Закончив чтение письма, Элеонора позвала Джо и сообщила ему новости. Затем она отдала приказ подготовить людей и оружие.

— На этот раз они покончат с королевой раз и навсегда и наступит долгожданный мир, — сказала она. — Иди и отдай необходимые распоряжения. Не забудь отослать известие Джону Батлеру, ведь скоро он нам понадобится.


Томас и Гарри снова были вместе. Когда они встретились, заключив друг друга в объятия, был как раз тот чудесный день вступления герцога Йорка в Лондон. Им многое надо было рассказать друг другу. Братьям казалось, что они не виделись не три сотни, а целых три тысячи дней, — таким насыщенным было время, проведенное ими в Кале и Ирландии. При первой же возможности получить аудиенцию у герцога Гарри обратился к нему с просьбой присоединиться к свите милорда. Герцог любезно удовлетворил его прошение, поэтому братья получили шанс снова быть вместе.

Томас очень нуждался в присутствии брата, ведь, несмотря на бодрый тон его письма к матери, он не мог не чувствовать, что надвигаются роковые события. Знать, среди которой был даже собственный сын Йорка, Эдуард Марч, не поддерживала категоричных претензий герцога на королевский трон. В те дни в Ирландии Ричард Йорк снова и снова обдумывал свой выбор. Его врагом была королева, а не король. Герцог хотел оставаться преданным подданным монарха. Но влияние королевы нельзя было нейтрализовать без свержения короля. Наконец он пришел к решению, что единственно возможным выходом может стать его коронация, и герцог потребовал этого. И получил отказ. Своей нерешительностью знать вновь вернула его к необходимости сделать все тот же непростой выбор, над которым он ломал голову в Ирландии. Да, он не мог пожаловаться на недостаток власти, но его полномочия не были абсолютными, как он того хотел. Королева все еще имела возможность собирать под свои знамена сторонников-роялистов, и не в силах Йорка было этому помешать.

Томас понимал, какие сомнения терзают сердце великого солдата, который не был таким же великим политиком. Он не мог не видеть, что на этот раз фортуна оказалась к ним благосклонна, но темные тучи уже собирались над ними. Томас был, как никто, близок к своему господину в те дни, поэтому бодрое настроение Гарри разрядило накопившиеся усталость и напряжение в лагере герцога. Гарри был моложе и беспечнее, поскольку никогда не уезжал далеко от дома, не осознавал назревающих проблем. Он с большим оптимизмом смотрел в будущее и был уверен в успехе. С ними был легендарный герой, сравнимый с Тезеем, храбрый и бесстрашный, на счету которого был не один десяток подвигов: ними был Эдуард Марч, яркий, как солнечное светило, так как с ним они могли потерпеть поражение? Ночами братья спали, укрытые одним плащом, и рука Гарри лежала на плече старшего брата, словно оберегая его от возможных опасностей.

Конечно, их ум занимали не только мрачные размышления о будущем. Они находили время и для веселья, и для любви. Томас всегда пользовался особым успехом у женщин, так как обладал харизмой своего хозяина и был необыкновенно красив. Не одну холодную зимнюю ночь их согревало присутствие под плащом какой-нибудь симпатичной девицы. Весь Лондон был преисполнен благодарности Йорку и его армии за то, что они освободили их от продажного правительства. А есть ли лучший способ выразить свою признательность, чем познакомить молодых людей со своими дочерьми?

Переговоры со знатью все затягивались, поэтому только девятого декабря армия покинула Лондон. Люди Морландов прибыли в назначенное место на неделю раньше до появления там основных сил. К этому времени группа, предводительствуемая Марчем, разделилась и некоторые из них отправились в Уэльс. Герцог Уорвик остался оборонять Лондон, милорд, юный Рутланд и его дядя Солсбери вели армию навстречу королеве. Эмблема Морландов была видна на правом фланге. Томас ни на шаг не отставал от милорда — они выступали под символом Йорка — соколом. Широкоплечий, с военной выправкой, Ричард Йорк, ставший для Томаса таким же близким человеком, как его собственная мать, казалось, был окружен волшебным сиянием. Томас не мог покинуть его ни на минуту.

Они проходили по пустынной деревенской местности, а разведчики время от времени приносили новости о передвижении королевских сил, которые следовали по направлению к югу. Где бы они ни появлялись, люди выходили встречать их, благословляли и напутствовали добрыми словами, умоляя избавить их от Маргариты и ее продажных фаворитов.

Армия королевы разрушала все на своем пути. Люди, населявшие центральные и южные территории, не скрывали своего желания увидеть, как доблестный Йорк остановит ее продвижение на юг.

К двадцать первому декабря они достигли Йоркшира, и разведка донесла, что королева всего в десяти милях от них, в Понтефракте. Собственный замок Ричарда располагался неподалеку, поэтому он повел свою армию в замок и разместил ее там. Затем Ричард послал группу людей для переговоров с генералами королевской армии. Томас принес людям Морланда известие о том, как прошла эта встреча.

