Беверли Льюис - Дитя мое

– Ты у нас самый смышленый, – сказала мать Дэнни. – Ты справишься.

Джек и Сандра спасовали бы, но Дэнни сделал все, на что был способен: он раз за разом шепотом повторял строки Писания. Когда они добрались до церкви двадцать минут спустя, услужливый Дэнни решил, что готов.

Стоя перед кафедрой священника, Дэнни без запинки продекламировал соответствующие строки из Исайи. Следующим был Лука. После слов «Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею» Дэнни умолк. Мальчик бросил взгляд на освещенную свечами церковь, ожидая подсказки полушепотом, но всюду царила неловкая тишина. Покраснев до корней волос, Дэнни вытащил из кармана листок бумаги и с его помощью закончил декламацию.

Мать сидела рядом с Джеком. Щеки женщины пылали румянцем смущения. Лицо ее посуровело, хотя подобающая ситуации улыбка так и не сползла с ее губ. Глаза подернулись льдом.

По дороге домой мать пилила Дэнни за то, что он унизил ее перед всем приходом. Испуганные Джек и Сандра сидели рядом молча.

– Она болела, ты знаешь, – мягким голосом произнесла сестра. – Мама много пила, желая унять боль. Она не всегда была такой.

Джек решил промолчать. Может, так оно и есть, но другой матери он просто не помнил. Джек до сих пор не понимал, как Дэнни смог пережить все это относительно благополучно, не утратив способности прощать, стараясь находить в поведении окружающих, даже матери, лишь хорошее.

Сидя напротив Сан, Джек прислушивался к грохоту, устраиваемому Натти на кухне. Звенели ложки и тарелки. Звякнул тостер. Мужчина вздохнул, стараясь отогнать от себя меланхолию.

– Ладно, вернемся к нашим свиданиям. Уверен, что Анджела с кем-то встречается.

– Нет. Она одинока, но готова это исправить.

– Ага, сестренка, но, боюсь, Анджела немного… не из моей лиги.

Сан улыбнулась.

– Она женщина, Джек, поэтому никак не может быть в твоей лиге. Анджела в последний раз была на свидании очень давно, и все из-за того, что ее красота отпугивает простых смертных вроде тебя.

– Да неужели?

– Мне кажется, она чувствует себя немного одиноко… Вполне возможно, Анджела достаточно благосклонно воспримет твой звонок, дорогой братец.

– Одинокая… Это хорошо, – вздохнул Джек, желая поскорее закончить разговор и отправиться в церковь. – Дай мне ее номер телефона.

Ночью он проснулся от звука, похожего на плач. Долгие годы, проведенные в полудреме, приучили Джека просыпаться из-за малейшего звука, доносящегося из спальни девочки. Приглушенный стон. Он приподнялся в своей постели. Звук раздался снова… на этот раз громче… Джек подошел к двери, включил в коридоре свет и заглянул в комнату девочки. Там пахло лавандой и затхлостью. Натти, свернувшись клубочком, стонала во сне.

Джек подошел к кроватке и слегка прикоснулся к ее плечу. Девочка проснулась, явно не вполне осознавая, где находится. Потом она сонными глазами уставилась на дядю.

– Плохой сон, дорогуша?

Девочка его обняла.

– Все хорошо?

Натти кивнула, начала что-то говорить, но потом расплакалась. Джек принялся ее утешать, пока она не успокоилась немного. Схватив салфетку, он протянул ее Натти. Племянница высморкалась.

«Слишком много кошмаров у такой маленькой девочки», – подумал он.

Джек спросил, не нужно ли ей в туалет. Зевнув, она сбросила с себя одеяльце и вышла из спальни. За углом вспыхнул слабый свет. Зажужжал, включившись, вентилятор. Спустя некоторое время Натти вернулась и залезла в постель, укрывшись одеяльцем.

– Не уходи, – попросила она, закутываясь до подбородка.

– Не уйду. Помнишь, что тебе снилось, дорогая?

– Не хочу об этом говорить… очень страшно…

Джек указал пальцем на стул, стоявший в углу комнаты.

– Я посижу здесь, пока ты не заснешь. Я не оставлю тебя одну, Натти.

– Обещаешь?

Джек погладил ее по лицу, ожидая, когда ребенок настолько успокоится, что можно будет без риска выключить свет.

– Я открою тебе одну тайну, папа, – тихо произнесла девочка.

Он провел рукой вдоль рта, словно застегивая «молнию», а затем прикоснулся поднятым вверх указательным пальцем к губам. Этому жесту он научился у Натти. Однако девочка продолжала смотреть на него так, словно еще не была полностью уверена, серьезно ли папа ее воспринимает.

– Какую тайну, родная?

– Иногда я воображаю себе, – тихим голосом начала Натти, – что Лаура – моя мама. Когда она увидела меня после родов, то не захотела отдавать, но люди в белых одеждах ее заставили, потому что она заключила сделку. Лаура искала меня по всей стране и нашла.

Девочка на секунду запнулась и перевела дыхание.

– И тогда она решила, ничего никому не рассказывая, работать на моих приемных родителей, чтобы всегда быть со мной.

Джек глубокомысленно кивнул.

– Ты думаешь, такое возможно?

– Нет, дорогая, – произнес он, чувствуя, как на его глаза наворачиваются слезы. – Мне жаль тебя расстраивать, но нет.

