тихо прошептал: «Это девочка».

Она была такая маленькая и хрупкая. И все же — вот чудо — полная жизни. И взглянув в ее нежное личико, я сразу же поняла, как ее зовут. Не Мэдисон и не Серена.

Нашу прекрасную малышку звали Люси.

Прошло три дня, мы с Люси вернулись домой. Благодаря взятке в двадцать баксов в документах значилось, что она родилась второго апреля в ноль часов одну минуту. Хотя она с нами всего несколько дней, я представить не могу, как мы жили без нее.

Тем более что квартиру заполнили ее вещи. Пока мы были в больнице, моя предусмотрительная мама явилась к нам, произвела инвентаризацию детского имущества и купила все недостающее. Теперь у нас все самое практичное. Как говорится, нельзя недооценивать детали. И мою маму.

Кроме всего прочего мы получили треугольную кроватку работы моего отца. Она оказалась не такой страшной, как я предполагала. На вид довольно безопасная, хотя и смотрится немного странно. Если хотите, «оригинально». К счастью, мама придумала, как стелить в нее обычные прямоугольные простыни. Но я никогда не узнаю, где они отрыли треугольный матрас.

И нам до сих пор дарят подарки! Пабло прислал букет цветов, Эйб Хамен — корзинку массажных масел с цитрусовым ароматом. Как и предполагалось, от Эдди ничего не слышно. Он даже не подписал открытку, отправленную из «Бринкман и Бэйнс». И это здорово. Только каждый раз, когда я вспоминаю, как часто разрешала ему гладить живот, мне хочется плакать.

Но куда больше меня расстраивает мысль о том, что младшая Люси никогда не узнает старшей. Старшей Люси так понравился бы завиток каштановых волос на голове малышки, ее блестящие карие глазки и кривоватая улыбка с изгибом в левую сторону — в точности как у отца!

Два важных события произошли одновременно, и я, мягко говоря, ошеломлена. Единственное утешение: смотреть на маленькую Люси и сознавать, что в ней продолжает жить частичка старшей Люси.

Конечно, с бабулей чуть не случился удар, когда она узнала, что после всех ее интриг мы назвали дочь Люси, а не Сесси. Когда она произносит имя ребенка, в голосе слышится обида. Как же, Люси ее переплюнула! Я же лишь посмеиваюсь. Как сделала бы двоюродная бабушка. Готова поспорить, что где-то там, наверху, она сейчас потешается над претензиями бабули.

За последние несколько дней произошло еще одно приятное событие: Анита узнала, что беременна. Похоже, как в сказках, третья попытка оказалась успешной. И хотя я не понимаю желания подруги стать матерью-одиночкой, совершенно ясно, что Анита подошла к зачатию серьезнее моих замужних подруг. Так что я поздравила ее и предложила весь мой гардероб для беременных. Она вежливо отказалась, заметив, что намерена и дальше модно одеваться. Ха! Помнится, я говорила то же самое. Но как знать? Может, у нее получится. Ведь это же Анита.

Да! Она сообщила мне новость о вакансии в «Фокусе». Они все же решили нанять сотрудника «Бринкман и Бэйнс», и это… Стелла. Оказывается, моя обкуренная коллега, как и я, все это время боролась за место. Наверное, со временем эта новость меня еще расстроит, но пока мне наплевать. Потому что теперь, когда я родила, для меня больше нет ничего невозможного.

А как же изменения, возникшие в моем организме во время беременности? Почти все они исчезли. Собачий нюх притупился. Хотя я до сих пор сияю. Но не от пота. От любви. А может, оттого, что капля-другая пролившегося грудного молока отражает свет.

Говорят, апрель — самый жестокий месяц. Но не для меня. Конечно, апрель начинается Днем всех дураков и непрерывно льют дожди, но для меня он месяц Люси. И хотя я так и не поняла, как стать идеальной матерью, одно мне известно наверняка: когда обнимаешь дочь, хочется никогда-никогда не разжимать объятий.


Правда о беременности


1. Нельзя есть суши.

2. Утренняя тошнота продолжается круглые сутки.

3. Беременность длится сорок недель (десять месяцев).

4. Аспирин под запретом.

5. Обостряется нюх.

6. Беременные не «светятся», а потеют.

7. И много пукают.

8. Их мучает изжога.

9. А еще жуткий запор.

10. НФНП (ни фига не помню).

11. Петтинг в общественных местах.

12. Окончательная потеря индивидуальности.

13. Недержание.

14. Лопаются капилляры.

15. Трудно дышать.

16. Одолевает бессонница.

17. Горячие ванны запрещены.

18. Разбухаешь, как губка.

19. Становишься неповоротливой.

20. «Предполагаемый срок» — относительное понятие.

21. И все эти мучения не напрасны.

… У меня появилась новая миссия. В сумочке лежит тест на овуляцию. Даже полные придурки беременеют. Думаете, я не смогу?