Армия экс-королевы быстро убегала. Только у Таутона, в пятнадцати милях от Йорка, Эдуард наконец настиг врагов и вынудил их к ответным действиям. Гарри был особенно доволен:

— До дома будет рукой подать, когда вернемся после сражения, — сказал он своим воинам.

Было двадцать девятое марта.

— Вербное воскресенье, — заметил кто-то.

— Значит, на Пасху отправимся домой, — пообещал Гарри. — Король Генрих не будет драться сегодня, нельзя сражаться в святые праздники.

— Зато королева будет, помяните мое слово. Но наш король Эдуард не попадется в ту же ловушку, что и его отец. Это случится именно сегодня, не беспокойся.

Они взглянули на небо. Оно было низким и свинцово-серым.

— Похоже, пойдет снег, — размышлял кто-то. — Темно, как ночью.

К ним подъехал курьер.

— Парни, — бодро заговорил он, — постройтесь. Вы все хорошо знаете, где вам занимать место в бою.

— Где же враг?

— Поймете совсем скоро. Они на поле, между ручьем и дорогой. Поторопитесь.

— По крайней мере, в бою нам не будет холодно, как раз согреемся и разомнемся, — бросил один из воинов, поднимаясь на ноги.

— Не занимайте свои головы лишними мыслями, — сказал Гарри. — Думайте о доме. Если бы мы сейчас были на вершине холма, клянусь, мы увидели бы Морланд-Плэйс.

Мужчины радостно приветствовали его слова. Схватившись за оружие, они поднялись на ноги.

Армия королевы превосходила их по численности почти вдвое. Они поняли это, как только увидели вражеские ряды. Стоя в ожидании приказа действовать, Гарри с обостренным чутьем, выработанным за долгое время пребывания на войне, заметил, что королева выигрывает и по занимаемой позиции. С фланга ее армию защищал ручей, выгоден для нее был и покатый склон. Серое небо, казалось, устрашающе опускалось все ниже и ниже. В этот момент Гарри с удовлетворением подумал, что на их стороне тоже есть неоспоримое преимущество: на их стороне была правда. Если ужи существовали какие-то зловещие знаки, то они предназначались их врагам. А их символом должен стать новый король Эдуард — как раз теперь он верхом ехал занять свое место. В серости дня на его шелковом платье эмблема солнца сияла особенно ярко, как будто на мгновение настоящее солнце вышло из-за туч. «Темные мрачные тучи для королевы, а яркий солнечный свет для нас, ведь на нашей стороне Бог», — подумал Гарри. Забыв о промозглом холоде, не обращая внимания на еще болевшую после удара мечом руку, Гарри улыбнулся и крепче сжал оружие в ожидании сигнала.

Вначале казалось, что им грозит поражение. Отразив первую атаку, противник сумел перехватить инициативу, а его явное численное превосходство отнимало шансы у короля Эдуарда и его людей. Белый заяц находился в центре битвы, которая была особенно ожесточенной на правом крыле. Многие уже полегли в сражении, а рана Гарри открылась после полученного нового удара мечом. Если бы он знал немного больше о тактике сражения, то понимал бы, что всаднику больше всего следует беречь руку и незащищенное бедро.

И вот почти наступил момент их вынужденного отступления. Победа ускользала от них, и страшным призраком замаячило поражение. Но произошло чудо, им был дан знак, что Бог благоволит к ним: темные зловещие тучи рассеялись и посыпались белые хлопья снега. Сначала снег падал на землю редкими снежинками, но через мгновение он уже повалил сплошной белой пеленой. В то же время сорвался первый порыв ветра, он начал дуть все сильнее и сильнее через маленькую равнину прямо в лицо солдатам королевы. Ветер и снег ослепляли их. Они не могли бороться с прежней силой и отступали. С яростными криками, с именем Йорка на устах армия короля Эдуарда бросилась вперед на врага.

По прихоти судьбы Гарри оказался отрезанным от остальных воинов своего отряда. Его меч был в крови по самую рукоятку, рука не могла держаться твердо и скользила в потоке крови. Звук лошадиных копыт заглушался щедро устилавшей землю грязью, смешанной с кровью. Это становилось похоже на резню: сторонники Ланкастеров один за другим падали замертво, их тела лежали всюду, куда падал взгляд. Ручей, который сначала давал им преимущество, теперь стал их злейшим врагом: люди были прижаты к его берегу, а потом и загнаны в воду. Вода в быстром ручье обдавала ледяным холодом и сбивала с ног. Очень многие воины утонули, не сумев удержать равновесия, остальные же, стоя по колено в воде, были смертельно ранены и падали прямо в ручей — их кровь смешивалась с бурным водным потоком.

Лошадь Гарри убили прямо под ним, но он тут же поднялся на ноги и продолжал сражаться рядом с людьми, которых прежде никогда не видел. Вдруг его взгляд остановился на серебристом льве на одежде воинов. Он понял, что им пришла подмога из Норфолка. Теперь они не могли проиграть! Он на секунду ослабил руку, которую все еще пронзала сильная боль, и взглянул на картину сражения: далеко впереди он увидел людей, которые спасались бегством, преследуемые армией Йорка. Все позади! Победа была на стороне Эдуарда!