– Но ведь я могу об этом фантазировать?

– Конечно можешь.

«Иногда это все, что нам остается», – подумал он.

Джек спросил, не хочет ли она помолиться. Натти согласилась. После молитвы он поцеловал ее в лоб, выключил в коридоре свет и примостился на довольно-таки неудобном стуле, стоявшем в углу маленькой комнаты Натти. Яркий свет звезд освещал спальню. Когда его глаза привыкли к темноте, Джек смог даже различить тени, падающие на одеяльце девочки.

– Я люблю тебя, папа.

– И я очень тебя люблю, – произнес Джек.

Натти хихикнула. Ее мир вернулся на круги своя. По крайней мере он так надеялся.

В его идеальном воображаемом мире, если бы Джек имел смелость в этом признаться самому себе, Натти всегда была бы счастлива, никогда не плакала и ей никогда бы не снились кошмары. В этом мире он был способен дать ребенку все, что ей нужно.

Почти все.

Днем во вторник, сидя у себя в офисе на аэродроме, Джек положил листок с телефонным номером Анджелы на стол рядом с пластиковой бутылкой воды и перевел дух. Его удивляло то, как же он нервничает. Все-таки Джек считал себя бывалым пилотом, налетавшим тысячи часов. Он запросто умел, войдя в штопор, вывести самолет из него, и глазом не моргнув. А теперь вот при мысли, что ему надо позвонить Анджеле Вальберг, его ладони покрылись потом.

Отбросив сомнения, Джек нажал кнопку и набрал номер, в душе надеясь наткнуться на красный флажок, если у Господа на этот счет есть иное мнение. Когда женщина ответила, голос ее прозвучал уж слишком любезно, почти нежно. «Неужели Сан уже ввела ее в курс дела?» – подумал Джек.

– Привет, – сказал он, страдая от нехватки красноречия. – Я брат Сан Ливингстон.

Анджела весело рассмеялась. Джек вспомнил, как однажды Сан сказала ему, что дорога к сердцу мужчины лежит не через желудок. Главное – заставить его поверить, что он лучший остряк на земле.

– Я Сан уже пять лет знаю, а до сегодняшнего дня не имела представления, что вы родня. Никогда бы не подумала, что вы брат и сестра, – наконец, после прямого вопроса Джека, призналась она.

– Поверь, мне и прежде говорили, что мы не похожи.

– Вы точно брат и сестра?

– Осторожнее, не стоит зарождать в душе Сан несбыточных надежд.

Самокритичность его юмора Анджеле понравилась. Найдя свой стиль, Джек продолжил разговор:

– Я хотел бы тебя получше узнать, Анджела.

– Спасибо, Джек. Я не против.

После этого они договорились пообедать вместе. Ресторан находился на расстоянии пары кварталов от места ее работы. Кстати, Анджела работала модельером-консультантом в дорогом бутике на Мейн-стрит.

На следующий день Джек приехал на четверть часа раньше назначенного времени. Он не знал, как правильно себя вести при встрече, но Анджела, одетая в темно-синее платье без рукавов, пришла ему на помощь, первой подойдя и слегка обняв его за плечи. От женщины пахло яблоками и цветами.

Старшая официантка провела их вглубь ресторана. Стены здесь были обшиты панелями темного дерева, на которых висели картины с экзотическими сюжетами. Ресторан оказался полон посетителей. Всюду сновали предупредительные официанты и официантки.

Джека удивило, как легко оказалось общаться с Анджелой напрямую, без телефона. Они говорили о ее семье, работе и вере. Анджела рассказала о своем детстве в Дулуте, штат Миннесота, о своих норвежских корнях.

– Я унаследовала от моих предков немало упрямства, – сказала она.

Джек рассказал несколько историй из своей летной практики, а также кое-что о Натти. Чем больше они разговаривали, тем больше общего они находили в характерах друг друга.

«Неужели такова Божья воля?» – подумал Джек, чувствуя необычное душевное спокойствие.

Анджела заказала легкий обед и, откинувшись на спинку кресла, принялась с довольным видом разглядывать посетителей ресторана. Заметив кого-то, женщина широко улыбнулась и, подавшись вперед, тихо сказала Джеку:

– Не привлекай внимания, но… взгляни на пару, сидящую за три столика справа от тебя.

Джек, поправив салфетку, слегка повернул голову и взглянул на объект интереса Анджелы: хорошо одетый шатен тридцати с лишним лет сидел за столом напротив молодой женщины в бледно-желтом платье.

– Это Джефф и Минди, – сказала Анджела. – Он ее босс. Минди я уже давно знаю. Скажи: что ты заметил?

Ей удалось не на шутку заинтриговать Джека, но тут к ним подошла официантка, неся на большом круглом подносе их заказ. Разговор коснулся другой темы. Спустя пару минут, однако, Джек все же взглянул в сторону пары, сидевшей справа, но ничего особенного не разглядел. Анджела не скрывала своего веселья, вызванного недоумением собеседника.

– Надо читать по глазам, Джек, – явно не желая затягивать свою игру, сказала она.

Он бросил еще один взгляд украдкой, но ничего не заметил.

Анджела многозначительно улыбнулась.

– Минди уже несколько лет влюблена в своего босса. Она мне об этом говорила, но и так все понятно, стоит увидеть, как она на него смотрит, – понизив голос, сказала Анджела. – А Джефф об этом без понятия…