В первые дни брянские купцы уплатили по пять гривен серебра, надеясь этим полностью откупиться от военных поборов. Но этого местным властям показалось недостаточно, и пришлось пожертвовать большим. Так, купец Брежко Стойкович потерял целую четверть своих самых лучших запасов пушнины, а у престарелого Бурнаша Житоедовича торжские мздоимцы отняли все запасы куньих шкурок. – Остались только белка и горностай! – сокрушались ограбленные брянские купцы. – С чем теперь ехать в Великий Новгород?

Но и это еще было не все!

Как раз в этот день, как только брянские купцы собрались за одним столом в харчевне своего постоялого двора, передовые татарские отряды подошли к стенам Торжка. – Видимо, разорили Москву и все суздальские земли! – пробормотал подошедший к своим брянским постояльцам хозяин харчевни, высокий широкоплечий Твердята Якунович. – А теперь и сюда пожаловали! Там несметные полчища бусурманов! А во главе их войска – сам царь!

– Это неправда, мой господин, – громко сказал кто-то, сидевший у соседнего стола. – Там нет татарского царя!

– Неужели? – покраснел от волнения харчевник. – А кто же тогда ведет их войско?

– Подойди сюда, добрый человек! – поманил рукой незнакомца Брежко Стойкович. – И садись сюда, на нашу скамью! Потолкуем о жизни…

– Ладно, мой господин, – сказал, вставая и подходя к купеческому столу, высокий худой монах, одетый в длинную поношенную рясу, накрытую сверху серой, залатанной телогрейкой. Его морщинистое красное лицо только стало отходить от мороза, и большие голубые глаза слезились от напряжения: скудный свет верхних слюдяных окон и небольших сальных свечей, стоявших на столе брянских купцов, едва позволял разглядеть их лица. – Хлеб-соль вам и Божье благословение!

– Благодарим! – ответил Брежко Стойкович. – Садись же! И поведай нам всю правду! А ты, Якунич, – Брежко повернулся лицом к трактирщику, – тащи сюда харчей, крепких медов и доброго пива!

– Слушаюсь, батюшка! – ответствовал хозяин заведения и быстро побежал давать распоряжение своим слугам.

Потребовалось немного времени, чтобы стол брянских купцов был накрыт достаточно богато, и, откушав сытной новгородской похлебки, пришлый монах начал, прихлебывая из большой деревянной кружки пиво, медленно рассказывать.

Как оказалось, «святой человек» прибыл в Торжок от игумена Свято-Волоцкого монастыря по делам церкви. К тому времени татары уже свирепствовали повсюду. Но бедного, одетого в рубище монаха не тронули.

– Они даже пощадили мою клячонку, – грустно сказал инок Серафим, сообщивший в ходе беседы свое имя, – и только посмеялись надо мной. – Якши, якши, урус, – бормотали они, делая пальцами непристойные жесты! – Им было смешно видеть мою нищету и убожество!

– Неужели они бесчинствуют даже в такой холод? – изумился Мордат Нечаевич. – Разве им, этим окаянным бусурманам, не холодно?

– Их наездники такие горячие, что кажется, будто у них кипит кровь! – покачал головой монах. – А русские люди жестоко страдают! Татары гонят множество пленников! Не видно конца их толпам!

– Да еще в такой холод! Вот окаянные злодеи! – вмешался в разговор Бурнаш Житоедович. – Сколько невинных людей примут лютую смерть!

– А во главе татар стоит наш великий князь Михаил Ярославич, – продолжал инок Серафим. – Это кара новгородцам за непокорность!

– Вот какая беда! – буркнул стоявший у стола хозяин харчевни. – Не надо было связываться с Юрием Московским! Да еще посадил в Новгороде этого Афанасия! И вот теперь разоряют поборами наш Торжок! Ох, одна беда не бывает!

– Не стони, Якунич, – буркнул Безсон Силович. – Здесь у нас – большое войско. Город выстоит, и поганые татары скоро уйдут назад, в свою Орду…

– Они не уйдут без добычи или приказа Михаила, – сказал с мрачным лицом монах. – Хотя я не знаю, подчиняются ли эти татары Михаилу? Сюда пришли татарские князья – Тайтимир, Марходжа и злобный Индый! Это они разорили славный Ростов и другие московские города!

– Спаси нас, Господь! – перекрестились сидевшие за столом купцы, а вслед за ними – трактирщик и подошедшие к столу любопытные посетители, услышавшие разговор.

– Сегодня, десятого февраля, ветер немного спал, – продолжал монах Серафим, – и, кажется, потеплело…

– Что-то пока не видно, – буркнул Мордат Нечаевич.

– Не видно потому, что вы тут сидите и не выходите на мороз! – сказал Твердята Якунович. – А на деле – действительно полегче!

– Вот какая беда! – грустно молвил Брежко Стойкович. – Погода улучшается, а мы тут сидим, как в заточении!

В это время с улицы донесся сильный шум: крики множества людей, звон металла и ржание лошадей.

– Что такое? – вскричал трактирщик и, быстро повернувшись к двери, побежал на улицу.

– Неужели враги ворвались в город? – забеспокоился Бурнаш Житоедович. – Тогда мы пропали!

– Не бойтесь! – весело сказал вернувшийся с улицы хозяин харчевни. – Это наше новгородское войско со всеми князьями вышло на жестокую битву! Теперь молитесь, чтобы Господь послал нам славную победу и оградил от лютых врагов!

