В Орду с богатыми дарами поехал брат Ольгерда Литовского новогродский князь Кориад с «нужными людьми». Татарский хан был несказанно удивлен приезду делегации от своих исконных врагов, сразу же согласился их принять и «порадовался предивным дарам». Но как только литовские посланники вошли, он встретил их суровым взглядом. Дело в том, что гордые, чванливые литовцы, привыкшие вести себя у чужеземных правителей достаточно вольно, сразу же совершили много ошибок. Уже при входе в приемную залу ханского дворца князь Кориад споткнулся о порог и со злобой чертыхнулся. Правда, по-литовски. Но хан и его вельможи поняли все. Гордые литовцы не пожелали и лечь на ковер, чтобы ползти до ханского трона, как им советовали ханские люди. Вместо этого князь Кориад с величием и высоко поднятой головой прошел вперед, к ханскому трону, а его люди, весело улыбаясь, проследовали за ним. Остановившись у золоченых ступеней, Кориад лишь склонил голову в небольшом поклоне, сказав по-русски: – Здравствуй, великий государь, славный Джанибек! Привет тебе от моего государя Альгирдаса! Наш великий князь и русский король хочет иметь с тобой дружбу! Вот почему мы здесь!

Хан Джанибек слушал его речь, окаменев от изумления. Такой наглости и неуважения к ханской власти он никак не ожидал! В приемной дворца царила мертвая тишина: все ханские вельможи побелели от страха, видя необычно серое, гневное лицо хана. – Разве у тебя не было нужных советчиков, наглый пришелец? – заговорил, наконец, придя в себя, Джанибек. – Почему ты нарушаешь наши привычные порядки? – Стоявший справа от ханского трона татарин-переводчик быстро переложил слова своего повелителя на русский язык.

– У нас были советчики, великий государь, – пробормотал, меняясь в лице, литовский князь, – однако мы – послы свободного государства, а не русские рабы! Посол – это неприкосновенное лицо. Мы представляем особу государя!

– И твой государь – не свободный правитель, а мой раб! – возмутился хан Джанибек. – Разве не он занимает немалую часть Уруси? И все знают, что Урусь – это моя земля, мой наследственный улус! Так что нечего здесь корчить из себя свободного государя! Вы – бесстыжие рабы и мои вечные данники! Почему не платите мне дань? Чем вы лучше коназов-урусов?

Растерявшийся литовский князь не знал, что говорить. Его лицо лишь меняло свой цвет: то превращалось из розового в красное, то белело от страха!

– Разве ты не знаешь, что у нас не принято задевать порог? Это – вражеская примета! – усмехнулся хан, наслаждаясь страхом литовцев. – Неужели тебе не говорили об этом?

– Говорили, говорили, государь, – пролепетал князь Кориад.

– Кто встречал этих лэтвэ? – спросил Джанибек, поворачивая лицо к стоявшему слева от его трона советнику Тугучи. – Как зовут этого барана?

– Ашихай, государь, – ответил, почтительно склонив голову, Тугучи. – Я сам посылал этого толмача к тем баранам…

– Ашихай сослужил мне плохую службу, – покачал головой Джанибек, – и достоин суровой кары! Эй, Бэгэрсэн! – хан хлопнул в ладоши, и перед ним предстал постаревший, сгорбившийся, но все еще грозный, краснорожий толстяк.

– Слушаю и повинуюсь, государь! – громко сказал он.

– Сходи-ка, Бэгэрсэн, – распорядился Джанибек, делая знак рукой переводчику, чтобы тот перевел его слова на русский для литовцев, – к тому безрассудному Ашихаю и лиши его жизни! Но только праведно, чтобы не пролилось ни капли крови! Понял?

– Будет сделано, славный государь! – вскричал палач, низко кланяясь и выбегая вон.

– Ну, а вас, бесстыжие лэтвэ, – улыбнулся хан, – тоже следует проучить! Всыпем вам, для начала, с дюжину палок! А там посмотрим!

– Однако же выслушай нас, славный государь! – вскричал князь Кориад, падая на колени. Вслед за ним бросились на пол и остальные гордые литовцы.

– Вот глупцы! – засмеялся Джанибек, успокаиваясь и приходя в хорошее расположение духа. – Сразу же отринули свою безрассудную гордость! Вот так и надо было поступать! Что теперь делать, мои славные эмиры? Эти дурачки очень виноваты перед нами! Казнить их или выслушать?

– Выслушай, государь, – сказал ханский советник Тугучи. – Пусть эти глупцы порадуют тебя потешными словами.

– Выслушай, выслушай повелитель, – забурчали из разных концов залы сидевшие на мягких подушках ханские вельможи.

– Что ж, – кивнул головой Джанибек, – тогда говорите! Подними свою башку, бестолковый коназ!

– Наш великий князь Альгирдас предлагает тебе заключить с ним союз, – пробормотал, робко подняв голову, князь Кориад, – чтобы мы соединили свои силы против общего врага!

– Кто же у нас общий враг? – усмехнулся ордынский хан. – Если твой коназ Элгирдэ хочет идти на далекий запад, чтобы разорять богатые страны, то я всегда готов на такой союз! Но только за это вам придется заплатить полновесным серебром!

– Мы привезли тебе немало серебра, государь! – жалобно молвил напуганный Кориад. – Разве этого недостаточно?

– Недостаточно! – кивнул головой хан. – Это серебро годится только на уплату за вашу неучтивость и попрание порога моего дворца! Еще радуйтесь, что ни одна ваша башка не упала с плеч, благодаря серебру Эльгирдэ! Но так кто же нам угрожает?

