— Я не собираюсь никого слушать, Энджела! Довольно! — резко ответив, свернул, пролетев перекресток на красный свет.


— Тиен!


— Нет!


Я откинул сотовый в сторону и вжал педаль газа до упора. Машина ревела подо мной и вибрировала, но я выжимал из нее всё. Даже если она станет разваливаться на части, я не остановлюсь. Голова кружилась, глаза болели, но я словно не моргая следил за дорогой. Потому что сейчас серое полотно могло хоть как-то отвлечь меня от красного.


Я вспомнил момент, когда из-за нервного переутомления у меня пошла кровь. Помнил то чувство, когда на пол падала моя кровь. Однако сейчас мне хотелось расхохотаться и признать насколько жалким я был всё это время. Насколько ничтожным, насколько мелочным дерьмом меня сделал этот проклятый мир денег, статусов и богатых рож. Бабы вымазанные кремчиками, напичканные силиконом и нашпигованные ботоксом, как дешёвые куклы с пустотой внутри. Мужчины, которых интересует только запах денег и собственного дерьма так, словно они срут золотом. Пижонские замашки моей семейки, которая врала мне в глаза всю мою жизнь. Лживые улыбки коллег, зависть, тщеславие и весь букет человеческих "болезней".


А теперь ещё и родная кровь, которая прямо сейчас ощущается ядом в венах. Она разъедает мои жилы и заставляет проклинать тот день, когда мой отец взобрался на мою родную мать.


Вот насколько я был жалок. Сейчас, вспоминая как обходился с Терезой, что говорил ей, как себя вел, я хорошо понимал что и улыбки от этой женщины не должен был дождаться, не то, что поддержки, не то что помощи, не то, что её любви.


Свист шин раздался резко и отрывисто, когда машина пронеслась по дорожке между пролеском к дому, который больше напоминал каменный склеп.


Я затормозил настолько резко, что вокруг автомобиля поднялся столб пыли, сквозь который виднелись силуэты псов, которых за своим родным сыном прислал отец. Дверца скрипнула, а я посмотрел на серый гравий под своими ботинками.


"Оружие… Смешно! Кто мне позволит пронести сюда пистолет? Кто я такой, чтобы вообще держать его в руках…" — однако я взял в руки холодный металл и вышел из машины.


Как только меня попытались взять под руки, поднял оружие и ровно ответил, приставив дуло к своему виску:


— Ещё шаг в мою сторону и ваш хозяин не деньги получит, а труп того, у кого они на счету лежат!


Они замерли, а двери особняка открылись явив мне новый сюрприз.


— Не глупи, милый, и опусти пистолет, иначе твоя шалава издохнет вслед за тобой, — Амина́ кивнула ублюдкам, которые меня окружили и тоже подняли оружие, однако, я не собирался играть в эти игры, и снял пистолет с предохранителя…


— Я сказал, что не стану играть в эти игры! Приведите Терезу, иначе я не подпишу ничего!


— Она внутри… — Амина́ хмыкнула, а я ничуть не удивился, когда понял, в какие игры играла эта тварь.


— Я повторять не стану, Амина́!


— Уйдите все! Пусть войдёт сам и с пушкой в руках. Всё равно от этого ничего не изменится, дорогой супруг!


Я опустил пистолет сразу как выводок псов этой шавки отошёл от меня на достаточное расстояние.


— Гниющий червь из преисподней тебе муж, тварь! — я прошел мимо девки, даже не обращая на неё больше внимания.


Хотя вскоре я перестал вообще что либо чувствовать. Слух исчез, а я погрузился в самое темное дно, где захлебнулся и уже сдох. Всё потому что прямо посреди белоснежного холла, на коленях стояла Тереза.


Некогда необычно светлые пряди волос, которые я помнил на ощупь, покрылись бордовыми пятнами засохшей крови. Лицо, которое я покрывал поцелуями и не мог оторваться от того насколько сладкой была её кожа, посинело и покрылось кровавыми потёками и ссадинами. Оборванная одежда, завязанные какой-то грязной тряпкой руки…


Всё это заставило меня сдохнуть и понять, что зря я не выпустил себе пулю в висок, ведь из-за моей любви к этой женщине, она сейчас стояла в окружении тварей. На коленях и еле дышала.


— Значит, я не ошибся, когда решил пригласить свою невестку в гости, сынок.


Медленно, слишком медленно я поднимал взгляд от своей Терезы вверх. Метр за метром, чтобы не наброситься ни на кого раньше времени, я вел им по предметам, пытаясь выровнять дыхание.


— Значит… — произнес глухим голосом, — Я сын именно этой твари?


Я осмотрел мужчину, стоящего на высоких ступенях с головы и до ног, а следом вернулся к его глазам. Да, я и правда был похож на это чудовище. Да, я и правда видел в его взгляде себя. Однако меня не волновал этот кусок мяса. Сейчас меня не волновало ничего.


— Где я должен поставить подпись и печать, чтобы избавиться от родства с такой тварью, как этот мешок с дерьмом? — я продолжал смотреть на него, а обращался к тупой твари в безупречном платье, цена которого её дешёвая душонка.


— Почему же сразу избавиться? Я напротив хотел воссоединить молодую семью, убрав вот это… — Чон Сок скривился и опустил взгляд на Терезу, которая продолжала смотреть только на меня.


Она не отводила глаз, не плакала и не подала даже виду, что ей больно… Тереза спокойно смотрела в мои глаза и ждала, очевидно терпя опять адскую боль.


— Прости, тварь. Но я спариваться с тебе подобными больше не намерен. Однажды попробовал — мне хватило на всю жизнь. Теперь не знаю чем мыться? Наверное, кислотой, — ответил и продолжил, — Мне надоел этот пустой трёп! Тебе нужны деньги? Неси свои бумажки и расходимся, пока я не выпустил тебе кишки за то, что ты посмел сделать, ублюдок!


Я говорил, смотря именно ей в глаза и видел в них пожар, одобрение и гордость. Тереза дышала ровно и продолжала вселять в меня уверенность только тем, как жадно смотрела на меня, как в этом диком взгляде я ловил её собственную силу и уверял в том, что она теперь не одна. Кем бы я ни был в будущем, кем бы ни была она, больше нет причин и сомнений, есть только действия и путь вперёд.


Однако меня болело то, что болело её, я истекал кровью в тех местах, где кровь сочилась из её ран, я дышал точно так же как она, я был готов умереть рядом с ней. Кричал, что хочу такого чувства, когда мои мозги были залиты выпивкой, сейчас я словно проспиртован этой женщиной, и похмелье мне обеспечено до самого конца.


— И ты вот так просто отдашь всё на чем держится половина активов компании твоего приемного отца? Положишь на кон всё ради бабы? Ты глуп? Как так вышло что мой сын настолько недалёк и невежественен? Ты точно мой ребенок?


Тварь спускалась вниз, а я плавно снимал предохранитель с пистолета. Они были уверены, что я ни на что не способен, однако просчитались именно в тот момент, когда ублюдок встал напротив меня.


Я знал, что Даниэль Ли не просто так стал одним из самых богатых людей Кореи. Потому был уверен, что именно он не допустит того, что я собирался сделать.


Поэтому, когда в помещение ворвались люди прокурора Сона, мой "отец" не погнушался приставить дуло пистолета к моему лбу, чтобы обезопасить свою мерзопакостную тушу.


Его взгляд медленно потускнел и утратил былой блеск, когда в его живот уперлось дуло моего пистолета, а сам Ким Чон Сок понял, что просчитался.


— Ты хоть знаешь, где курок у этой цацки, сопляк? — прошипел он, а я ухмыльнулся со словами:


— Стреляй первым… папа. Тогда и проверим!


Чон Сок скривился и снял пистолет с предохранителя с громким щелчком. Боковым зрением я заметил, как Тереза вздрогнула и почти поднялась, но я посмотрел на неё и покачал головой.


— Это конец, Ким Чон Сок, — холодно прошептал и продолжил, — Ли Шин Сай жив, а тварь которая прислуживала тебе, и которую ты не успел убрать, в руках Ли Шин Дана. Ты должен понимать, что твоя швабра, которую ты всунул в мою постель не защитит тебя, когда её родители увезут свою драгоценную вагину обратно в Пхукет. Так что давай поставим точку! Стреляй или не сотрясай воздух, абуджи!*(отец!) Потому что ты жалок… Немощный старик, грязный насильник и гниющий… кусок… мяса! — я говорил, и с каждым словом мне становилось всё спокойнее, всё легче, всё больше я понимал, чего стою, и что кровь — это чушь!


"Семья — это стая волков, которых объединяет не родство, а внутренняя жажда к жизни. Жажда к созданию своего общества, со своими правилами. Стая — это круг, в котором нет места слабым. Потому у каждого айдола агентства "SMANGEL" в контракте есть пункт который выделен жирным шрифтом: исполнитель контракта обязуется не умирать!"


Однако… Я ошибся. В который раз не взял в расчет человеческую склонность к мести. И если бы не выстрел Энджелы, я бы действительно лишился мозгов.


В последний момент пуля просвистела между мной и Чон Соком, а пистолет из руки старика выпал и выстрелил в стену. На какой-то короткий миг я расслышал визг Амины́, а потом опять посмотрел в глаза человеку, который должен был быть моим отцом.


— Надеюсь, в аду тебе уготовлено самое сладкое место, отец. Потому что ты его заслужил, — мой шепот звучал отрывисто, а слова будто дрожали, потому что секундой ранее я ждал смерти.


В этот момент боль в груди разрывала — боль за себя, боль за обман вокруг, боль за то, что умерли столько людей, которые могли жить, а всё по вине тех, кому плевать на всё, кроме себя.


Наваждение и пелена чего-то собственного сменилась тут же осознанием того, что Тереза рядом, что я могу забрать её и увести наконец отсюда, как и хотел. Сделать то, за чем и пришел. А всё остальное меня уже мало волновало.