– В такой темноте мы ничего не найдем, – сомневался Лильероз. Он опасался, что на поиски уйдет вся ночь. И потом, вдруг они по ошибке расплавят любимую лодку какого-нибудь рыбака?

Но тут он вспомнил, что правление губернии давно хотело отремонтировать парк перед резиденцией и сменить старый, посеревший от времени флагшток на новый. Флагшток был сделан из стекловолокна, его было невозможно даже покрасить – краска осыпалась при первых морозах. Его-то и можно взять в качестве пробного сырья. Лильероз и Лаукканен захватили бензопилу и поехали на фуре к зданию правления. Томми включил бензопилу и снес флагщток. Кое-как его затащили в кузов и поехали обратно на завод. По дороге они завернули в сервис и забрали ручную мельницу, которую какой-то крестьянин оставил Томми для ремонта. На заводе от флагштока отпилили металлическое навершие. Ларс Лильероз включил пресс. Из его недр послышалось уверенное рычание.

– Машина работает, – сказал черепичник, довольно потирая руки. Лильероз полистал инструкцию, но из двухсотстраничного тома на немецком мало что смог уяснить. Тем более, что уже смеркалось – тут и на родном языке инструкцию не разберешь.

Тем временем Томми педантично распиливал бензопилой флагшток на одинаковые метровые поленца и с громким треском измельчал их в крошку ручной мельницей. Лильероз закидывал сырье лопатой в воронку. Томми отрегулировал пресс так, чтобы оттуда выходили дугообразные двухдюймовые пластины. С нетерпением ждали они появления балок для каркаса нового дирижабля.

– Вещь машина, – похвалил Лильероз горячий гудящий пресс. А Томми подумал, что Лильероз, верно, скоро прославится еще и как производитель пластмассовых изделий. Он считал весьма разумным решение параллельно к дирижаблю заняться производством пластиковых реек и черепицы. На рынке они пользуются большим спросом.

Через четверть часа из пресса послышалось многообещающее шипение. Лильероз и Лаукканен склонились над отверстием, откуда должны были вылезти суперрейки из углеродного волокна.

Но нет, не новенькое изделие – из трубы с шипением и вонью вылетел сгусток дыма, обдав горячим дыханием сосредоточенные физиономии экспериментаторов. Послышались громкие хлопки, казалось, внутри взрываются праздничные хлопушки. Перепачканные сажей горе-техники изо всех сил пытались сладить с ревущим аппаратом, который не собирался просто так сдаваться. Из воронки валил густой черный дым, вскоре показались и нервные языки пламени. Похоже, проект был обречен на провал – еще немного, и пресс взлетит на воздух. Лильероз и Лаукканен в шоке от происходящего, спешно покинули двор.

Через пятнадцать минут на завод приехали пожарные-добровольцы и принялись поливать пресс из огнетушителя. Потом из Оулу прибыла подмога в виде двух пожарных бригад, спустя какое-то время аппарат покорно затих и начал остывать.

Засев в кабинете директора, черные от копоти экспериментаторы внимательно изучали инструкцию по пользованию прессом. Выяснилось, что углеродное волокно категорически запрещалось использовать в качестве сырья для получения пластмассы, так как оно не плавится даже при высокой температуре. Они еще хорошо отделались: в инструкции говорилось, что, если сопротивляемость материала неизвестна, велика вероятность взрыва. При высоких температурах неизвестные соединения могут образовывать газ и при повышении давления вступить в реакцию. Углеродное волокно не отличалось легкой воспламеняемостью, но, видимо, в составе государственного флагштока присутствовал неизученный наукой элемент – слишком уж бурно среагировал материал на повышение давления. Слава богу, пресс уцелел.

– Глянь, как нам сегодня свезло-то! – возрадовался Томми Лаукканен.

Было уже за полночь, когда все разошлись по домам. Ларс Лильероз рассказал сонной жене о катастрофе с прессом. Мимми выпрыгнула из кровати, стянула одежду с закопченного мужа и затолкала его в ванную – отмокать. Операция по отмыванию Лильроза продолжалась до рассвета и завершилась полной победой.

Водолаз приходит на помощь

Несмотря на довольно сносные условия жизни в тибетском ущелье, вечно там оставаться было нельзя. Через пару недель закончатся запасы еды, дичь в каньоне не водилась, да и из чего стрелять по диким гусям и якам? Хочешь не хочешь, придется выходить к людям. Чтобы лететь дальше, нужен жидкий водород, баллонов десять, не меньше, каждый килограммов по сто. На себе их не дотащишь, тем более по горам, значит, придется нанимать носильщиков или даже целый караван. Ни тракторы, ни вездеходы по горам не ходили – слишком крутые склоны и узкие тропинки.

Было решено, что трое, братья Ланкинены и турок Гёргу Мюркеш, останутся охранять дирижабль. Остальные, солист Кари, басист Сакке, барабанщики и двое акробатов, отправятся на поиски водорода. Если они не вернутся, оставшиеся смогут улететь – для этого газа хватит. Уходили самые упитанные, оставив в лагере худых и низкорослых, которые пообещали ждать возвращения экипажа две недели, а если удастся раздобыть еду, то и дольше. Искать водород по затерянным горным деревушкам – задача не из легких, на это точно уйдет какое-то время.

