Барбара Картленд - Династия любви

– И что вы имеете в виду, говоря это? – снова спросил озадаченный мистер Викхэм.

Тила улыбнулась, и ее лицо стало еще симпатичнее.

– Я пытаюсь объяснить вам, почему для Мэри-Ли очень важно использовать воображение.

Мистер Викхэм встал и прошелся по комнате.

– Я просил вас спуститься вниз, мисс Стивенс, так как решил, что вы слишком молоды и неопытны для того, чтобы учить мою дочь, которой я хочу дать полноценное образование.

– Я знала, что вы так подумаете, – пролепетала Тила.

– Вы знали, о чем я собираюсь говорить с вами? – усмехнулся мистер Викхэм.

– Да, – спокойно ответила Тила.

– И откуда же?

– Потому что я заметила, как вы удивились, впервые увидев меня, и потому что, мне кажется, я знаю, как вы привыкли думать.

– И как же вы можете знать это? – поднял он брови.

Тила ответила не сразу, и он язвительно переспросил:

– Ну так как же, отвечайте!

– Ну хорошо, – собралась с духом Тила. – Вы деловой человек, и вы невообразимо богаты уже в таком молодом возрасте. Из-за этого, а также из-за положения, которое вы занимаете в мире бизнеса, у вас не остается выбора – вам поневоле приходится быть довольно жестким и суровым, а значит, и думать так же.

Она какую-то секунду колебалась, сжигать ли мосты до конца, а потом решительно на все махнула рукой.

– Но я не думаю, – продолжала она, – что именно этого вы хотите для своей дочери, которая, во-первых, всего лишь ребенок, а во-вторых, девочка.

Клинт Викхэм внимательно смотрел на нее, но не проронил ни слова.

Не услышав ничего в ответ, Тила сказала:

– Факты и цифры, может быть, важны для мальчика, но они никак не сделают Мэри-Ли более очаровательной и привлекательной.

Девушка вновь посмотрела на американца, но тот молчал.

– То, что она чувствует и к чему стремится, имеет гораздо большее значение, чем осведомленность в том, что она сможет купить, имея миллион фунтов.

А в заключение речи она произнесла уже мягко:

– Никакие деньги мира не способны купить женскую нежность и тепло, и никакие академические знания не смогут изменить ее сердце.

Тила остановилась и перевела дыхание. Она вовсе не была уверена в эффективности своего монолога и не понимала, зачем она это делает. Слова как будто сами собой срывались с ее губ. И все сказанное ею было правдой, потому что исходило из глубины сердца.

Замолчав, Тила подумала, что все испортила, что ей следовало бы лучше стоять тихо и слушать указания мистера Викхэма, дабы он удостоверился в ее педагогических способностях. Но нет, она должна была сказать то, во что верила сама. И если он уволит ее за это, значит, так тому и быть. Наконец, взглянув на мистера Викхэма, Тила заметила на его лице совершенно очевидное изумление.

Неожиданно он подошел к ней и произнес каким-то необычным тоном:

– Разве в вашем возрасте, с вашей внешностью можно произносить столь глубокомысленные слова?

Было уже около полуночи, когда Тила легла спать. Перед сном она мысленно вернулась к реалиям самого необычного вечера в своей жизни.

После того как Клинт Викхэм поговорил с ней и она уже вознамерилась уходить, он неожиданно сказал:

– Я собираюсь переодеться к ужину, и мне бы очень хотелось, чтобы вы поужинали со мной.

Тила была поражена.

– Поужинать… с… вами?

– Да, в восемь часов.

Она молчала, и он нетерпеливо спросил:

– Ну, так вы готовы мне что-нибудь ответить?

– Я… я бы с радостью согласилась, – честно призналась Тила, – но… это было бы ошибкой.

– Но почему?

Этот вопрос поставил ее в тупик. Она знала, неприлично незамужней девушке ужинать наедине с мужчиной, тем более что она служанка. Если кто-нибудь увидит, не избежать сплетен. Она решилась объяснить все это Викхэму.

– Понимаете, в Англии гувернантка может сесть за стол в обед, но никак не во время ужина. А ужин наедине с хозяином будет вообще равносилен скандалу.

Клинт Викхэм засмеялся:

– Да, я ожидал от Англии чего-нибудь подобного, но я американец, а в нашей стране, как вы, наверное, знаете, нет никакого разделения на классы.

– Возможно. Но вместо этого деньги создают барьеры между людьми, – резонно заметила Тила.

– Сейчас некстати обсуждать подобные вопросы, – прервал ее мистер Викхэм. – Итак, где бы мы ни были – в Англии или в Гонолулу, – я хочу одного: чтобы вы поужинали со мной.

– Ну что ж… хорошо, – в некотором замешательстве промолвила Тила. – Я думаю, нет смысла противостоять вашему желанию.

Она вышла из кабинета, чувствуя спиной пристальный взгляд Клинта Викхэма. Взбежав вверх по лестнице, Тила перевела дух и спросила у себя, может ли быть нечто более невероятное, чем только что случившийся разговор. Девушка еще какое-то время раздумывала, а потом надела новое вечернее платье. Оно, конечно, не было столь великолепным, как платья, в которых появляются юные леди на званых вечерах с целью привлечь внимание кавалеров, но тем не менее очень шло ей.

