– Я в таком восторге, – призналась Эдвина, беря папу под руку.

Какая они чудесная пара! Отец так нежно смотрел на нее, во взгляде была настоящая, сильная любовь.

Мы показывали им отель Катлеров, и во мне просыпалась гордость, которая таилась до сего момента. Они оказались очень благодарными гостями, так как восхищались всем, что видели, как дети. Папа все время говорил:

– Как здесь все изменилось! Как удивительно! Неужели это принадлежит тебе, мое солнышко? Мама была бы счастлива.

Когда мы осмотрели весь отель, то забрали детей и отправились домой. Папа и Эдвина изумились еще больше, когда увидели дом.

Джимми повел отца показывать строящиеся сооружения, которые он проектировал, а я провела Эдвину по комнатам. Позже пришла миссис Бостон и принесла чай; мы втроем сели в гостиной и поболтали о наших женских делах.

Дети отправились наверх, где Кристи продемонстрировала Гейвину все свои игрушки. Ферн быстро освоилась с ролью старшей сестры.

– Она такая взрослая в свои десять лет, я не была такой, – отметила Эдвина, покачав головой.

Я не стала рассказывать историю Ферн, так как знала, что Джимми уже все им объяснил.

Эдвина говорила о себе: как погиб ее первый муж в автомобильной катастрофе в Техасе, как год спустя после этого события она познакомилась с папой и так далее. Мы очень хорошо побеседовали, пока отсутствовали наши мужчины. Эдвина мне очень понравилась, она чудесно влияла на отца.

Когда Джимми и папа вошли, она как раз рассказывала, как хорошо относится к ее мужу его теперешний босс.

– Она чудесная, Эдвина, ты бальзам на мои душевные раны, – произнес папа, и они поцеловались.

Мы с Джимми обменялись взглядами; нам обоим нравилось, что папа такой счастливый. Джимми был совершенно прав, когда сказал, что он стал другим человеком: более решительным, но и более нежным.

Заглянув в комнату Кристи, мы нашли там детей. Они сидели на полу, а над ними возвышалась Ферн. У нее на лице было выражение строгой учительницы.

– Все в порядке, они не балуются.

– Юная леди, – сказал папа задумчиво.

– Присматривающая за детьми, правда? – улыбнулась Эдвина.

– Да, дорогая.

Мы отвели папу и Эдвину в их комнату, где они могли отдохнуть перед обедом. Миссис Бостон помогла им разместиться и приготовила постельные принадлежности. Они ее сердечно поблагодарили.

Джимми сказал, что устроит так, чтобы Ферн и Кристи раньше вернулись из школы. Гейвину будет скучно без них.

– А то как бы бедный ребенок не умер со скуки! – воскликнул он.

Утром Джимми показал папе свой новый автомобиль, который он самостоятельно отладил; они безумно любили поболтать о моторах, о различных железках, начинявших подобную технику. Я представила папу и Эдвину Бэтти Энн и Филипу. Эдвина и Бэтти сразу же нашли общий язык и отправились осматривать апартаменты, расположенные в старейшей части отеля, где проживала семья Филипа. Я нашла время немного поработать, пока гости были заняты.

После этого состоялся небольшой семейный ланч. Филип, к моему удивлению и восхищению, был само радушие и даже предложил Эдвине и Бэтти поехать в город, чтобы осмотреть достопримечательности и магазины.

Папа проводил все свое свободное время вместе с Джимми на строительных площадках, в мастерских, в гаражах отеля.

Ферн продолжала играть роль старшей сестры и постоянно таскала за собой малышей.

Я отправилась к мистеру Дорфману, чтобы обсудить некоторые вопросы, и задержалась до четырех часов.

Дети очень долго оставались одни, и я решила сразу же идти домой. Миссис Бостон была на кухне и готовила большой ростбиф. Филип и Бэтти тоже должны были прийти на обед.

– Думаю, дети не очень докучали вам, миссис Бостон? – спросила я, оглядывая кухню.

– Дети? – мгновение она стояла в раздумье. – Вы знаете, Дон, я уже и забыла, когда они были здесь. Они прибежали и снова исчезли.

– Ну что ж, это хорошо.

Я немного понаблюдала за тем, как миссис Бостон готовит обед, потом решила не докучать ей и поискать детей. Не найдя их в комнате Кристи, я обыскала весь дом и увидела их в комнате Ферн. Дверь была приоткрыта, из комнаты доносился ее вкрадчивый голос.

– Потрогай его, Кристи, он тебя не укусит. Господи, неужели они притащили в дом змею или еще какое-нибудь животное. Миссис Бостон будет в ужасе, думала я, но то, что предстало моим глазам, когда я открыла дверь, превзошло все мои ожидания.

Кристи и Гейвин сидели друг напротив друга раздетые, а рядом стояла Ферн и смотрела на них с высоты своего роста. Так как она стояла спиной к двери, то заметила меня не сразу.

– Мама, – закричала Кристи.

Ферн обернулась, ее лицо мгновенно залилось краской.

– Ферн, что здесь происходит? – воскликнула я.

– Ничего, – она отшатнулась от детей.

– Может, ты все-таки объяснишь, что здесь происходит?