– Помоги нам, Господи! – взмолились все постояльцы хлебосольной харчевни. – Дай же силушку новгородскому войску!

– Вот бы посмотреть на это сражение! – промолвил вдруг Бурнаш Житоедович. – Я еще ни разу не видел такого!

– И я бы от этого не отказался! – громко сказал Безсон Силович. – Дожил вот до седых волос и глубокой старости, а настоящей битвы никогда не видел!

– Это не так трудно устроить, мои славные гости, – улыбнулся почтенный трактирщик. – Идите к городской стене и дайте воинам по мортке! Они запустят вас за мзду на любую стену. А сверху все хорошо видно!

– Ох, не ходите туда, друзья мои! – попытался отговорить земляков Мордат Нечаевич. – Это – не смотрины невест, не веселое зрелище! Это – слезы вдов и несчастных сирот!

– А вдруг попадете под обстрел? – поддержал его Брежко Стойкович. – Это война, а не шутка!

Однако престарелые брянские купцы, еще подвижные и крепкие, пропустили их слова мимо ушей. Они засуетились, созвали слуг и, тепло одевшись, пошли в их сопровождении в сторону крепостной стены.

Кто бы мог подумать, что последние слова купца Брежко станут пророческими?!

Около часа просидели брянские купцы в компании своего нового знакомца, монаха Серафима, за спокойной беседой, как вдруг в постоялый двор вбежали слуги недавно ушедших купцов. – Ох, батюшки! Какое же у нас горе! – кричал, заламывая руки, молодой приказчик купца Безсона Ванята Жарович.

– Мы совсем осиротели, батюшка! – вторил ему, обращаясь к Брежко Стойковичу, как к самому уважаемому, приказчик другого купца – Микула Резанович.

– Господи, да что там случилось?! – вскричали купцы Брежко и Мордат, вскакивая со скамьи. Трапезная зала постепенно заполнялась купеческими слугами и любопытными горожанами. – Видите, какое несчастье, – рыдали слуги старых брянских купцов. – Наши несчастные хозяева – покойники!

Только теперь Брежко Стойкович понял, в чем дело: в двери харчевни показались здоровенные детины, купеческие охранники, несшие тела своих седовласых купцов.

Дорого обошлось последним праздное любопытство!

– Ты как-будто смотрел в святой колодец! – сказал Мордат Нечаевич купцу Брежко. – Вон, татарские стрелы торчат из их грудей! Значит, татары пристрелили этих несчастных!

– Как же это случилось? – простонал, глядя на лежавшие на столе окровавленные трупы, Брежко Стойкович. – Что за неосторожность?

– Теперь в моей харчевне – покойники! – рыдал, закрывая лицо руками, хозяин постоялого двора. – Это такая дурная примета!

– Очень дурная, сын мой, – пробормотал белый, как смерть, монах Серафим. – Она предвещает разгром!

– Наши батюшки полезли наверх, – говорил, плача, Ванята Жарович, – вопреки советам городских стражников, которые спрятались за бойницы и сидели, не высовываясь! А шум от битвы и звона железа стоял такой, что не было слышно даже собственного крика! Ну, мы не успели и пошевельнуться, как наши батюшки грохнулись вниз, утыканные стрелами! Они так ударились о землю, что все стрелы разломались! Мы вытащили все эти кровавые концы, – приказчик бросил рядом с мертвыми телами на стол с полдесятка трапециевидных железных наконечников татарских стрел, – но толку от этого не было! Никто даже не пискнул: умерли в мгновенье!

Страшные железки упали на дубовый стол без стука: с улицы доносился такой шум, что в нем утонули и голоса прибежавших в трактир праздных зевак, и причитания купеческих слуг, и плач хозяина харчевни.

– Что там такое? – поднял голову купец Брежко. – Неужели сдали город, и мы теперь – татарские пленники?!

Багровый от переживаний Твердята Якунович, не раздумывая, выбежал на улицу.

Прошло довольно много времени, и уже завечерело, когда он, наконец, вернулся. Тем временем, брянские купцы пришли в себя и, успокоившись, распоряжались предстоявшими похоронами. Трактирного полового послали за местным священником. – Надо хотя бы отпеть этих невинных усопших, – решил Брежко Стойкович.

– Это правильно! – кивнул головой, услышав последние слова брянского купца, вошедший хозяин харчевни. К тому времени шум вокруг постоялого двора утих, и незадачливые гости сидели на скамьях за столами в тревожном ожидании.

– Ну, Якунич, что там случилось? – спросил, беспокойно глядя на хозяина, Мордат Нечаевич. – Неужели ваши люди одолели нечестивых татар?

– Ой-ли, батюшка, – покачал головой Твердята. – Совсем наоборот! Победил Михаил Ярославич с татарами! Он наголову разбил новгородцев и наших ополченцев! Там полегли лучшие люди! Говорят, что сложили головы Андрей Климович, Юрий Минишич, Михаил Павшиница, Селиван Андреянов, внук тысяцкого Тимофея, Онанья Мелцевич, Афонас Романыч…

– Вот это да! – со скорбью и сочувствием покачали головами брянские купцы, хотя перечисленные имена убитых им ни о чем не говорили. – Что же теперь будет? Разве стража сможет защитить город? Неужели предстоит сдача?