Тила посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна увиденным. Она была уверена, именно Патрик сказал за обедом, что она красива. И наверняка эти слова были произнесены, дабы выяснить, что по поводу своей новой гувернантки думает сам мистер Викхэм.

«Он почти что уволил меня», – раздраженно подумала Тила.

Однако теперь, после их разговора и приглашения на ужин, это вряд ли произойдет. И все-таки она не может быть абсолютно уверена, пока он сам не скажет об этом.

Когда она спустилась в гостиную и шла к обеденному столу, мистер Викхэм неотрывно смотрел на нее. Взгляд его был таким же оценивающим, пристрастным, как в ту минуту, когда он впервые увидел ее.

Мистер Викхэм явился в вечернем костюме и выглядел довольно впечатляюще. Тила заметила, чем немало была удивлена, что костюм на нем английского производства. Он, видимо, купил его в Лондоне.

«Патрик, несомненно, получил свои комиссионные», – подумала она, но тут же попыталась отогнать эту мысль.

Ей не нравилось вспоминать, как использовали богатство мистера Викхэма Патрик вместе с ее братом, хотя она и старалась внушить себе, что американец этого заслуживает.

Сейчас, сидя за ужином и разговаривая с мистером Викхэмом, Тила была поражена глубиной его знаний. Это был самый умный человек из тех, с кем ей приходилось доселе общаться. В свою очередь Клинт Викхэм хотел побольше узнать о ней. Они спорили на столь разные темы, что в конце концов Тила совсем забыла про еду. Она вдруг обнаружила, что спокойно обсуждает тот круг вопросов, в которых раньше считала себя полной невеждой. Она поняла, что знания, почерпнутые ею из библиотечных книг, дождавшись наконец своего часа, захлестнули ее и стремятся вырваться наружу. Слова непринужденно срывались с губ, и было чрезвычайно приятно, что мистер Викхэм по достоинству оценил ее мозги, раз вызвал на изустную дуэль.

Уже после того как ужин закончился, они еще долго сидели и полемизировали. Предметы спора возникали сами собой и периодически менялись. Тила намеревалась затронуть проблему обучения Мэри-Ли, но из этого ничего не вышло, потому что разговор постоянно перетекал в другое русло.

– Откуда вы все это знаете? – допытывался Клинт Викхэм. – Кто были ваши учителя? Откуда такая осведомленность?

Тила рассмеялась:

– Мне нетрудно ответить на этот вопрос.

– Ну так ответьте, – в нетерпении попросил он.

– Книги, цветы, леса, лошади, – улыбнулась девушка, – и еще воображение, помогавшее мне слышать и видеть мир, которого для вас не существует.

Он откинулся на спинку стула.

– Единственное, что я могу сейчас сказать, мисс Стивенс, – то, что вы совершенно необычная молодая женщина. И я боюсь даже подумать о том, какой вы станете, когда вам будет тридцать.

– Почему боитесь?

– Мне кажется, в этом возрасте вы очутитесь перед довольно нелегким выбором, – серьезно ответил он. – Кем стать: профессором университета или первой женщиной премьер-министром.

Тила рассмеялась:

– Я думаю, это маловероятно.

– Нет, глядя на вас, – кивнул Викхэм, – я думаю, это вполне может произойти.

Они бы еще долго беседовали, если б Тила не взглянула на часы. Она была ошеломлена, узнав, что уже около полуночи.

– Я должна идти спать, – молвила она.

Клинт Викхэм встал с кресла.

– Мне нелегко отпускать вас, – признался он. – Я бы еще о многом хотел поговорить.

– Для этого всегда есть завтра, – улыбнулась Тила.

– Завтра вечером я должен организовать бал, – с сожалением произнес он. – Но, поверьте, с гораздо большим удовольствием я провел бы этот вечер один.

Помолчав, он прибавил:

– Ну, конечно, еще с Мэри-Ли и с вами.

– Я уверена, этот бал чрезвычайной важности, – сказала девушка.

Ей было известно, что о бале хлопотал Патрик, а значит, его обязательно почтит своим присутствием дочь маркизы. Остальными приглашенными наверняка будут хорошенькие замужние женщины – с мужьями или без. Они постараются развлекать мистера Викхэма всеми возможными способами. Благодаря своему состоянию он давно уже стал persona grata в лучших домах Лондона, включая дом принца.

Тила почему-то была убеждена, что Клинт Викхэм преувеличивал, утверждая, будто ему очень понравилось беседовать с ней. А может, он и вовсе издевался над нею, а она этого не заметила.

– Спокойной ночи, мистер Викхэм, – промолвила она и направилась к выходу.

Спиной она чувствовала, что он не сдвинулся с места. Он просто стоял и смотрел на нее.

Девушка поднялась к себе в спальню и подошла к окну. Раздвинула занавески. Фонтан по-прежнему переливался, но только в лунном свете брызги казались совсем не такими, как при солнечном освещении. И от этого все вокруг представлялось полным романтики и волшебства. Было такое ощущение, словно кусочек этой лунной ночи проник глубоко в ее сердце и стал частью ее самой.