Константин Сычев - Дмитрий Красивый

Наконец, один из самых старых бояр, Оницифор Жирославович, встал и, откашлявшись, погладив свою длинную седую бороду, произнес хриплым старческим голосом: – Мы недавно узнали о великой «замятне» и крамоле в брянском уделе! Тяжела жизнь тамошнего князя Дмитрия Романыча! Он когда-то по молодости ходил в походы на злобных немцев и беспощадно их громил! А почему бы не позвать этого Дмитрия в наш славный Псков? Пусть бы он передал свой город со злобной чернью другому князю, а сам приехал сюда!

– Но князь Дмитрий уже не молод! – засомневался кто-то из бояр. – И согласится ли он с нашей слезной просьбой?

– Старый петух неплохо топчет кур! – буркнул боярин Оницифор. – Никто нас не покарает за слезы и душевную просьбу! Пошлем людей в Брянск, а там увидим! У нас сейчас нет другого выхода…А если наш замысел не удастся, тогда вновь придется идти в Литву к самому Ольгерду с богатыми подарками и униженными поклонами!

Беспорядки, подавленные «железной рукой» князя Дмитрия, прекратились сразу, но ропот недовольных жестокой расправой горожан еще долго раздавался по всему городу и доходил до князя. – Откуда эти тати приходят? – не раз вопрошал он на боярском совете. – Мы только что перебили всех зачинщиков и смутьянов, но крикуны все еще объявляются! Надо бы провести доброе расследование и переловить всех злодеев!

К декабрю 1350 года все темницы брянского острога были переполнены. Князь не простил бунтовщикам их последней «крамолы». Под копьями и мечами княжеской дружины пали все пришлые «смутьяны» и «голь перекатная». А уцелевшие, израненные зачинщики попали в княжеский плен. Их главарь погиб в сражении с княжеской дружиной, а прочие мятежные «головы» после того, как отлежались в темнице, предстали перед княжеским судом.

Княжеский мечник Сотко Злоткович долго тянул расследование преступлений мятежников и лишь к концу осени доложил князю о том, что «теперь все заводилы и их сообщники сидят в темнице!»

Сам князь судил лишь «превеликих злодеев», а остальные дела доверил своим боярам.

Первым перед ним предстал крепкий, здоровенный, черноволосый и кареглазый бунтовщик, выглядевший не старше сорока лет. – Как твое имя? – спросил князь, оглядывая гневным взором грязного, лохматого мужика.

– Я – Порей, сын Хвалича! – ответил, не поднимая головы, без малейших признаков страха, мятежник.

– А, так это ты убил моего знатного лекаря Третьяка?! – вскричал побагровевший от ярости князь. – Ты же пришлый человек! Вот твоя плата за наше гостеприимство! Ты – мерзкий злодей и крамольник! Отвечай же!

– Да, это я убил его, княже! – громко сказал, подняв голову, черномазый мужик. – Мне нечего скрывать правду: Я сам беспощадно отсек голову тому колдуну! И предал жаркому огню все то бесовское сонмище!

– Ах, ты, скот! – прохрипел князь. – Ты решил вершить свой суд за меня, православного князя?!

– Так и решил, княже, – спокойно молвил мятежник, переставляя отекшие ноги и звеня тяжелыми цепями, – потому что ты укрываешь волхвов и язычников!

– И где ты находишь такие злобные слова?! – нахмурился, теряя терпение, князь Дмитрий.

– Об этом говорят все горожане и даже наш святой отец Петр! – усмехнулся наглый преступник.

– Отец Петр? – буркнул князь, глянув на сидевшего с ним рядом в большом, как и княжеское, судном кресле епископа Иоанна. – Я знаю отца Петра! Надо разобраться с ним, владыка! Неужели люди святой церкви поощряли мятежников?

– Кто еще вовлекал тебя в преступления? – строго спросил владыка. – Назови нам других зачинщиков!

– Только один Вулк Твердилич, ныне покойный, был нашим зачинщиком! А больше никто! А прочие люди случайно примкнули к «замятне»!

– Это так, Сотко? – обратился князь к своему мечнику. – Неужели не было других главарей?

– Не так, мой господин! – сказал, вставая из середины боярского собрания Сотко Злоткович. – Этот нечестивый злодей покрывает своих сообщников. Он скрывал их имена и во время расследования! Мы изрядно его потрепали…Но смрадный злодей молчит! Если бы не твоя милость и праведный суд, мы бы не дали ему и дня на поправку! Смотрите, какой он здоровый и крепкий! И это после таких пыток! Лучше бы ходил в боевые походы со своим князем, чем ковал крамолу в нашем славном городе! А мы встретили этого нищего козла со всей нашей добротой! Дали ему кров и хлеб! Вот тебе благодарность, пресветлый князь!

– Откуда ты, злыдень? – бросил брянский князь. – Давай же, говори!

– Из самого Киева, княже! – ответил мятежник. – Мы очень плохо жили, и я ушел сюда, чтобы найти лучшую долю…Что теперь Киев? Одни развалины!

– Да, я вижу, какую лучшую долю ты себе нашел! – усмехнулся князь. – И почему ты скрывал правду от моих людей?

– Я не хочу ничего говорить, княже! – решительно сказал, вновь подняв голову и глядя прямо в глаза князю, черномазый мужик. – Я вижу, что у тебя нет правды! Ты сам не хочешь праведно жить и честно соблюдать христианские заповеди! Ты привечаешь вокруг себя ведунов, знахарей и разных волхвов!

