Константин Сычев - Дмитрий Красивый

– У него большое войско? – заколебался князь Дмитрий.

– Большое, великий князь, – покачал головой боярин Федор. – Две тысячи или больше!

– Это немало! – задумчиво молвил князь Дмитрий. – А если подойдут новые полки, станет совсем много! Нужно собирать совет…

Разговор с боярами был недолог. Почти все стояли за мир и советовали уступить князю Юрию.

– Надо признать царскую волю! – говорил тверской епископ. – Известно, что великие суздальские князья в давнюю пору сами возили в Орду весь «выход«…Пусть этот Юрий забирает наше серебро и сам отправляется в Сарай…

– Но все знают, что этот Юрий всегда утаивает для себя немалую толику от общей дани! – буркнул боярин Иван Акинфиевич. – Стоит ли обогащать Москву нашим серебром?

– Утаивает? – вздрогнул князь Дмитрий и окинул взглядом своих бояр. – Ну, и пусть! А мы подумаем. А теперь я хочу заключить с князем Юрием мир и послать к нему кого-нибудь из самых надежных людей! Например, нашего владыку…Ты не против, святой отец?

– Не против, сын мой, – встал со своей скамьи, перекрестившись, епископ Варсунофий. – Я готов хоть сейчас отправиться туда с твоим серебром и добрым словом!

– Ну, и славно, святой отец, – улыбнулся князь Дмитрий. – Тогда поезжай в Переяславль к Юрию с моим серебром. Повезешь в телеге с нужной охраной две тысячи рублей. И передай наглому князю Юрию, что я отказываюсь от спора за великое суздальское княжение! Пусть успокоится!

Ноябрь 1321 года был теплым и солнечным. В воздухе уже чувствовалась некоторая свежесть, знаменовавшая приближение зимы, но снег еще не выпадал, и лишь пожухлая унылая трава да голые, без веселой листвы, деревья навевали тоску об ушедшем лете.

Князь Роман Глебович собирался выехать со своими людьми в лес: его охотники выследили недалеко от Брянска целое стадо жирных, отъевшихся за урожайное лето кабанов, и немедленно доложили об этом своему князю. А брянский князь с сыном Дмитрием были заядлыми охотниками.

– Побыстрей собирайтесь, мои дружинники и охотники! – весело говорил князь Роман. – Мы славно проведем время! Распрямим свои плечи и разгоним застоявшуюся кровь!

Княжеские дружинники и слуги ликовали. – Наконец-то займемся достойным делом! – говорили они. Лишь один епископ Арсений не разделял общего восторга. – Кабанья охота очень опасна! – говорил он старому князю на боярском совете. – Об этом записано в летописи славного Игнатия! Много лет тому назад брянские мужи сильно пострадали от грозного вепря и натерпелись немало страха! И наш великий князь Роман Михалыч, царствие ему небесное, не часто ходил на вепрей, а если и охотился на этих лютых зверей, то только с хорошим оружием и большой осторожностью! Ты не так уж молод, сын мой, чтобы искать утешения в таком тяжелом деле!

– У меня еще достаточно силы! – усмехнулся сидевший в своем кресле князь. – Зачем напоминать мне о старости? Я знаю, что уже давно перешел за семь десятков! Но только один наш Господь знает, где глубокая старость, а где прочная зрелость! На то я и князь, а не слабая женка! А если на наш удел нападет враг, так что же мне – сидеть и ссылаться на старость? Этого не будет! А потому, готовьтесь же, мои люди, к охоте!

– Господи, спаси! – перекрестился черниговский епископ. – Зачем ты упоминаешь врага, сын мой? Эти слова очень опасны…

В это время хлопнула дверь, и в светлицу вбежал княжеский слуга. – Пресветлый князь! – крикнул он. – К тебе идут приезжие люди! Стражник Ходына говорит, что они из Волыни и с ними сам славный князь!

– Неужели, Бенко?! – вскричал князь Роман в волнении. – Разве это мой тесть, Лев Юрьич? Ты не ошибся, бестолковый?!

– Не ошибся, княже, – кивнул головой слуга. – Думаю, что это сам луцкий князь!

– Господи, да что же там случилось?! – перепугался епископ Арсений. – Князь из далеких русских земель сюда пожаловал не случайно! Вот тебе, сын мой, и жестокая война! Я чувствую неминуемую беду, вызванную твоими несдержанными словами!

– Теперь нам не до охоты, – сказал, ожидая с нетерпением гостей, брянский князь. – Отложим, сынок это дело, – кивнул он головой сидевшему на скамье рядом с владыкой князю Дмитрию, – и примем нашего дорогого гостя! А потом мы все, скопом, пойдем в лес и порадуемся охоте! Не так ли, сын мой? Кабаны ведь не убегут от нас со своих насиженных мест?

– Так, батюшка, – кивнул головой князь Дмитрий, – не убегут! Там у них – любимое лежбище! Совсем нетронутое…К тому же наши служилые люди берегут это место от черного люда и не тревожат чуткого зверя без надобности!

В этот момент в княжескую светлицу вошли, одетые в богатые медвежьи шубы, луцкий князь Лев Юрьевич и два его боярина.

– Здравствуй, брат Роман, низкий тебе поклон! – громко сказал шедший впереди, высокий и гордый, седовласый князь Лев.

