– А стоит ли? – задумчиво сказал брянский князь. – Неужели они осмелятся прогнать меня отсюда?

– Дело очень плохое, славный князь, – нахмурился карачевский боярин. – Говорю тебе прямо: наш князь Василий Пантелеич сам хотел сюда приехать, но что-то занемог. Он слышал немало нелестных слов о тебе в той поганой Орде! Сам царь сказал ему, что пошлет на Смоленск свои лучшие войска…А во главе будет Товлубей! С ним пойдут и русские князья: Иван Данилыч Московский, Иван Иваныч Кротопол Рязанский, Василий Давыдыч Ярославский, который приехал в Сарай вместе с покойным Александром Михалычем, и многие другие…Царь хотел послать даже моего Василия Пантелеича, но пожалел его старость…О тебе же он сказал, что поступит по воле Ивана Данилыча! А что государь имел в виду, говоря так, нам непонятно…И когда мы вспомнили переданные тебе слова Александра Михалыча, мы подумали, что этот жестокий царь решил отдать в руки Ивану Московскому тебя и твой удел!

Брянские бояре загудели, заволновались.

– Разве ты не помнишь, князь-батюшка, – встал со своей передней скамьи боярин Кручина Миркович, – слова своего брата Василия? Он же рассказал о замыслах Ивана Калитыне поминаешь, князь-батюшка, – встал со своегосей жестокий тобя да град твой Ивану Московскому во руци передал! ко Василью! На твое место даже нашли человека!

– Помню, Кручина, – кивнул головой князь Дмитрий. – Его имя – Глеб Святославич! Сын того Святослава, который сложил свою голову здесь, под брянскими стенами! Это плохая примета для князя Глеба! Неужели осмелится?

– Можно ждать всего! – буркнул седобородый Брежко Стойкович. – Из этой Москвы идет только зло!

– Однако же пусть не надеется на легкую добычу! – поднял вверх свой здоровенный кулак рослый, как князь, воевода Супоня Борисович. – Они обломают свои поганые зубы о стены нашего города! Мы не побоимся выйти и в «чистое поле»! Разве наш Брянск не славится своими могучими воинами? Бывало, что они безжалостно сокрушали даже несметную силу могучей Литвы! Да и татар недавно хорошо проучили!

– Это правда, Супоня, – грустно сказал князь Дмитрий. – Но тех татар было, в лучшем случае, две или три сотни! А вот литовцев…Я вижу, что нам пора не воевать с Литвой, а дружить! Там немало проживает православных людей, и сами литовские князья хорошо говорят по-русски! У них – сильное и грозное войско! Вот если бы мы объединились с Литвой! Что ты на это скажешь, святой отец?

Епископ Иоанн покачал головой. – Это дело неблагодарное, сын мой, – грустно сказал он. – Ведь литовцы – язычники! Они пока лишь только терпят православную веру…А вот татары нашу веру не обижают! Наш Брянск сейчас оказался в непростом положении! На нас разгневан царь Узбек, враждебно настроена к нам Москва, а тут еще и Литва набирает силу, притягивая все русские земли…Мы как бы между трех огней. И надо выбрать правильный путь! Но лучше бы помириться с Москвой! Все же свои русские…

– Спаси нас, Господь! – вскричал князь Дмитрий. – Москва – это самый страшный враг! Разве мы не знаем коварного Ивана Данилыча? Там только ложь, хитрость и доносы в Орду! Москва – верная союзница татар! Уж лучше дружить с Литвой!

– Эта дружба принесла тяжелое горе Твери, сын мой, – сказал, нахмурив брови, брянский епископ, – и новые беды Смоленску! Вот не знаю, пошло ли татарское войско с русскими князьями на Смоленск? Город не устоит от несметных полчищ!

– Думаю, что враги уже туда двинулись, – кивнул головой карачевский боярин. – Когда мы отъезжали в Карачев, толпы конных татар уже готовились к походу. Может, они уже у Смоленска? И там идет кровавая битва?

– Но я нисколько не сомневаюсь, что Смоленск устоит! – усмехнулся брянский князь. – Я помню наши давние сражения под смоленскими стенами…Этот город велик и неприступен! Они решили, как я понимаю, напугать Ивана Александрыча…Но это – глупость! Неужели царь Узбек совсем обезумел? Теперь он потеряет богатых данников! Пусть же Москва отвозит ему смоленскую дань!

– Они только и держатся на новгородском серебре! – буркнул Кручина Миркович. – Теперь алчный Иван Данилыч свалит эту беду на новгородцев…

– Что ты думаешь о замыслах Ивана Московского? – князь вновь обратился к епископу. – Неужели он поведет свои полки сюда, на Брянск, и привезет с собой того жалкого Глеба?

– Думаю, что если ты не помиришься с Москвой, – задумчиво сказал владыка, – так все и будет! Однако этот Иван Данилыч вряд ли пошлет на нас свои полки…В это я не верю! А вот татар он может направить!

– Надо нам готовиться к жестокой войне, княже! – молвил разгоряченный, взволнованный княжеский воевода. – И начинать прямо сейчас!

