Его отец отрицательно покачал головой:

— За назначение персонала отвечает Брэд. Он выполняет свою работу хорошо, поэтому у него нет причин вмешиваться. Я скажу ему, чтобы он разрешил тебе взять Гримшоу в качестве боцмана, но вопрос о назначении капитана на твое судно ты должен оставить за ним.

Джонатан почувствовал себя неловко. Ему не нравилась идея быть во власти Брэдфорда Уокера. С другой стороны, все капитаны компании Рейкхеллов были ветеранами, хорошо знающими свое дело, поэтому любой из них был подходящим. Конечно, вначале он не может надеяться, что любой капитан разделит с ним веру в превосходство клипера, но «Летучий дракон» безусловно сможет расположить к себе любого.

— Я напишу Джессике и скажу ей, чтобы она ждала тебя в Лондоне, — сказал Джеримайя. — Бойнтоны будут рады тебя видеть.

— Так же как и я. Чарльз и я переписываемся не так часто, как следовало бы.

Как всегда, Джеримайя был рад, когда напоминали, что наследники компаний Рейкхеллов и Бойнтонов — близкие друзья. Родственные связи между двумя компаниями останутся прочными и в будущем.

— Ты будешь кого-нибудь увольнять из экипажа, когда возьмешь нового временного капитана?

— Нет, сэр. Во время пробных рейсов Эдмунд Баркер был единственным помощником, и автоматически он станет вторым помощником. После того как я покажу тебе и всему миру, что «Летучий дракон» может сделать, когда он легко домчится до Англии, я надеюсь поплавать на нем какое-то время. И мне потребуется новый первый помощник. Но у меня не будет проблем найти нужного человека, когда я побью рекорд в скорости.

Отец хотел разрядить ситуацию.

— Сейчас расстояние между Бостоном и Лондоном преодолевается минимально за три недели. На какое время в пути ты рассчитываешь?

— По самым моим грубым подсчетам, папа, — сказал Джонатан с быстрой ухмылкой, — двадцать один день. На самом деле я хочу доплыть туда за двадцать дней или даже меньше.

По мнению Джеримайи, предсказания были абсурдными, но он не хотел разочаровывать своего сына.

— Ради тебя, — сказал он, кладя руку на плечо Джонатана, — я надеюсь, что ты побьешь рекорд и заставишь шхуну Рейкхеллов выглядеть как тихоходное, неуклюжее судно.

Выйдя из конторы отца, Джонатан подумал, что у него не было возможности выразить свою благодарность за такое одобрение. В этом заключалась сила, которая связывала членов семьи вместе и которая позволяла, чтобы великие традиции семьи Рейкхеллов переходили от поколения к поколению. Униженный отцовским великодушием, Джонатан мог только надеяться, что докажет такую же терпимость к своим собственным сыновьям.

Брэдфорда Уокера не было в конторе, но его помощник дал Джонатану адрес меблированных комнат, где жил Гримшоу, и молодой строитель сразу же отправился туда. У него не было времени на поиски подходящего боцмана. Плавание в Англию должно начаться через две недели, и Гримшоу придется использовать каждый день этого короткого промежутка времени, чтобы объединить команду.

Жилище боцмана находилось в скромных меблированных комнатах, расположенных менее чем в миле от верфи Рейкхеллов. Хозяйка комнат, сварливая жительница Новой Англии, кисло посмотрела на посетителя, когда он спросил Гримшоу.

— Вы не похожи на одного из его друзей-пьяниц, — сказала она.

— Я его работодатель, — вежливо сказал Джонатан. — Моя фамилия Рейкхелл.

Отношение женщины мгновенно изменилось, она провела его в небольшую душную гостиную.

Джонатан неудобно сидел на краю покрытого мохером стула, слишком низкого для его длинных ног.

— Гримшоу не хочет быть плохим, — сказала женщина. — И в то же время кажется, что он не может не вовлечь себя в беду, когда слишком долго находится на берегу.

Джонатан улыбнулся:

— Что он сделал на этот раз? Или мне следует дать ему возможность самому рассказать?

— Его нет сейчас здесь, это точно, — заявила хозяйка комнат, вглядываясь в молодого господина. — Вы не уволите его, если я расскажу то немногое, что знаю?

— Конечно, нет. В этом районе нет другого такого опытного моряка.

Она надеялась, что может ему доверять, и сознание того, что это один из Рейкхеллов, успокоило ее. Каждый в Нью-Лондоне знал, что члены этой известной семьи были честными и держали свое слово.

— Гримшоу нет уже три дня, пошел четвертый, — сказала она. — Другие квартиранты не скажут этого, но я могу смекнуть, в чем дело. Я слышала, говорят, был ужасный шум недавно вечером в «Черном ките».

— Так часто бывает, — сказал Джонатан.

— Да, мистер Рейкхелл, но Гримшоу с тех пор не пришел домой. Поэтому у меня есть сильное подозрение, что он был пьян и что констебль забрал его. Были и другие разы, когда у него не было денег заплатить штраф, тогда шериф разрешал ему отрабатывать, сидя в тюрьме. Я подумала, что он там. Опять.

— Тогда я должен внести за него залог.