– Здоровья тебе, славы и богатства! – едва ли не единогласно прокричали, низко кланяясь, луцкие бояре, которые, будучи крепкими, молодыми и кряжистыми, почти на две головы уступали в росте своему князю.

– Здравствуй, брат! – весело сказал Роман Глебович, слезая со своего кресла и троекратно обнимая тестя. – Мне следовало бы называть тебя батюшкой, но я ведь старше тебя на восемь лет, не правда ли?

– Правда, брат, – усмехнулся князь Лев. – Однако ты взял мою дочь по праву и закону! Как поживает, здорова ли, счастлива ли моя Евдокиюшка?

– Она здорова и счастлива, брат мой! – кивнул головой князь Роман и дал знак стоявшему у дверей слуге принести еще одно кресло. – Мы любим твою дочь: она славная супруга и хозяйка, принесшая мне добрых детей…А это – Дмитрий, мой сын и твой внук, полюбуйся на него!

Князь Дмитрий встал и троекратно поцеловался со своим дедом.

– Красив твой сын Дмитрий! – блеснул большими синими глазами луцкий князь, пристально глядя на внука. – Видать, немало ты пленил красавиц, так, Дмитрий?

– Так, дедушка! – кивнул тот головой. – Я люблю красивых девиц так, как надо, без лишней скромности! Известно, что петух хорош только тогда, когда топчет множество кур!

– И речь у тебя приятная, мой внук! – улыбнулся Лев Юрьевич, и его красивое, с аккуратной русой бородкой, лицо пожилого человека осветилось внутренним теплым светом. Благослови же меня и моих людей, святой отец! – он вдруг повернулся к епископу Арсению, увидев его, сидевшего на скамье напротив князя.

– Да благословит тебя Господь! – сказал, вскочив со скамьи, растерявшийся старик. – И всех твоих бояр! – Он приблизился к гостям и быстро перекрестил склонившиеся перед ним головы.

В это время слуги внесли большое черное кресло и поставили его рядом с креслом князя Романа. – Садись, брат! – указал рукой на кресло князь Роман. – А вы, луцкие бояре, садитесь на скамью, рядом с нашим владыкой!

– Небось, устали с дальней дороги? – спросил он, усевшись, глядя на волынского князя. – Может, пойдем пообедаем, если вы голодны?

– Лучше пока посидим, брат, – кивнул головой знатный гость, – и отдохнет с дороги в полезной беседе. Мы не голодны: утром, еще в обозе, приняли пищу…

– Тогда хорошо. Просьба дорогого гостя – закон! – весело сказал Роман Глебович, хлопнув в ладоши! – В светлицу вбежали два здоровенных краснорожих молодца. – Бегите-ка, ребята, – приказал он, – к моему огнищанину Микуле Милковичу и передайте, чтобы он готовил богатый пир! У нас в гостях мой славный тесть!

– Слушаемся, княже! – вскричали молодцы. – Мы в один миг! – И они выбежали в простенок.

– А пока мы поговорим, брат мой, – сказал князь Роман, удобно усевшись в своем кресле. – Расскажи нам, как вам нынче живется на Волыни?

Князь Лев закрыл глаза и задумался. – Да, брат, – сказал он немного спустя, – мне есть о чем тебе рассказать, но мои новости нерадостные! – И он начал свое повествование, не спеша произнося слова и отдельные фразы, удивляя слушателей изяществом своей речи и логичностью мышления. А рассказать ему было что!

Оказывается, князь Лев прибыл в Брянск не случайно: на галицко-волынские земли хлынули полчища литовцев.

Совсем недавно на великокняжеский стол в Литве «сел» молодой, энергичный полководец Гедимин, пришедший на смену старому князю Витеню. Как это случилось, не знал никто. Одни говорили, что Гедимин был, якобы, простым конюшим у Витеня и убил его с помощью своей любовницы – молодой княгини. Другие же утверждали, что Гедимин был младшим братом умершего Витеня и унаследовал престол законно. Большинство же людей, прибывавших из Литвы, считали, что Гедимин был сыном Витеня и получил великое княжение по наследству после того, как его отца убила молния.

– Тот Витень был сражен молнией потому, – говорили на Волыни немецкие купцы, – что был подлым язычником, а не честным христианином!

Последняя версия гибели старого князя была более правдива потому, что Гедимин, наоборот, прилюдно говорил о смерти Витеня, как о каре разгневанных богов, поскольку старый князь подумывал о принятии христианства и всегда скептически относился к своей вере.

Итак, этот Гедимин, придя к власти, начал решительную борьбу со всеми своими противниками. Прежде всего, он обрушился собранными со всей Литвы и принадлежавшей ему части Руси войсками на немцев, освободил от них Жмойтское княжество и вновь присоединил его к Литве. Немецкий орден уже не наступал, а лишь оборонялся, когда Гедимин вторгся в Добринскую землю. Там он подверг беспощадному разгрому все встретившиеся на его пути войска крестоносного рыцарства.

После этого жестокого урока, который преподнес им Гедимин, немцы уже долго не беспокоили пределы Великого княжества литовского.

Освободив свои руки от врагов на севере и западе, великий литовский князь повел свои войска на Галицию и Волынь.

Только под Владимиром-Волынским он встретил упорное сопротивление. Здесь княжил Владимир Владимирович, доблестный и отважный воин. Десятки раз бросались литовцы на штурм стен древнего города, подводили к ним тараны и пороки, но все было бесполезно: город держался!