— Да, должна признать, что обязана принести вам извинения, сэр, — Виктория подняла на него глаза и улыбнулась. — Я была несправедлива к вам и очень сожалею об этом.

Хардвик взял ее маленькую ладонь в свои руки, и она не отняла ее.

— Я принимаю ваши извинения, и, вероятно, мы можем стать друзьями.

— Хотелось бы, чтобы Обри мог посетить вашу фабрику и увидеть своими глазами, как хорошо она работает.

Хардвик пристально взглянул на нее; гнев вскипала нем при одном упоминании имени Мейнарда.

— Вы называете этого человека Обри и теперь? — он почувствовал укол ревности.

— Мы друзья, — сказала Виктория, смущенная его гневом.

— Тогда я теперь Нейл, раз мы друзья? — последовал резкий ответ. Виктория была готова возразить, что подобная фамильярность вряд ли разумна, но, видя его насупленное лицо, отступила, сказав:

— Я не вижу причины, по которой мы не могли бы обращаться друг к другу по имени, если это доставит вам удовольствие.

— А сейчас нам надо поспешить. Ваш дедушка может послать Фостера на поиски, если вскоре вы не прибудете домой целая и невредимая. Еще перед нашим отъездом у Фостера был такой вид, как будто он собирается позвать вашего деда на помощь.

Викторию разобрал смех.

— Похоже, он действительно отнесся к моему отъезду с вами с некоторой опаской. В конце концов, сэр, его можно понять: выражение вашего лица любому могло бы внушить дурные предчувствия.

По дороге домой Виктория пыталась найти подходящую тему для разговора, которую Хардвик счел бы интересной для них обоих. О фабриках не могло быть и речи, так же, как и об Обри Мейнарде, хотя Виктория была не прочь узнать, чем вызвана вражда между ним и Мейнардом.

В какой-то момент Виктории пришло в голову завести разговор о мисс Ловетт и угрозе с ее стороны, но она отвергла эту идею. Как она поняла, Хардвик и эта дама уладили свои разногласия, как-никак актриса все еще гостила в его доме.

Они ехали молча, пока Виктория, наконец, не произнесла:

— Я буду чрезвычайно счастлива, уведомить мистера Мейнарда, что у вас на фабрике все хорошо.

— Это очень мудро с вашей стороны.

— Я не думаю, что встречусь с ним до бала.

Хардвик нахмурился и устроился поудобнее на сиденье.

— Так он приглашен?

— Ну конечно, он наш сосед и друг моего дедушки, так же, как и мой, — поспешила прибавить Виктория. — Я не знаю, почему вы питаете к нему такую неприязнь. Со мной он всегда вел себя как джентльмен и был исключительно любезен. — В первый раз ей пришло в голову, а не может ли Хардвик завидовать Мейнарду. Но она быстро отмела подобную мысль. У лорда Хардвика не было никакой причины для зависти. Он был красивее, богаче и намного привлекательнее для дам, чем Мейнард. Но Виктория определенно видела выражение враждебности на его лице.

Вскоре показался Блам-Касл. Виктория облегченно вздохнула. Приятно очутиться в надежном убежище, укрыться в своей комнате и осмыслить собственные чувства.

Когда карета остановилась, лорд Хардвик выпрыгнул из нее и повернулся, чтобы помочь Виктории сойти. Она заколебалась, не вполне уверенная в том, что хочет ощутить его горячую руку в своей руке. Его прикосновение вытворяло такие странные вещи с ее сердцем.

— Ну, выходите же, моя дорогая. Вы ведь не думаете, что я укушу вас. Если я до сих пор не съел вас, то было бы нелепо сделать это на глазах у ваших домочадцев. — Он усмехнулся, и в глазах его искрились смешинки.

Виктория почувствовала, как начинает медленно заливаться краской. Этот человек читал ее мысли. Она протянула ему свою руку и воскликнула:

— Честное слово, лорд Хардвик, вы все время подкусываете меня!

Когда Виктория вышла, Хардвик не сдвинулся с места, и она оказалась в опасной близости от него. Когда она подняла на него глаза, Хардвик произнес:

— Я думал, что для вас я Нейл.

— Нейл, — поправилась Виктория, ничуть не рассердившись. Его имя слетело с ее языка тихо, почти неслышно. — Нейл, будьте добры, отойдите.

— А если я не отойду? — он сделал движение, как будто собирался обнять ее.

Голова у Виктории закружилась, она едва могла владеть собой.

— Тогда мне придется позвать на помощь, так что, пожалуйста, посторонитесь.

Он отодвинулся, добродушно посмеиваясь.

— Вы понимаете, что вас могли не услышать?

— Не очень-то вы наблюдательны, — буркнула в ответ Виктория. — Я заметила, что мисс Итеридж смотрит на нас из окна.

С этими словами Виктория подобрала подол юбки, грациозно вспорхнула по ступеням и прошла в большую дубовую дверь, не бросив назад и мимолетного взгляда.

Хардвик, все еще посмеиваясь, уселся в экипаж и поехал в обратный путь. Он мог бы поцеловать Викторию с легкостью, но хотел подразнить ее. Он понимал, что она ждала от него именно этого. Так что сейчас пускай, отправляется в свою комнату и над всем поразмыслит. Но в нем нарастала уверенность, что близится день, когда он уже не сможет проявить подобной выдержки. Он страстно желал прижать ее к сердцу и осыпать поцелуями ее маленькую упрямую голову. Словами он не смог ее образумить, может быть, поцелуи совершат чудо? Да, маленькая фея околдовала его.