– Эх, мой славный Супоня, – покачал головой брянский князь. – У нас нет таких сил, чтобы сражаться с этими врагами! Ну, допустим мы одолеем татарские полчища…Хотя это очень сомнительно. Мы тогда с трудом отбились от равных нам по числу татар. А часть из них совсем отпустили, чтобы избежать тяжелых потерь. Но если их в несколько раз больше, бороться с ними нет смысла: мы и людей погубим, и наш славный город разорим! Эта война совершенно недопустима! Поэтому, я думаю, что мне надо отсюда уходить! И не куда-нибудь, а в Литву, к славному Гедимину! Будем искать защиту у него! Пусть и погиб славный Александр Тверской из-за союза с литовцами…А вот Иван Александрыч Смоленский не поддался ни страху, ни вере в царя Узбека. Вот увидите, этот старый Иван ни за что не будет отвозить татарам серебро после их неудачи под Смоленском! А я понял, что у меня нет другого выхода: надо уходить! А там отсидимся в Литве и посмотрим! Теперь же я хочу выслушать вас, мои бояре!

– Зачем тебе уходить из своего законного города, княже? – возмущенно прогудел Супоня Борисович. – Я думаю, что нам следует не бежать, а крепить оборону! Чем мы хуже славного Смоленска? Тогда мы встретим врага не в «чистом поле» а с городских стен! И достойно обломаем ему бока!

– А я считаю, княже, что ты прав! – возразил воеводе боярин Кручина Миркович. – У нас сейчас нет защитников в Сарае! Сын покойного Субуди слаб и безволен! И некому замолвить за нас слово перед царем…Ты также прав, что нужно уезжать в Литву и там отсидеться…И увезти с собой семью, бояр и прочих лучших людей! А также следует прихватить всю казну: серебро, пушнину, ценные вещи…Пусть Ивану Московскому и его бесстыжему Глебу достанутся одни пустые бочки!

Как только он уселся на скамью, бояре зашумели, заспорили. Чего только они не советовали! Некоторые даже предлагали князю поехать в Сарай к ордынскому хану «за милостью и защитой»! Но большинство поддержали своего князя и Кручину.

– Тогда решили, – подвел итог совещанию князь Дмитрий. – Будем немедленно готовиться к отъезду. Татары могут неожиданно нагрянуть и перекрыть все дороги! Надо спешить! Давай, Орех Чурилич, – обратился он к своему огнищанину, – готовь подводы и нужных людей! А припасы и ценности помести в середину обоза. Возьмем с собой и дружину. Отбери, Супоня, сотни две лучших воинов…У нас нет возможности прокормить большое войско на чужбине без войны…Остальные же наши верные люди пусть остаются в городе, чтобы наблюдать за непутевым князем Глебом!

– Они будут не только наблюдать! – воскликнул боярин Жирята Михайлович. – Но покажут здесь этому Глебу наши брянские нравы! Пусть ему небо станет в овчинку!

– Не препятствуйте его свободному входу в Брянск, – усмехнулся князь Дмитрий. – Не надо подвергать наш славный город ужасам вражеской осады. Пусть правит, а там – как Бог даст! А как только его власть пошатнется, я сразу же вернусь! Благодарю тебя, славный карачевский человек, за правдивое послание от князя Василия! – князь посмотрел на гостя. – За это мы дадим тебе и славному Василию богатые подарки!

Через два дня длинный княжеский обоз из трех десятков телег, нагруженных доверху припасами, княжеским имуществом и «пожитками» княжеских людей, выехал в сторону Литвы.

В передней, устланной волчьими шкурами повозке, ехала сама княгиня Ксения с дочерью Феодосией, тринадцатилетней румяной красавицей. За ними следовала на другой телеге княжеская ключница Драга, сидевшая рядом с огнищанином Орехом Чуриловичем. Прочие слуги, сидевшие на тяжелых повозках, замыкали поезд.

Княжеские дружинники ехали по бокам обоза и в его конце. Они были готовы в любой момент защитить своего князя.

Сам князь в сопровождении бояр Кручины Мирковича, Брежко Стойковича, Жиряты Михайловича и воеводы Супони Борисовича следовал впереди на красивом боевом коне. Брежко Стойкович, не раз бывавший в Литве и хорошо знавший ближайший туда путь, был княжеским проводником.

– Наш путь недалек, княже, – говорил он, покачиваясь в седле, – благо, наши купцы хорошо укатали дорогу, а снега пока не выпало…Поедем по их следам. Здесь важно только одно: случайно не наскочить на татар! Но, поскольку они воюют со Смоленском, мы успеем отойти…Доберемся до Литвы денька за три-четыре…

Князь был спокоен. – Только бы мои супруга и дочь вынесли эту дорогу, – думал он, – а там мы тихо отсидимся до весны! Нам недолго быть на чужой земле…Вот добудем литовскую помощь и вернемся…

Погода благоприятствовала поездке князя. Как раз в это время ослабли лютые морозы, сковавшие реки, озера и болота, и тепло одетые брянцы не испытывали больших трудностей. Шли вперед только днем и проходили до семидесяти верст, а ночью, огородившись особым забором из заостренных кольев, отдыхали, охраняемые бдительными княжескими воинами.

Когда начинало смеркаться, огнищанин Орех Чурилович подавал команду разбивать палаточный лагерь, а после утреннего приема пищи, которую готовили княжеские слуги прямо на кострах, обоз вновь отправлялся в путь. Уже через четыре дня брянцы добрались до литовского Могилева, где были приветливо встречены горожанами, и на следующее утро, сопровождаемые литовскими купцами, выехали в сторону Минска, до которого добирались три дня. В Минске князь Дмитрий задержался на неделю: нездоровилось княгине, и он решил дать всем отдых. Однако угроза оттепели заставила его выехать в сторону столицы великого князя Гедимина – города Вильно.