Веревки и снаряжение акробатов тут были как нельзя кстати. Даже компас нашелся, а вот карты оказались бесполезны: по ним невозможно было определить, где проходили древние караванные пути, где находятся ущелья, а где тропы – ладно, следопыты на месте сориентируются. Провизию поделили, чтобы уходящим хватило в дорогу примерно на неделю, а остающимся – на две. Пустой баллон из-под гелия с заднего отсека захватили с собой – для образца. А вот музыкальные инструменты оставили в лагере.

У рокеров на всех было шестьсот евро, у турецких акробатов оказалась с собой тысяча, правда, турецкими лирами. Неизвестно, по какому курсу их поменяют на местную валюту. Сколько стоит жидкий водород на непальском рынке – тоже было загадкой. Но не ждать же у моря погоды?

Рано утром группа из шести человек покинула лагерь. Вскоре они вышли на тропу, ведущую в узкое ущелье. Похоже, по ней проходил крупный скот, дикие яки или верблюды. Человеческих следов видно не было. Путешественники двигались на юг, в сторону Непала, чтобы точно уж не попасть в Китай. Они долго блуждали по ущельям, то поднимаясь в горы, то спускаясь в долины. Вперед продвигались медленно, задыхаясь от разряженного воздуха и тяжелой ноши – мешков с провизией, веревками и всем необходимым, чтобы разбить лагерь на ночлег.

Высоко в горах всегда холоднее, поэтому старались ночевать в долинах, там и дрова было найти проще. В день путники проходили около двадцати километров, что для гористой местности можно назвать хорошим темпом. На следующий день у всех от напряжения болели икры и голени. Особенно тяжело давались спуски, к счастью, наступила весна, и сильных морозов уже не было, даже дождь не беспокоил путешественников.

Тропинка упрямо петляла между ущелий, постепенно становясь все более натоптанной. Стали появляться и признаки человеческого присутствия – странники возвращались в цивилизацию, что бы это ни значило. Однажды им встретился местный житель. Не найдя общего языка, они объяснились на пальцах и выяснили, что до ближайшего города еще дней пять пути. Город назывался Юмла, крупный по местным меркам, священное место.

По дороге открывались бесподобные виды: заснеженные вершины защищали тропинку от ветра, в долинах струились прозрачные ручьи и стремительные горные реки. Ручьи они переходили вброд, через бурные потоки переправлялись по веревкам. Вода была такая чистая, что можно было пить без кипячения. В небесах кружили любопытные орлы, по долинам скакали дикие яки, сотрясая землю топотом копыт.

Через неделю дошли до Юмлы. Это был милый городок у подножия южного склона Тибетских гор на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Он был местом встречи караванов, пришедших с севера и с юга по тысячелетним торговым путям между Европой и Китаем. Через Юмлу в Европу везли китайский шелк и чай, а в Азию – добытые в уральских шахтах металлы.

Улицы Юмлы были по-будничному унылы. Серые многоэтажки и сильно облупившиеся государственные здания. Машин мало, вместо них по дорогам сновали усатые тибетцы на горных лошадках. В центре кучковались туристы с рюкзаками. Приехав в Непал в поисках смысла жизни, они в лучшем случае обрели расстройство желудка. Заросшие гиды наперебой предлагали финско-турецкой группе развлечение в виде горного туризма.

– Черт возьми, такой большой город – и ни одной церкви, не то что в Финляндии, – удивлялся басист Сакке.

В Юмле действительно не жаловали лютеранские церкви, здесь больше почитали тибетские храмы. Что с них взять, дикари!

Пришлось сильно потрудиться, чтобы найти даже почту – отправить телеграмму в Финляндию. В госучреждения решили не соваться, у рокеров не было с собой паспортов. Турки не хотели обращаться за помощью к полицейским, уверяя, что это наверняка грозит им арестом и долгими днями за решеткой в непальской тюрьме. Лучше избегать контактов с органами, но выкручиваться как-то надо. В непальских широтах финские мобильники не работали, поэтому путешественники решили отправить в Финляндию короткую телеграмму с просьбой прислать побольше денег в самый большой банк города Юмла – Банк Непала.

Музыканты с акробатами заночевали в старом отеле на окраине города; во дворе, как ни в чем не бывало, местные жители жгли мусор и сушили простыни. Гости решили спросить у хозяина, где можно достать жидкий водород, тот посоветовал связаться с неким водолазом из Северной Кореи – мужик на все руки, прилетел в Юмлу несколько лет назад, уцепившись за колесо самолета. Судьба привела его в гористую обитель Непала, и теперь он не мог покинуть страну, так как не имел статуса беженца, да и прошлое у него оказалось темное. Вернуться на родину – верная смерть. Имя несчастного – Чен Микила, и жил он на окраине города в большом доме, где держал магазин подержанных вещей, и иногда нырял, если непальские власти просили помочь, но это редко, Непал не богат водоемами.