— Перемирие на Рождество, — мрачно объявил он, появившись у входа. Люди Морландов заняли небольшое кладовое помещение в главном холле, они устроились там вполне комфортно. Когда пришел Томас, они, чтобы убить время, играли в карты и кости и радостным кличем приветствовали его слова.

— Это хорошая новость, — сказал Гарри. — Мы сможем здесь здорово устроиться. Нам даже можно будет вырваться домой, ведь отсюда до дома не больше дня езды. Томас, в чем дело, ты не рад?

— Нет, — кратко ответил тот.

— Не рад установлению перемирия? Но драться на Рождество?! — удивился Батлер.

— Меня раздражает это ожидание, — объяснил Томас. — Мне хотелось бы каких-то действий. У меня такое ощущение, что чем дольше мы ждем, тем сильнее становится королева. Она, как гидра, у которой на месте отрубленной головы немедленно вырастает новая. Оттого я не могу избавиться от этого чувства ужаса.

— Это все волнение, нервы, — мудро изрек Гарри. — Жизнь солдата — это долгие дни ожидания, которые сменяются короткими периодами активных действий.

— Он это говорит по собственному огромному опыту, — заметил Джон Батлер, смеясь. — Скажи это милорду Йорку. А как к задержке относится он?

— Эта идея как раз ему и принадлежит, — сказал Томас. — Он слишком хороший, и это главная проблема. Тут он похож на короля Генриха, именно поэтому король его так и любит. Ни тот, ни другой не стал бы сражаться в святые дни. Он настолько порядочный, что даже не представляет всей глубины ее непорядочности. Он солдат, а не политик.

Все слушали Томаса с сочувствием, ведь среди них не было ни одного человека, который с готовностью не сложил бы голову за своего господина и не верил бы безоговорочно в его правоту.

— Нам ничего не остается делать, как устроиться здесь поудобнее, раз уж мы должны переждать несколько дней, — заключил Томас.

— Точно. Что говорит милорд? Неужели найдется глупец, который решит покинуть это удобное место? — с готовностью согласился Гарри.

— А если тебе нечем заняться, ты всегда можешь присоединиться к тем, кто добывает продовольствие и заготавливает фураж, — добавил Джон Батлер.

— Завтра первая вылазка, — заметил Гарри.

Томас неожиданно усмехнулся и покачал головой:

— Эти обязанности для вас, парни. Я на особом положении, потому что я личный страж милорда. Если вдруг понадобится срочно меня разыскать, вам просто надо найти милорда.

Он по-светски изящно махнул им рукой и ушел. Томас даже на военной службе был воплощением галантности.


Так случилось, что в тот день, за неделю до окончания перемирия, Томас оказался в маленькой комнате с генералами и другими военачальниками. Йорк, Рутланд и Солсбери сидели вокруг стола. Предметом их обсуждения были прошлые военные кампании, тактические приемы боя, женщины и другие темы, которые могут обговаривать военные мужи. Томас и пара молодых людей стояли на страже у стены, краем уха прислушиваясь к разговору. Группа солдат, которых отправили за продовольствием, как раз покинула лагерь, запасы уже заканчивались, и все с нетерпением ожидали начала действий.

Рутланд занимался тем, что бесконечно вонзал нож в стол, наблюдая за тем, как он мелко дрожит, когда острие погружается в дерево. Милорд сохранял абсолютное хладнокровие, присущее истинному солдату: его сильные мускулистые руки спокойно лежали на столе. Он легко откинулся на спинку стула, а его проницательный взгляд, который не мог выдержать ни один лгун, останавливался попеременно на каждом говорившем. Солсбери в этот момент взял слово.

— Если не принимать во внимание всех накопившихся мелких проблем, то остается одна самая существенная: нам все труднее поддерживать дисциплину. Каждый день мне доносят о драках и ссорах. К счастью, здесь нет больших запасов выпивки, иначе нам было бы не избежать серьезных неприятностей.

— Надо организовать какие-нибудь игры, — произнес Ричард. — У нас впереди еще неделя. Не помешает и дополнительная тренировка с оружием. Я хочу предложить…

Но никто уже не услышал, что намерен был предложить герцог, потому что в этот самый момент вбежал один из часовых, которого догонял взволнованный разведчик.

— Сэр! Милорд! Возвращаются те, кого послали за едой и фуражом… — начал первым часовой, но его тут же перебил разведчик, громко крича: — Королева направляется прямо сюда! Ее армия уже совсем близко, милорд! Они окружили наших людей. Их там тысячи, и они вооружены до зубов!

Рутланд вскочил на ноги.

— Они нарушили перемирие! — воскликнул он. Лицо Йорка исказилось от ярости.

— Ничтожная мразь! — вскричал он. — Отродье дьявола, клятвопреступники…

Его рука легла на рукоять меча. Он направился к двери. Гнев его был настолько велик, что он просто не мог сдержать себя: