Лаура Вульф - Дневник безумной мамаши

И во главе парада извращенцев — Эдди, который, несмотря на ужасную стрижку, все еще по мне сохнет.

Фу!

С гордостью сообщаю, что, несмотря на все препятствия и препоны, нью-йоркская презентация книги Тэнги Блэр прошла с большим успехом. Да-да, бар-ресторан «Абсолюшн» был битком набит. Среди гостей блистали несколько звезд первой величины, куча старлеток и толпы экс-знаменитостей. Явились репортеры и ведущие колонок сплетен второразрядных газет. И папарацци, привлеченные надеждой запечатлеть Тэнги в прозрачной кофточке, — их вспышки создавали в комнате приятное освещение.

И каждому достался экземпляр «Проклятых» с автографом.

Если бы Эдди не терся рядом, все было бы идеально. И плевать, что Тэнги упорно называла меня Амандой.

Домой я приехала измученная, но с чувством облегчения и у лифта увидела мистера Элбина. Меньше всего мне хотелось портить восхитительный вечер его подначками, так что я быстренько нырнула на лестницу и прошла четыре пролета пешком. Через полчаса, истекая потом, я наконец добралась до своей квартиры.

Когда-нибудь этот мистер Элбин меня угробит.

Взяла выходной, чтобы оправиться от вчерашнего. Денек выдался на славу. Я проспала пятнадцать часов, посмотрела дурацкие программы по телевизору и поехала за город на вечеринку в честь будущей мамы.

Вся эта истерия вокруг Тэнги, разоблачение Эдди и психическая травма из-за стрижки совсем меня заморочили, и я забыла проверить, кто приглашен на вечеринку. Поэтому испытала потрясение и легкий трепет, застав в доме родителей мою мать, бабулю, Николь, миссис Стюарт, Чаффи, миссис Броктон, Кимберли, мою кузину Лидию и трех подруг матери. Двоих я в глаза не видела, а с третьей встречалась в двенадцать лет: я приглядывала за ее детьми и была поймана с поличным, когда рылась в ее косметике.

Зачем я вообще согласилась на эту вечеринку?

Через секунду кузина Лидия уже бросилась душить меня в медвежьих объятиях. Беременной она меня еще не видела, и ей, конечно же, не терпелось погладить мой живот: «Ты вовсе не такая толстуха, как все говорили».

Что?!

«Кто это сказал, что я толстуха?» — мой инквизиторский взгляд обежал комнату. Как ни странно, все избегали смотреть мне в глаза.

Лидия тут же начала выкручиваться: «Да так, никто. Просто кто-то сказал».

Прежде чем я выяснила, кто именно оклеветал меня, начался праздник. Весь вечер гостьи охали и ахали, угощались несъедобными закусками со шведского стола, что приготовила моя мать, а я открывала подарки. Мать просто испепелила меня взглядом. Все до единого подарили костюмчики. Желтого цвета, так как пол ребенка неизвестен. (На заметку: к следующей вечеринке обязательно составить список.)

К счастью, мама купила мне емкость для подгузников, а Люси — чудесный халат для кормящих мам. С бабулей отдельная история. Эта милая на вид, но злобная в душе старушка все еще кипела от бешенства, что я отказалась назвать девочку Сесси. От нее воняло вареной брокколи — никто этого не замечал, но мой собачий нюх не мог обмануться. Вонь была жутко въедливой. Не иначе как она натерлась этой гадостью перед праздником. Каждый раз, когда она ко мне приближалась, я чуть не падала в обморок.

А потом она вручила мне подарок. Развернув обертку, я была поражена: что-то вязаное и очень красивое. Такие вещички я видела в «Модной маме». Я попробовала извлечь презент из коробки, но он все тянулся и тянулся.

Я. Какое чудесное одеяло!

Бабуля (смеясь). Не глупи, Эми. У одеял не бывает прорези для шеи. Это пончо.

Я. О! Такая штука, которую кладут на спинку дивана?

Бабуля. Нет, это для тебя, одежда.

Я. Но оно же огромное.

Милая старушка улыбнулась. Погладила меня по животу.

Бабуля. Нет, милая, не огромное. Это на великанов.

Напомнив себе, что бить пожилых людей противозаконно, я обратила свою злобу на кофейный торт и съела его весь.

Так прошла моя вечеринка. Пустая болтовня, обмен любезностями и с трудом сдерживаемая злоба. Когда с кофейным тортом было покончено и последние гости разошлись по домам, моя практичная мать стала рыться в оберточной бумаге. Искала чеки, чтобы я могла вернуть в магазин все эти желтые костюмчики.

Тогда-то до меня и дошло, что с Николь дело неладно. Весь вечер она была какая-то притихшая. Хотя я почти не сомневалась, что она переживает из-за Пабло, все же решила проверить. Когда сестра улизнула на улицу покурить, я вышла следом.

После пары подначек («Да ладно! Я бы тебе все рассказала!») Николь раскололась. Да, она по-прежнему расстраивается из-за Пабло, но это не все. Ей сказали, что у Чета и его новой жены родился ребенок. Она, Николь, вовсе не жалеет о разрыве с Четом и уж точно не хочет ребенка, но все же приятно каждый вечер возвращаться домой к тем, кто тебя любит.

И это говорит проповедник свободной жизни? У меня не было слов.

Давясь слезами, Николь сделала затяжку: «Знаю, ты не приемлешь моего образа жизни, Эми. Только вот сейчас это именно то, что мне нужно. И все равно иногда мне кажется, что быть одной не так уж здорово».

Я вспомнила, как злилась на Стивена последние несколько месяцев. Подумала о том, что Анита хочет ребенка, но не хочет замуж. А я сама до замужества ненавидела тех, кто считал, что быть одной — значит быть одинокой. Неправда! У тебя есть семья, любовники, друзья. Почему-то я забыла об этом в промежутке между замужеством и завистью к новому, «захватывающему» образу жизни Николь. Я стала жуткой засранкой: вместо того чтобы поддерживать Николь, издевалась над ней. Черт, я была ужасной сестрой!

Я обняла Николь и притянула ее к себе: «Ты не одинока. Хорошо ли, плохо ли, у тебя есть я».

По лицу Николь текли слезы. Она обняла меня в ответ и всхлипнула: «Спасибо, Эми. Но я все равно не буду сидеть с твоим ребенком».

Конечно, у моей сестры неумирающее чувство юмора, но все же в ближайшие пару лет ей придется несладко.

Всю ночь и сегодняшнее утро Стивен, будто нарочно, спрашивал, не передумала ли я лететь. Можно подумать, и так нервотрепки мало из-за этого перелета. Конечно, если бы могла, то передумала бы. Но мне кажется, я просто обязана лететь. К тому же, в сотый раз напомнила я Стивену… и себе, это не вредит здоровью. Если верить медсестре Заклинателя, это мой выбор. (На языке врачей сие означает: если случится ужасное, мы не виноваты.)

К несчастью, по прибытии в аэропорт мое кровяное давление рвануло вверх, как ракета. Я и так-то побаиваюсь летать, но сегодня мне предстоит настоящее испытание. Прихлебывая травяной чай, я беспрерывно напоминала себе о необходимости дышать глубоко и хранить спокойствие.

Задача усложнилась, когда я увидела Тэнги Блэр, летевшую тем же самолетом — в первом классе. Супер! Мало того, что там сиденья просторнее и подают настоящее столовое серебро. Если самолет рухнет, все только и будут говорить, что на борту была Тэнги Блэр.

Нет в мире справедливости.

Вообще-то, все шло нормально, пока через сорок минут после взлета стюардесса не подала завтрак. Сначала сработал собачий нюх. Не знаю, что было на маленьких подносиках, но явно что-то нехорошее. И тут до меня дошло: я в ловушке, втиснута в сиденье между тележками с едой в проходе и мальчиком-подростком, спящим в соседнем кресле. Я не могу ни встать, ни вытянуть ноги, ни сходить в туалет, ни дышать. Да-да. Я не могла вздохнуть. Мне не хватало кислорода.

Неужели самолет не приспособлен для тех, кто потребляет кислород за двоих? Я настроила потолочные вентиляторы. Никакого эффекта. В панике я забила по потолку, чтобы выпали маленькие пластиковые пакетики. Кровяное давление росло, я стала задыхаться.

И тут почувствовала, как кто-то колотит в живот.

Ребенок хочет вылезти! Все, мне крышка.

Проклятье! Я-то, глупая, беспокоилась, как буду рожать без обезболивания в больнице. А как насчет родов без обезболивания в салоне самолета?

Итак, я позвала стюардессу. Хотя, судя по тому, как все обернулись, скорее завизжала, чем позвала. Через секунду бортпроводница Келли попросила меня говорить потише. Черта с два! Мне было так трудно дышать, что умерить громкость голоса я не могла в принципе. Сквозь хрипы Келли удалось разобрать, что у меня начались схватки. Спящий в соседнем кресле подросток подскочил на месте. Келли побледнела и поскакала по проходу. Я разозлилась. Неужели этих людей не готовят к таким ситуациям? Или до меня у них на борту никто не рожал?

Неужели никто?!

Через минуту Келли уже спрашивала по громкоговорящей связи, есть ли на борту врачи. И внезапно живой волной в воздух взметнулись десятки рук. Решив, что у меня глюки, я протерла глаза. Но нет. Зрение меня не подвело: целая ватага мужчин и женщин бежала в моем направлении.

Я быстренько возблагодарила небо, врачей и того парня, что изобрел шоколадное печенье микроволнового приготовления. Пусть я в девяти тысячах метров над землей, но сейчас получу великолепное медицинское обслуживание — в сто раз лучше, чем по страховке!

Не успела я оглянуться, как меня стащили с сиденья и уложили на пол в хвостовой части самолета, возле туалетов, а вовсе не в откидывающееся кресло салона первого класса, как я предполагала. Врачи что-то бубнили и таращились на меня. Я была звездой собственной серии «Скорой помощи». Держась за живот и стараясь выровнять дыхание, я повернулась к женщине, которая стояла рядом со мной на коленях и щупала пульс. На ней был изящный костюм и маленькие очочки в проволочной оправе, какие носят только очень умные люди. Меня это успокоило. Собравшись с силами, я спросила, что она за врач.