— Но вы не выкините его с работы?

Он понимал беспокойство женщины.

— Он слишком хороший моряк и слишком большой негодяй. Я бы посадил его в тюрьму на месяц, если бы знал, что он извлечет из этого урок. Но он не извлечет. И он мне нужен.

Джонатан оставил меблированные комнаты, пошел в гавань, которая находилась в центре города, потом начал подниматься на холм Стейт-стрит за портом. Тюрьма находилась за англиканской церковью, и шериф округа Нью-Лондон сидел в своей крошечной конторе и играл в карты с другом.

Он посмотрел на высокого посетителя и усмехнулся:

— Я вычислил, что вы придете, как только обнаружите, что Гримшоу гостит у нас, мистер Рейкхелл.

— Каков его штраф на этот раз, шериф?

— Десять долларов. Плюс три доллара и пятнадцать центов за причиненный убыток бару и за две лампы в «Черном ките».

Джонатан сдержанно присвистнул.

— Он, должно быть, полностью разнес место. Неважно. Я заплачу всю сумму. Но я хотел бы перекинуться с ним словом, прежде чем вы выпустите его.

— Рад услужить. — Шериф взял связку ключей, пошел вниз по длинному коридору и отпер тяжелую дубовую дверь в дальнем конце ряда.

Сидя на койке, Гримшоу вел горячую беседу со своим сокамерником, невысоким негром, которому перевалило за двадцать. Но в тот момент, когда он увидел посетителя, он сгорбился, спрятал лицо в ладонях и застонал.

— О, Джонни, — сказал он. — Я жалкий грешник. Я не заслуживаю сострадания от таких, как ты.

Джонатан сохранил строгое выражение лица.

— Ты прав. Ты вообще не заслуживаешь сострадания. Это уже третий раз за год, когда я вынужден давать за тебя залог.

Поведение Гримшоу мгновенно изменилось, его улыбка обнажила редкие желтые, зубы.

— Даешь залог за меня, да? Джонни, ты принц среди мужчин!

— Не так быстро, — сказал Джонатан. — Я оставил бы тебя здесь гнить, если бы думал, что это пойдет тебе на пользу, ты, старый негодяй. Почему ты опять начал пить?

— Та же причина, что и всегда. — Лицо боцмана стало хитрым. — Когда я в море, я силен и здоров, и от самой идеи поднести стакан рома ко рту становлюсь больным. Но дай мне засидеться на земле чуть-чуть подольше, и гниль проникает в мои кости.

— Достаточно. — Джонатан хорошо знал, что боцман не выносил долгого пребывания на суше; когда он находился в море, не было более трезвого и ответственного моряка. — У тебя новое назначение. С сегодняшнего дня. Ты — боцман «Летучего дракона».

Казалось, Гримшоу не очень обрадовался.

— Новый клипер. Ты уверен, что он не будет слишком неустойчивым и не опрокинется во время шторма?

— Узнаешь сам.

— Запах соленого ветра лучше, чем зловоние этого места, даже если я утону на этом новомодном судне. Мистер Рейкхелл, познакомьтесь с моим другом Оливером.

Молодой негр поднялся, и хотя он был болезненно худ, его рукопожатие было сильным и твердым.

— Почему ты здесь? — спросил Джонатан.

— Я был рабом на Каролинских островах. Сбежал.

— Он ждет, когда организация аболиционистов соберет денежные средства, чтобы освободить его, — вмешался Гримшоу.

Джонатан кивнул головой, он хорошо знал систему. Когда аболиционисты платили пятьдесят долларов за убежавшего раба, он становился свободным. Однако если сумма не была собрана, раб возвращался к своему хозяину.

— Джонни, внеси залог за Оливера тоже. Если надо, вычитай понемногу из моей зарплаты. Я ручаюсь, он хороший парень. Может быть, у тебя найдется место для него на судне.

Несмотря на слабость боцмана к алкоголю, когда он находился долго на берегу, он был хорошим знатоком людей.

— Ты моряк? — спросил он негра.

— На моей родине, — сказал Оливер с достоинством, — я был жонга на дау, которым владел мой отец.

— Он говорит, что был капитаном, — сказал Гримшоу.

Джонатан изучал невысокого заключенного. Дау — это тип судна, которое встречается в водах около восточного побережья Африки, обычно одномачтовое, с огромным гротом и латинским парусным вооружением. Это было трудное в управлении судно, и если парень говорил правду, он был непременно знающим моряком.

— Сколько человек в твоем экипаже?

Оливер поднял пять пальцев.

— Сколько лет ты плавал?

— Всю жизнь, пока арабские торговцы не продали в рабство.

— Сколько лет ты был жонга?

Оливер поднял шесть пальцев.

Он может стать ценным дополнением к экипажу «Летучего дракона», а в худшем случае Джонатан поступит по совести и выполнит свой долг. Ни при каких обстоятельствах он не допустит, чтобы заключенный вернулся в рабство.

— Я выплачу взнос, — сказал он, — у тебя есть возможность получить место. Пошли его на марс, Гримшоу, сегодня же, и проверь. Вскоре мы узнаем, настоящий ли он моряк.