– Аман! Аман вам нечестивые! – закричал князь Дмитрий, знаками руки призывая своих воинов ударить по татарам с обеих сторон. Вновь прозвучал резкий звук брянского горниста, и русские воины, дружно закричав: Слава Брянску! – обрушили свои мечи на растерявшихся врагов.

Только теперь татары поняли, что сами же залезли в ловушку. Однако они продолжали ожесточенно сражаться, отбиваясь от наседавших с двух сторон брянцев. Их предводитель, рыжебородый мурза, лица которого князь Дмитрий раньше не видел, был превосходным воином. Он, видя, как гибнут его бойцы, заметался, выкрикивая слова команды. Его кривой меч, как молния, мелькал то тут, то там, неся смерть брянским воинам. – Он один стоит десяти! – подумал князь Дмитрий, вынимая из ножен меч. – Ну, теперь пора и мне! Эй, братья! – крикнул он, выскакивая из-за спин своих воинов и врываясь в сечу. – Бейте того нечестивого мурзу! Смерть лютым врагам!

– Смерть врагам!!! – взревели пришедшие в еще большую ярость брянцы. – Наш князь впереди!!! За князя! За наш славный Брянск!

Дмитрий Романович так ожесточился, что, видя перед собой лишь рыжебородого татарина, продолжавшего наносить урон его отряду, рубил направо и налево, сокрушая врагов и все ближе продвигаясь к вражескому предводителю. Вдруг он увидел, что рыжий татарин подскочил на своем коне к воеводе. – Ну, Супоня, держись! – крикнул, что было мочи, князь и с силой нажал коленями на бока своего коня. Княжеский конь пронзительно заржал и буквально протащил своего наездника в самую середину схватки: он, как могучий слон, продавил перед собой целый коридор, растолкав и разбросав на пути и живых врагов и кровавые трупы. Залитый вражеской кровью князь взмахнул еще раз своим мечом, но до татарского воеводы не достал. – Вот завяз! – простонал Дмитрий Романович, с яростью обрушив всю силу своего гнева на уцелевших, отбивавшихся от брянцев, татар. В этот момент рыжебородый татарин занес свой меч над воеводой Супоней, и князь закрыл глаза… – Прощай же, мой славный воевода! – сказал он, чувствуя приступ удушья. – И я ничем не могу тебе помочь в этот горький час! – Слабость князя была очень кратковременной, он тут же открыл глаза и был просто поражен: воевода Супоня Борисович спокойно, равномерно помахивал своим грозным, окровавленным мечом, а вражеского предводителя уже не было!

– Ну, а теперь! – вскричал брянский князь. – Покончим же с этими злодеями! Смерть врагам! Слава Брянску!

Звук его голоса прорезал шум битвы, и князь понял, что врагов становится все меньше. – Перебьем их всех! – буркнул он и попытался проскакать вперед. Но княжеский конь напрочь застрял среди вражеских и конских трупов и завертелся, пытаясь выбраться из кровавого месива.

– Слава, слава Брянску! За нашего князя Дмитрия! – кричали напиравшие на врагов брянцы.

Татары, потеряв своего военачальника, уже не пытались нападать на врагов и молча отбивались, думая только об отступлении. Однако их отряд, сильно поредевший в нелепом, ими же начатом сражении, все никак не мог вырваться из западни. Отчаявшись, видя, что спасения нет, враги стали яростно сражаться: для них это уже была битва не за богатства, но за саму жизнь!

Князь Дмитрий, видя, что уцелевшие враги собрались в одном направлении и готовы всеми своими силами совершить прорыв, и не имея возможности самолично участвовать в преследовании, понял, что, если не остановить сражение, потери со стороны его отряда будут велики. – Эй, Дергач! – крикнул он изо всех сил. – Труби же отход! Пусть уходят эти безумные татары!

Княжеский горнист, сидевший на коне неподалеку от князя рядом с боярином Кручиной и не принимавший участия в битве, поскольку врагов близ них не было, услышал княжеский приказ.

Звук его рога прорезал шум сражения, и брянцы, вновь расступившись, выпустили из своих объятий обезумевших от вида смерти врагов. – Аллах! Аллах! – кричали спасшиеся от резни татары, как птицы, вылетавшие из сечи в степную бездну. – Слава всемогущему Аллаху!

Уже вечерело, когда брянский князь осторожно вывел своего боевого коня из кровавого тупика. Помогли княжеские дружинники, общими усилиями расчистившие проход.

– Слава Господу! – сказал Дмитрий Брянский, когда, наконец, сумел подъехать к стоявшему пешим воеводе.

– Они убили моего коня, княже! – пробормотал тот, вытирая ладонью со лба кровь и пот. – Так жаль моего славного Огня, до горючих слез!

– Ты был хорош в сражении, Супоня! – кивнул головой усталый князь. – И победил умелого воина! Как тебе это удалось?

– Это не я победил его, а ты, батюшка! – ответил, вытирая слезы, воевода. – Ты так зычно крикнул за его спиной, что тот рыжий татарин повернулся в твою сторону и лишь немного задел кривым мечом мою буйную голову! Мой шлем звякнул, но выдержал удар. Ну, а я уже не упустил такой его оплошности! И рубанул его тихонько, скромно по неукрытой железом шее! Далеко отлетела его злая башка! Так что, княже, это твоя заслуга! Если бы не ты – лежать бы мне нынче на сырой земле! Благодарю тебя, батюшка!