– Я не знаю, я была внизу, а когда поднялась, они были здесь в таком виде. Это была идея Гейвина, он сказал Кристи, что если она покажет ему свои гениталии, то он покажет ей свои.

На лице мальчика отразился ужас.

– Это правда, Кристи?

Она хотела было что-то мне сказать, но Ферн так посмотрела на нее, что та просто громко разрыдалась.

– Быстро оденьтесь.

Малыши плача потянулись к своим вещам. Ферн стала помогать одеваться Гейвину, пока я одевала Кристи.

– Как ты могла так поступить, Кристи? – спрашивала я. – Ты ведь знаешь, как это нехорошо – раздеваться перед мальчиками.

– Извини, мама, извини, – рыдала Кристи.

Я хотела услышать от нее, что Ферн лжет, поэтому продолжала:

– Представляешь, как будут возмущены родители Гейвина.

– Может, ты пока не будешь рассказывать об этом папе, я чувствую, что он надерет этому обормоту задницу.

– Ферн, ты не должна так грубо отзываться о своем брате.

Она сконфуженно замолчала.

– Ты боишься своего отца?

Она содрогнулась.

– Ничего не случится, если мы не будем рассказывать эту историю; не говори ему, – настаивала она.

– Мы обсудим это позже.

Когда дети были одеты, я попросила их выйти и подождать в холле, пока поговорю с Ферн.

– Как ты могла проделывать такие вещи с детьми? – сказала я, на минуту забыв о том, что Ферн сама еще ребенок.

– Я же объяснила, что не имею отношения к этому.

– Прекрати лгать, я слышала, входя в комнату, что ты им говорила.

– Теперь ты все расскажешь папе Лонгчэмпу и Джимми, они возненавидят меня; это то, чего ты добивалась, ты получишь свое, – зарыдала Ферн.

– Прекрати, я не хочу, чтобы они тебя возненавидели.

Она рыдала все громче, все надрывнее.

– Я не скажу, перестань плакать.

– Не скажешь?

– Хотя ты поступила очень плохо. Зачем ты это сделала?

– Мы играли в куклы. Гейвин спросил, почему у кукол, одетых как мальчики, нет такой штуки, как у него. Кристи спросила, что это за штука. Я решила им рассказать и показать, это был урок, как в школе, игра.

– Неужели ты не знала, что нельзя обучать детей таким образом, ведь я уже просила не говорить с Кристи об этих вещах, она слишком маленькая.

– Ладно, ты никому не скажешь, правда?

– Правда, если ничего подобного больше не будет происходить. Ты очень огорчила меня, Ферн.

– Если ты скажешь об этом Джимми, – она сверкнула на меня глазами, – я тебя возненавижу.

Ее слова просто шокировали меня. У меня перехватило дыхание.

– Нехорошо угрожать, Ферн.

Она не стала отвечать на мою реплику, и я вышла. Может, это была ошибка, но в тот вечер я никому ничего не сказала, чтобы не портить настроение гостям и Джимми.

Обед оказался чудесным, все было прекрасно, даже Филип, от которого я ожидала враждебности, был само очарование. Казалось, он искупает свою вину за тот вечер, когда отсутствовал Джимми. Время от времени он поглядывал на меня, чтобы убедиться, что я довольна его поведением.

После обеда мы собрались в гостиной, где я исполнила несколько небольших произведений для фортепиано и голоса; на глазах папы выступили слезы. Когда я окончила, он подошел и обнял меня.

– Если бы мама могла услышать твое пение, – говорил он, уткнувшись в мои волосы.

Мы оба плакали.

Затем Бэтти Энн предложила Кристи тоже что-нибудь сыграть. Самым очарованным слушателем Кристи оказался маленький Гейвин, он следил за каждым ее движением как завороженный. Он аплодировал громче всех. Бэтти привела близнецов, и они весело сплясали какой-то необычно простой танец, заразив всех своей веселостью; глядя на них, мы дружно смеялись, все, кроме Ферн. Всякий раз, когда Джимми оставлял ее без внимания, она становилась мрачнее тучи, но когда он обращался к ней, ее лицо светилось любовью и нежностью.

Папа попытался завести с ней разговор о школе, но она вела себя так, будто общение с ним было ей неприятно. Тогда он оставил это занятие, громко рассмеявшись, и стал беседовать с кем-то другим.

Уже настало время всем детям идти спать. Бэтти и Филип попрощались с Эдвиной и папой, пригласив их к себе на завтрак. В гостиной остались я, Джимми, папа и Эдвина; мы разговаривали о Ферн.

– Вы с Джимми так замечательно сделали, что забрали ее из этого ужасного места и приняли в свою семью. Она, должно быть, счастлива, – говорил папа.

– Я надеюсь, что тебя не огорчает то, что Ферн не собирается сейчас же отправляться жить к вам? – спросил Джимми.

– Нет, мне кажется, ей здесь лучше. Нас сейчас волнует дальнейшая судьба Гейвина, мы хотим как можно больше сделать для него.

Джимми кивнул, но в его глазах была печаль, ведь он завидовал Гейвину; мысль о том, что папа не уделял ему столько внимания, все еще терзала его.

– Хорошо, – сказал Джимми, – мы постараемся как можно больше внимания уделять Ферн и все-таки постараемся не терять связи с тобой.