В эту минуту его внимание привлек чей-то крик сбоку от него. Он резко повернул голову и увидел перекошенное лицо какого-то бородача. На одежде этого человека была эмблема дракона. На миг его руке блеснуло короткое копье и через секунду поразило Гарри в шею. Он почувствовал, как острие пробило кость, но боли не было. Гарри ощутил лишь бесконечное удивление. Он хотел крикнуть, но не мог. Вместо крика из горла вырвался какой-то захлебывающийся звук. Лицо его убийцы исчезло. Он просто двинулся дальше продолжать свое кровавое дело. Гарри опустился на колени, его руки потянулись к смертельной ране, и алая кровь хлынула на его онемевшие пальцы. Он не мог дышать, ибо нос, рот и легкие были залиты его же кровью. Гарри подумал в последний момент: «Я тону…» С этой мыслью он как подкошенный рухнул вперед, затихнув в смертном сне у кромки водной глади.


Это сражение было самым кровопролитным из всех возможных, так как битва продолжалась даже после наступления темноты. Армия противника была наголову разбита, но обезумевшие йоркисты преследовали выживших с горячностью гончих псов и убивали их повсюду, где настигали несчастных. Их военачальники тщетно пытались прекратить бессмысленную резню. Победа была безоговорочно на стороне Эдуарда, хотя и на этот раз королеве удалось спастись. Она забрала короля и своего сына из места укрытия, которое специально было выбрано в Йорке. Королева уже находилась на пути в Шотландию, где мечтала отсидеться в безопасности. Убийства продолжались и в самом Йорке, хотя Эдуард сделал невозможное, чтобы остановить дальнейшее кровопролитие. От Таутона до Йорка дорога была сплошь красной от крови, а по ее сторонам лежали тела, бесконечное количество тел. В Морланд-Плэйс новость о победе Йорка дошла еще до окончания сражения.

— О, благодарение Богу! — вскрикнула Элеонора. — Теперь нам остается только дождаться возвращения наших бравых мужчин домой.

Она собрала всю семью в часовне, где мистер Джеймс вознес Господу благодарственные молитвы за дарованную победу. Весть о том, что Маргарита снова ускользнула от возмездия, однако, омрачила всеобщую радость.

— Смерть этой женщины принесла бы облегчение всем. Пока она жива, она будет продолжать строить козни, пока она жива, она будет сеять смерть на этой земле, — заявила Элеонора.

На протяжении всей ночи собаки страшно выли, чувствуя запах крови в воздухе. В темноте то и дело мелькали чьи-то пугливые фигуры — люди мчались прочь от места трагедии в поисках убежища. Элеонора стояла в часовне, окруженная своими верными слугами. Эдуард и Изабелла были вместе с Сесилией в ее спальне, так как она ждала ребенка и они боялись, что такие потрясения могут привести к преждевременным родам. Джон, Ричард и Нэд находились в детской вместе с Ани и господином Дженни, они пытались уснуть, но каждый раз, заслышав какой-нибудь страшный и необъяснимый звук, невольно прижимались друг к другу.

Красно-кровавое солнце поднялось над горизонтом, залив розовым светом грязный снег. Вскоре после рассвета двое мужчин, хромая, зашли во двор поместья. Их одежда насквозь промокла от крови. Они были ранены, глаза их были воспалены. На лицах пришедших читалась огромная усталость, они были крайне истощены, поскольку не смогли даже поднять руку для приветствия. Их тотчас окружили с криками радости и сочувствия и провели к огню в большом холле, где сразу же появились еда и питье. Ранения мужчин не были серьезными, скорее, их одолевала усталость. Все домочадцы бросили свои занятия и выбежали к ним.

— Где остальные? — немедленно спросила Элеонора.

Мужчины обменялись тревожными взглядами.

— Где же все наши? — настаивала Элеонора.

— Остальных нет. Остались только мы двое, — наконец вымолвил один из них через силу.

— Сражение было очень тяжелым, — добавил другой.

Ему казалось, что все, о чем он говорит, бессмысленно, потому что пережито с таким напряжением сил и потерями. Ему трудно было говорить об этом еще и потому, что это заставляло словно заново переживать тот кошмар. Эта высокая сердитая женщина, стоявшая перед ним, железной рукой будто вновь отправляла его на поле битвы.

— Многих убило в первой же схватке. Нас превосходили по численности во много раз.

— Да, нас оказалось намного меньше, чем их, — подтвердил слова товарища второй. — Так было, пока не начался снег. Дик, я и другие оказались разделены. Джека, который был с нами, тут же убило. И вот нас осталось только двое.

Он понурил голову. Элеонора пыталась найти смысл в его объяснениях.

— Но Гарри? Где мой сын? — в ее голосе прозвучала мольба. Но она уже почувствовала страшную для себя правду. Дик покачал головой. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Он решился:

— Мы искали тела везде, уже после того, как все было кончено. Мы нашли несколько. Вы никогда не подумали бы, что может быть столько убитых. Господин Гарри лежал возле ручья. Мы оттащили его от воды, но не могли принести ни его, ни кого-то другого, потому что у нас не было лошади.