Константин Сычев - Дмитрий Красивый

1 сентября новгородцы, возглавляемые своим владыкой, выехали из Волыни в сторону Киева. – Но наш путь из литовской земли был труден и опасен! – сказал, мрачнея, новгородский владыка. – Мы добрались до Киева с большой тревогой: ждали преследований от безжалостного Гедимина, который мог отыграться на нас за свою неудачу с псковским епископом!

Они еще не дошли до Киева, когда их настиг вестник от митрополита Феогноста с тревожным сообщением: за ними гонятся три сотни литовских воинов!

Тогда новгородцы, не останавливаясь в Киеве, пошли к Чернигову. Но не успели они войти в этот жалкий, огражденный забором городок, как вслед за ними туда ворвались конные татары, возглавляемые киевским князем Федором.

– Этот Гедимин приказал князю Федору, – говорил Василий Калика, – ограбить нас и взять в плен! Но мы не испугались татар, которых было около пяти десятков, огородились от них телегами, а наши воины стали пускать во врагов каленые стрелы… Тогда злобные враги поняли, что мы не собираемся сдаваться, и прислали к нам людей, выпрашивая у нас серебро. Но мы знали, что за нами идет большой литовский отряд и предпочли откупиться серебром, чем попасть в поганский плен…И мы отдали им несколько серебряных гривен, а потом, когда наглые враги отступили, быстро поехали вперед и успокоились только тогда, когда достигли твоей брянской земли…По дороге мы каялись, что не пошли по этому пути на Волынь…Мы даже не могли себе представить такой тихой и добротной дороги! Мы наслушались всякого, сын мой Дмитрий, о твоей земле. Одни нам говорили о тебе, как о злом и жестокосердом правителе. Другие – что ты служишь двум господам – поганому Гедимину и татарскому царю Узбеку! Поэтому мы ждали здесь всякой беды, но когда приехали сюда, увидели тебя и твои порядки – поняли, что мы напрасно тебя боялись! Нет правды в словах коварных людей!

– Это связано с князем Иваном Московским, святой отец? – спросил, подняв вверх брови, князь Дмитрий. – Это он так о нас рассказывал?

– У меня нет права очернять тех или иных князей, сын мой, – уклончиво ответил новгородский владыка, – и ссорить тебя с ними…

– Ну, тогда я скажу тебе, святой отец, всю правду! – усмехнулся Дмитрий Романович. – Я, в самом деле, служу татарскому царю! И каждый год самолично отвожу в Сарай царский «выход«…Однако я пока ни разу не ходил в татарские походы и не сражался за царя…Я думаю, что у царя нет желания призывать меня на войну. А с Литвой я просто живу в мире. Литовцы как-то приходили сюда с большим войском, но я, не желая проливать кровь своих людей, откупился от них серебром. Но у меня нет ни союза, ни договоров с воинственным Гедимином! Я хозяин в своей земле не по воле Гедимина, а по царскому жалованью! Я также не хочу иметь союза с жалкой и коварной Москвой! Все деяния московских князей – это стыд и позор! Они создают усобицы между братьями и оговаривают честных князей! За что нам благодарить Москву? За то, что они погубили многих прекрасных русских правителей! Я сам не раз оправдывался перед государем из-за их оговоров! И государь поверил мне, а не Юрию! И вот Юрий потерял голову за свои злые дела…И хотя сейчас в Москве восседает его брат Иван, я ему нисколько не верю!

– Однако же надо мириться, сын мой, – добродушно сказал архиепископ. – Даже самый плохой мир лучше славной войны!

– У меня нет вражды к тому Ивану, – улыбнулся Дмитрий Романович, – и я никогда не совершал дурных поступков против Москвы! А когда его люди проезжали через Брянск, это было два года тому назад, я встретил их со всем уважением и заботой…

– Хорошо у тебя, сын мой, – сказал, потирая руки, новгородский владыка. – Земля, поди, лесная, но людьми очень богата! Столько народа нет ни в московской земле, ни даже в новгородской!

– Их жизням у меня ничто не угрожает! – весело молвил брянский князь, вставая. – Я живу в мире и покое и с Ордой, и с Литвой, стараясь никого не раздражать…Литовцы хорошо знают о моем миролюбии, подкрепленном надежным и сильным войском…Вот почему здесь тишина и благодать…

– Да благослови тебя Господь, сын мой! – сказал, поднимая обе руки вверх, новгородский архиепископ. – Так и держи в своих руках брянскую землю и сохраняй свою мудрость умелого правителя!

– А теперь к столу, дорогие гости! – распорядился Дмитрий Романович. – Попробуйте моих скромных яств и отдохните душой от своей тяжелой дороги!

В холодный декабрьский день 1331 года князь Александр Михайлович сидел в думной светлице княжеского терема в своем большом кресле. Окруженный псковскими боярами, он слушал подробный отчет вернувшихся из Волыни своих верных людей – тверских бояр, отправившихся вместе с ним в изгнание.