– Наш главный враг – московский князь Семен! – сказал поуверенней, несколько успокоившись, литовский князь. – От него идет одно зло! И не только Литве, но и твоей славной Орде!

– Мосикэ? – улыбнулся ордынский хан. – Так ведь этот Сэмэнэ – мой лучший и верный данник! Вот если бы ты назвал Иванэ из Смулэнэ, я бы еще подумал…Однако же Сэмэнэ…Смешно говорить, но не считаете ли вы меня великим глупцом?! – нахмурился Джанибек.

– Не считаем, славный государь! – вскричал князь Кориад. – Но мы видим большое усиление Москвы! Она потихоньку вбирает в себя окрестные земли и готовит против окрестных стран страшную угрозу! Если русские земли объединятся, никто не устоит против их силы! А потом этот Семен перестанет платить тебе дань и станет лютым врагом твоей славной Орды!

– Я пока не вижу такой угрозы, – усмехнулся хан Джанибек. – Достаточно только горстки моих воинов, чтобы низложить этого коназа из Мосикэ! Наша Орда сильна не только численным превосходством над врагами, но и воинскими умениями каждого моего подданного! Ни один из воинов коназа Сэмэнэ не обладает такой выучкой!

– Это не так, государь, – покачал головой литовский посланец. – Я видел немцев, великих воинов, с которыми мы сражаемся с переменным успехом. Но однажды мы столкнулись с московским войском…И скажу, что они намного сильней тех немцев! Мы едва отбились!

– Нэмцэ? – покачал головой хан Джанибек. – Да они – совсем не воины! Это переодетые в доспехи женки! Мне говорили, что ни у одного из них нет даже кутака! А только одна дебря! Вот какие у вас соперники! – И он захохотал, откинувшись на спинку кресла.

Придворные поддержали своего повелителя дружным смехом, и вся приемная ханского дворца буквально загудела от шума.

Наконец, ордынский хан успокоился и, опершись на подлокотники трона, вперил свой грозный взгляд вниз на сжавшихся, трясущихся от страха литовцев. – Ладно, – сказал он, – поскольку вы доставили, наконец, свою дань, у меня нет на вас зла. Я оставляю вам жизни! Но палок вы все же заслужили! Эй, мои верные люди! Бросьте этих глупцов из Лэтвэ в холодный зиндан! Да палок им, по мягким местам, по их упрямым жупам, вломите! И пошлите сегодня же гонца к Сэмэнэ, в Мосикэ, чтобы он сам принял решение о судьбе этих бестолковых баранов!

Ханские слуги выскочили из темных углов залы и стремительно набросились на онемевших от ужаса литовцев.

– Пожалей нас, могучий государь! – кричали литовские послы, вырываясь из рук стражников.

– Раньше надо было просить, – улыбнулся Джанибек, – и подкреплять свои слова серебром… А теперь – уходите и ждите свою судьбу!

Приехавший в Москву ханский гонец Аминь подробно рассказал великому князю Симеону о литовском посольстве в Орду и о решении хана Джанибека. – Поспеши, коназ Сэмэнэ, – советовал посланец хана, – чтобы забрать у государя этих людей из Лэтвэ, пока наш славный хан не передумал!

Симеон Иванович немедленно созвал боярскую Думу и, посоветовавшись со своей знатью, назначил срочными посланниками-киличеями в Сарай верных людей, знавших татарский язык, Федора Глебовича и Федора Шибачеева, которые и уехали на следующий день с татарином Аминем, щедро награжденным за важную весть.

Московские посланники долго не путешествовали. Хорошо зная истоптанный конскими копытами ордынский тракт, они в короткий срок прибыли в Сарай и, представ перед ордынским ханом, выложили богатые подарки.

Джанибек был доволен расторопностью москвичей и ни слова не сказал о том, что ни Симеон, ни его братья-князья к нему не прибыли. Получив серебро, он посчитал все остальное незначительными мелочами. После совещания со знатью, хан повелел передать литовских посланцев московским киличеям, которые тут же отправились в Москву в сопровождении татарского отряда, возглавляемого мурзой Тутуем.

Так литовские послы в скором времени оказались «пред очами» великого князя Симеона. Последний, увидев несчастных литовцев «в смрадном рубище и ржавых цепях», сжалился над ними и приказал «освободить их всех от тяжких оков и препроводить в жаркую баню…»

В Москве литовские пленники почувствовали себя не узниками, а гостями. Одетые в опрятные дорогие одежды, они проживали в большом тереме, хорошо, «кормились от княжеского стола», но были охраняемы стражниками князя Симеона.

Сам великий князь несколько раз встречался со своими пленниками, беседовал с ними и обещал «отослать несчастных к брату Ольгерду».

Вскоре в Москву прибыли литовские посланцы с большим выкупом за князя Кориада и прочих знатных людей, и пленники были отпущены в Литву.

Тем временем князь Симеон принял в Москве сватов от Василия Кашинского, который, наконец, добился великого тверского княжения, уговорив своего племянника, князя Всеволода, отказаться от Твери «на срок жизни старого князя». Тверские сваты просили руку дочери великого князя Симеона Василисы, оставшейся ему от первого брака, для сына Василия, Михаила. Князь Симеон не возражал: его четырнадцатилетняя дочь хоть и была моложе жениха на три года, но для замужества уже созрела. Свадьбу сыграли в Москве в княжеском тереме с большой пышностью.