– Ах ты, тать! – вскипел Дмитрий Романович. – Ты осмеливаешься судить меня, своего князя?! Эй, бояре, слово за вами! Как будем судить, по правде или по нашей воле?

– Если будем судить по «Правде» Ярослава, то он легко отделается! – буркнул княжеский мечник. – Там за такие дела полагается пеня, серебряными гривнами!

– Тогда судите по своей воле! – махнул рукой раздраженный князь. – Откуда у этого татя серебро? И присудите ему самую справедливую кару по обычаям нашего удела!

– Тогда он заслуживает лютую смерть! – громко сказал княжеский огнищанин Полель Бермятович. – И нечего даже думать о денежном возмещении! За лютую крамолу и непотребные слова против своего князя может быть только смерть! Ему следует отсечь голову!

– Правильно! – закричали сидевшие на одной скамье, рядом с огнищанином, бояре. – Смерть этому злодею!

– А может сжечь его живьем на костре? – предложил воевода Супоня Борисович. – И позабавить наших горожан?

Мятежник, услышав последние слова, упал на колени, звеня цепями и горько плача. – Я – не колдун, княже, чтобы гореть в жарком пламени! – простонал он. – Пощади меня, славный князь!

– Ладно, – смягчился Дмитрий Романович. – Тогда уведите этого бесстыжего смерда и посадите его в темницу, до завтра. А утром на Красной площади свершите праведную казнь через отсечение головы!

– О, благодарю тебя, справедливый князь! – завыл, целуя деревянный пол, мятежник. – Да благословит тебя наш Господь!

– Уведите! – приказал князь стражникам, подняв руку. – И давайте сюда другого разбойника!

В судебную светлицу вошел, звеня цепями, рослый, худющий, светловолосый, с большими голубыми глазами, мужик, лет тридцати.

– Твое имя, крамольник?! – вопросил брянский князь.

– Я – Хлуд, сын кузнеца Прокини, – жалобно пробормотал грязный, изможденный преступник.

– Назови же, Хлуд, всех своих сообщников! – молвил пришедший в себя, успокоившийся, князь.

– Главными зачинщиками, батюшка, были Вулк и Порей, – простонал напуганный преступник, – а также Бова, известный плотник, сын старого Рудко! Я все рассказал твоим праведным людям, не утаив ни слова! А я примкнул к тем крамольникам не по велению души, а по наваждению вездесущего беса! Прости же меня, мудрейший из князей!

– Может, простим его, люди мои? – задумчиво спросил князь Дмитрий. – Он ведь раскаялся и выдал всех своих сообщников! Да и зла от него было немного…

– Это не так, мой господин! – решительно возразил княжеский мечник. – Он не такой тихий и добрый, как тут прикинулся! Он кричал тогда, во время «замятни», непотребные слова о тебе, княже, и восхвалял Литву! И мы выпытали у него правду с огромным трудом только после того, как отрезали его мерзкий уд!

– Вы в самом деле отрезали ему дрын? – весело молвил князь. – Зачем же тогда его казнить? Пусть себе живет с позором без дрына! Как вы, бояре?

– Ты прав, батюшка, – кивнул головой Кручина Миркович, – но ведь он – зачинщик! Я думаю, что не стоит жалеть этого татя за его никчемный уд! Как раз вот, надо каждому главарю отсечь его плоть еще до настоящего наказания! Это следовало бы сделать и бесстыжему Порею, еще до суда!

– За это можешь не беспокоиться! – усмехнулся Сотко Злоткович. – Мы о том позаботились! Сюда не зайдет ни один злодей с целым удом! Неужели вы не догадались, почему мы затягивали наш праведный суд? Мы ждали, когда все злодеи оклемаются!

– Ну, тогда ладно, – ухмыльнулся боярин Кручина. – Твои люди и ты сам, Злотко – настоящие праведники! Что же касается этого хитрого Хлуда, то я предлагаю удавить его! Зачем ему такая жизнь без дрына?

– Удавить! Удавить! – прогудели остальные бояре.

– Ну, что ж, – сказал повеселевший от слов своего мечника князь Дмитрий, – тогда уведите и его в темницу! А утром мы его повесим на радость народу!

– Славный князь! – заорал, катаясь по полу, несчастный Хлуд. – Пощади меня, красное солнышко!

– Уведите! – распорядился Дмитрий Романович.

Следующим, и последним, зачинщиком был седовласый, низкорослый, но широкоплечий брянский плотник Бова Рудкович. Введенный в судную светлицу, он сразу же рухнул на пол и, звеня цепями, стал барахтаться на полу, горько плача. – Меня попутал бес, мой господин, могучий князь! – причитал он. – Я по глупости попал в эту позорную крамолу! Прости меня, княже, я до самой смерти буду молиться за тебя нашему Господу!

– Какой смысл щадить тебя, глумного дурачка? – усмехнулся князь. – Разве тебе не отрезали твой дрын?

– Отрезали, отрезали, премудрый князь! – прокричал, что есть мочи, старик. – Я так благодарен тебе за эту милость! Зачем мне, старику, тот бесполезный уд?

– Вот потешный человек! – рассмеялся князь. – Даже за такое благодарит! Мы хорошо знаем о мудрости наших брянских людей! Вы будете довольны, даже если вам на головы справят нужду! Зачем же тогда бунтовать?