Сначала говорили только те бояре, которые сопровождали на Волынь псковского игумена Арсения – Александр Морхинин и Игнатий Бороздин. Боярин Александр рассказал о своей встрече с великим литовским князем Гедимином и о поддержке, которую тот оказал псковской делегации. – Славный Гедимин тогда передал святому Феогносту свое пожелание, чтобы он утвердил старца Арсения на псковское епископство, – пояснил боярин, – и послал на Волынь своих людей с дорожными грамотами и припасами, выданными нам помимо псковских харчей…Могучий Гедимин надеется, что Псков в скором будущем станет литовским городом и поэтому нам помогает…

– Псков не будет под литовской пятой! – бросил сидевший за спинами тверских бояр пскович Гаврило Олсуфьев. – Пусть Гедимин заботится о своей Литве! Мы не раз приглашали литовских князей к нам на службу…Они приходили, но сидели здесь недолго и уезжали назад! Литовские князья нам дорого обходятся! Они хотят получать наше жалованье, пребывая в Литве! А теперь – и неудача с владыкой! Митрополит совсем не прислушался к предложению Гедимина! И мы опять остались без епископа! А из Волыни мы ушли со стыдом и позором! Это объяснимо и нерадивостью твоих людей, княже! Они не раз там говорили о вольностях Пскова и сравнивали с ним Великий Новгород! Все боялись, что наш город станет свободней Новгорода! А это серьезно помешало общему делу!

– Это правда, Александр? – князь нахмурил брови. – Неужели вы сорвали такое важное дело?

– Неправда, великий князь! – возразил Александр Морхинин. – Мы говорили, порой, непотребные слова о городских вольностях, но все делали так, как хотели ты и псковичи!

– Во всем виноват Гедимин! – громко сказал боярин Игнатий. – Зачем он задерживал и унижал новгородцев? Пусть бы себе свободно ехали на Волынь и утверждали на владычество Василия Калику! Отец Василий – не враг нам! Этот новгородский владыка добр и ласков к псковской земле…Я не раз слышал его речи, полные сочувствия к нашим делам. Он ничего не имел против утверждения нашего благочестивого Арсения! Но советовал иметь терпение и смирение…И мы вели себя достойно, но литовцы все испортили! Зачем они угрожали новгородцам смертью? И к чему было пугать самого митрополита? Они добивались своей цели не богатыми подарками, а злыми словами! Было хорошо видно, что святой митрополит разгневался! Вот вам и причина нашей неудачи! А мы, твои честные люди, не виноваты!

– Да, литовцы поступили неосмотрительно, – промолвил, кивнув головой, князь Александр. – Скоро они совсем выживут митрополита из Волыни! А тут этот жадный Иван Калита! Он всегда готов принять к себе святителя! Говорят, он уже не раз присылал за ним своих людей!

– Это так, великий князь, – кивнул головой Игнатий Бороздин. – Мы об этом слышали. Иван Московский прикинулся этакой хитрой лисой и каждый год шлет богатые подарки греку-святителю…Ясно, что заманивает его к себе в Москву! Митрополит нужен ему для усиления своей власти! Чтобы получить себе в союзники православную церковь!

– Этот злокозненный Иван медленно плетет свою липкую паутину! – буркнул Александр Михайлович. – Вот уже опутал своими хитростями и нашу Тверь! Мой брат Константин сидит в Твери не как хозяин, а будто робкий гость! И всеми делами там заправляет его бесстыжая супруга Сонька, дочь покойного Юрия!

– Лучше бы там сидел молодой Василий! – вмешался в разговор боярин Иван Акинфиевич. – Он хотя бы тверич, а не московский родственник…У него вот недавно родился сын! Назвали тоже Василием…

– Пусть Василий тихо сидит в своем Кашине! – покачал головой князь Александр. – Ему не надо ссориться с Иваном Московским! Это хорошо, что он породнился с Дмитрием Романычем! Брянский князь силен, богат и дружен с нашей Тверью! Нам пригодится поддержка могучего Брянска!

– Он уважил и тебя, славный князь! – сказал, улыбаясь, Федор Акинфиевич. – Прислушался к твоей просьбе, пусть и переданной через Михаила Асовицкого и его смоленских родственников, а московских послов, набивавшихся в сваты, отверг! Нет сомнения, что он принял бы и тебя с почетом и уважением!

– Ты напомнил мне о том славном Михаиле! – повеселел князь Александр. – Я был на его свадьбе, там, в литовской земле! И видел его красавицу-супругу…Эта прелестная литовка, как я недавно узнал, родила ему сына! Мальчика назвали Романом…Теперь он будет Роман Михалыч Асовицкий!

– Он не случайно так назвал своего сына! – буркнул Игнатий Бороздин. – У Михаила есть серьезные замыслы!

– Какие там замыслы? – усмехнулся князь Александр. – Имя-то дают попы! И при этом заглядывают в святцы! Так что, дитя назвали в честь какого-то святого или видного правителя…

– Такие благочестивые порядки, батюшка, – засмеялся Гаврило Олсуфьев, – существуют только в Твери и Москве, где процветает православная церковь…Но в других землях, даже новгородских и псковских, имена детей зависят от воли их батюшки и матушки! А церковь этому не противится…Также и в Литве…Вот князь Михаил и дал имя своему сыну…А почему такое – не знаю…

– А что ты тут заподозрил, славный мой Игнатий? – поднял брови князь. – Какой ты видишь умысел?

– А вот какой, великий князь, – поднял голову боярин Игнатий. – Разве ты не знаешь, что этот Михаил Асовицкий ведет свою родословную от брянского князя Романа Старого?