– Вот какой у меня воевода! – подумал князь. – Мало того, что победил могучего воина, так вот теперь отдает мне всю свою победу без жалости! А я уже и не помню, был ли, в самом деле, мой яростный крик? – Он вздохнул и сказал: – Похвала тебе, мой славный Супоня Борисыч! Но я порадую тебя не только словами, но и делами: ты получишь от меня в дар ту самую деревенскую волость близ Успенского монастыря, о которой ты меня раньше просил! Ты заслужил эту добрую землю своей доблестью!

ГЛАВА 29

КОНЕЦ ХАНСКОГО СОВЕТНИКА

– Мы потерпели неудачу, Иванэ! – сказал мурза Товлубей, прищуривая свои и без того узкие глазки и ерзая на мягких подушках. – Надо было послать большое войско. Я думал, что мы легко одолеем этого Дэмитрэ равными силами!

– Это большая беда! – бросил Иван Московский, хватаясь за голову. – А если об этом узнает государь?! Дмитрий может нажаловаться! Государь нам этого не простит! Дмитрий не приезжал сюда после той неудачи?

– Я потому не посылал туда большое войско, – кивнул головой Товлубей, – что боялся огласки. Я и так нанял людей из ногайской степи за твою мзду. Там их полегло почти полторы сотни! Люди того Дэмитрэ из Брэнэ умеют сражаться! Уцелевшим ногайцам досталось немало серебра…И они сразу же, с быстрым ветром, умчались в свою степь…А Дэмитрэ уже здесь был, но ничего ни государю, ни Субуди не говорил! Он, видимо, не хочет никому рассказывать о сражении с нашими людьми или подозревает самого государя…

– Значит, наш государь ничего об этом не слышал? – поднял голову, поудобней садясь на мягкие подушки, Иван Даниилович.

– Откуда же государь об этом узнает, если смолчал сам Дэмитрэ? – усмехнулся Товлубей, но тут же подскочил. – А разве камни у нас не имеют ушей? Я боюсь, как бы нас не подслушали! Тогда не миновать беды!

– Не бойся, славный Товлубей! – улыбнулся Иван Калита. – Вокруг нашей юрты стоят мои люди. И здесь пока нет русских князей. Кому мы надо?

– Это правда, – кивнул головой татарский мурза. – Но надо всегда быть настороже, чтобы не навлечь на себя беду…

– Однако и без того приключилась беда! – буркнул московский князь. – Мой лютый враг Александр получил прощение от государя! Я не могу в это поверить! Неужели ничего нельзя было сделать?

– Ничего, коназ Иванэ, – грустно ответил Товлубей. – Все думали, что государь никогда не простит этого Алэсандэ! И вот ошиблись! Мы знали о глупости этого коназа, но именно глупость и прямота спасли его от справедливой кары! Он вошел в государев дворец, как ягненок на убой, и долго полз к ханскому трону, а приблизившись – расплакался: – Я столько причинил тебе зла, могучий государь, не зная меры! И пришел сюда, чтобы принять либо смерть, либо жизнь из твоих славных рук, если будет на то Божья воля! – А государь раскис от этого, как девка под могучим дрыном и сказал ему: – Ты, Алэсандэ, спас себя от лютой смерти мудростью и смирением! – Только тогда мы поняли, что великий государь простит этого нечестивого злодея! И все промолчали, чтобы не гневить его…Даже почтенный имам не промолвил ни слова! А мы так на него надеялись! Только один Субуди, тайный ханский советник, с радостью восславил государя! Назвал его мудрым и справедливым! Какой был смысл после этого возражать? А потом государь вернул этому противному Алэсандэ его прежнее владение – Тферы…

– Он пожаловал ему еще и Тверь?! – вскричал разгневанный князь Иван. – А там, глядишь, у меня отберут Владимир и великое княжение! Зачем же я потратил столько серебра? Признавайся, славный Товлубей, неужели ты сам брал у того Александра серебро?

– Этого не было! – покраснел от раздражения мурза. – К чему ты говоришь такую чепуху?! Тот Алэсандэ и его люди ко мне даже не приходили! А вот до имама и других мурз, как я начинаю понимать, они добрались! Вот почему наши знатные люди тогда молчали! Как же я не догадался?

– Чего тут догадываться? – пробормотал Иван Калита. – Это ясно без долгих рассуждений…Повезло этому Александру! Я не успел вовремя приехать в Сарай: была жестокая жара, и моя Москва сгорела дотла! Пламя спалило множество домов, восемнадцать церквей! Где было взять серебро на щедрые подарки? Александр же не ездил в Орду около десятка лет и скопил несметные богатства! К тому же, при дворе государя есть злые люди, оговаривающие меня! Из-за них государь невзлюбил меня, и я все время жду его гнев на свою несчастную голову!

– Однако причиной тому было не серебро! – покачал головой Товлубей. – Ты сам рассердил государя! Ты же знаешь, что престарелый Иванэ из Смулэнэ боится сюда приезжать! А кто его очернил перед ханом? Это по твоему совету наш великий государь сурово пригрозил тогда тому дерзкому Иванэ и отказал ему в просьбе…А так бы его сын ездил себе в Сарай и доставлял сюда «выход«…Это еще ладно, что его люди привозят серебро…А так бы казна понесла огромные убытки…Теперь этого коварного Иванэ ни за что не заманишь в Сарай: он-де боится гнева государя! И наш хан не знает, что делать! Ведь и «выход», и подарки вовремя поступают…Но старый и хитрый коназ не проявляет прежнего почтения! А государю это неприятно! Однако, несмотря на недовольство этим Иванэ, он не хочет посылать туда войско! А так Иванэ совсем обнаглеет и утратит покорность! Он уже давно забыл свой страх и просто лжет: чего ему боятся в таком преклонном возрасте? А наши враги – лэтвэ – только этого и ждут! Они готовы хоть сейчас занять Смулэнэ!