Глава одиннадцатая

В день долгожданного бала Виктория проснулась в полной уверенности, что все в порядке. Но, встав с кровати, она споткнулась о скамеечку для ног, и с той самой минуты все пошло вкривь и вкось. Постепенно события приобретали все более угрожающий характер, и Виктория спрашивала небо, за какие грехи она заслужила подобное наказание. На нее градом сыпались неприятности.

Идя к гардеробу за платьем, Виктория обратила внимание, что на улице бушует буря. Дождь хлестал с такой яростью, что в окнах тревожно дребезжали стекла. Даже тяжелые узорчатые занавеси из дамаста вздымались от ветра, врывающегося сквозь щели в рамах.

Все еще ощущая боль в ноге, Виктория рылась в своем шкафу, гадая, куда запропастилась горничная. Она наказала девушке разбудить ее в семь часов, а каминные часы показывали уже половину девятого. Виктория в раздражении дернула за шнурок звонка.

— Я не допущу, чтобы этот день был испорчен, — бормотала она себе под нос, все еще перебирая платья в попытке найти то, которое подходило бы для работы.

Виктория взглянула вниз и увидела ком белой ткани, засунутый в дальний угол шкафа.

— Что же такое эта неряха бросила в шкаф? — удивилась Виктория. Она вытащила скомканный сверток и в ужасе вскрикнула. Это было то самое платье, которое она собиралась надеть сегодня вечером.

Держа белое платье в руках, Виктория поднесла его к свету.

— О нет! — задыхаясь, воскликнула она. На спине платья красовалось большое коричневое пятно от утюга. Оно было безнадежно испорчено.

В это время в комнату тихо вошла девушка.

— Вы звонили, мэм?

— Да. Где вы пропадали? — Виктория обернулась, чтобы дать девушке нагоняй, но увидела, что это не ее горничная, и нахмурилась.

— Кто вы? Где Беатриса, которую я наняла на прошлой неделе? — Она показала девушке платье. — Где эта негодница? Кто это сделал?

— Похоже, я видела его вчера в руках у Беатрисы. Я еще подумала, что у нее какой-то испуганный вид. — Девушка взяла у Виктории платье. — Меня зовут Претория, мэм. Меня послали помочь вам одеться.

— Понимаю, а где Беатриса?

— Точно не знаю, но слышала, что она с утра плохо себя чувствовала.

— Ах, так. Наверное, боится прийти после того, как испортила платье. — Виктория улыбнулась. — До сих пор я никогда не била служанок, так что перестаньте смотреть с таким страхом, Претория.

— Что мне делать с платьем, мэм?

— Отнеси его вниз и выброси. — Виктория подошла к платяному шкафу и пробежалась рукой по ряду платьев. — Это синее подойдет. Я собиралась поберечь его до вечера у викария, но придется надеть его сегодня. У меня будет время подобрать другое.

— Синий цвет очень пойдет вам. А в этом сезоне синий — самый модный цвет в Париже. Я слышала, как на прошлой неделе две дамы обсуждали это в лавке в городе.

Виктория улыбнулась.

— Спасибо, Претория. Ты наблюдательная девушка. Возможно, синее платье будет даже лучше, чем белое. — Она с вздохом вынула его из шкафа и повесила на плечики, чтобы на платье расправились складки. Виктория не могла допустить, чтобы горничная прожгла второе платье. — То белое платье было сшито из очень тонкого материала, так что, вероятно, Беатриса не знала, как его гладить.

Виктория несколько приободрилась и направилась к двери. Мысль о предстоящем приеме доставляла ей беспокойство, и ей необходимо было чем-нибудь заняться, чтобы успокоиться. Когда день начинается не так, как ожидаешь, легко впасть в уныние.

— Полагаю, самое время спуститься и посмотреть, как идут приготовления к вечеру.

— Да, мэм. Без вас, безусловно, не удастся справиться со всеми неурядицами.

Виктория остановилась и повернулась к горничной.

— Что-то не ладится?

— Можно сказать, что ничего не ладится, — вид у девушки был испуганный. — Пусть лучше кухарка или Фостер объяснят вам.

Предчувствие катастрофы охватило Викторию, и она стремглав выбежала из комнаты.

— Где мисс Итеридж?

— Она на кухне, старается успокоить кухарку и умоляет ее не увольняться.

— Почему до сих пор никто не доложил мне? — Виктория быстро спускалась по лестнице.

— Вчера вечером Беатриса всех предупредила, что вы наказали не будить вас утром, что бы ни случилось, а любого, кто посмеет сделать это, сразу же уволят.

— Боже правый, с какой стати?

Девушка пожала плечами, еле поспевая за Викторией.

— Беатриса объяснила, что вы хотите хорошенько выспаться перед балом.

— Что за нелепость! — Виктория толкнула огромную дубовую дверь, чувствуя, что гнев на заболевшую горничную растет с каждой секундой.

Она шагнула в кухню. Мисс Итеридж стояла, загораживая собой заднюю дверь, и горячо спорила с кухаркой, которая сняла свой передник и повесила его на деревянный крючок.