Она думала только о том, чтобы покинуть эту таверну — и Маркуса. Дальше ее мысли пока не заходили. Страх перед будущим не должен затмевать насущные проблемы.

Ее волосы были растрепаны, но их можно прикрыть шляпкой. Где…

Неожиданный стук в дверь заставил ее замереть на месте. На миг ее сердце заколотилось у самого горла. Она сложила руки вместе, чтобы унять дрожь, и поспешила к двери. Маловероятно, что это стучал Маркус, вернувшись и ожидая, пока она откроет.

В проеме стоял молодой человек, принесший записку.

— Капитан выражает вам свое восхищение, мэм. Он… он считает, что вы можете обрадоваться предложению перевезти вас. — Он показал головой на соседнюю комнату. — Мы невольно подслушали — если вы не возражаете против этой фразы, мэм.

У него был грубый голос и быстрая речь. В его манере даже чувствовалась доля смущения. Его взгляд то устремлялся на нее, то уходил в сторону. Тем не менее было что-то заслуживающее доверия в его осанке и в том, как прямо он держал руки, пока ждал.

— У вашего… капитана есть судно?

Он быстро кивнул.

— Килевая лодка. Но вы должны пойти сейчас, если хотите отправляться…

— Да-да, но… вы уверены, что это не та лодка… которую нанял джентльмен, который был со мной?

— Абсолютно уверен, мэм.

У нее было желание спросить, куда идет судно, но какое это имело значение, если оно увезет ее из этого места. Более того, все лодки плыли вниз по течению и в конечном итоге прибывали в Новый Орлеан, разве нет?

Вернувшись в комнату, Кэтрин схватила свою шляпку.

— Идемте, и побыстрее!

Ее проводник повел ее в противоположном от узкой лестницы, ведущей в общий зал, направлении и вскоре остановился перед закрытым ставнями окном в конце длинного коридора. Оглянувшись вокруг, он поднял засов и открыл ставни.

Внизу было темно и пусто, по крайней мере, так казалось Кэтрин до того, как мужчина перебросил ногу через подоконник и вылез в окно. Он нащупал опору для ноги, потом Кэтрин увидела верхние ступеньки неотесанной лестницы, прикрепленной к стене дома.

— Когда я пройду полпути, начинайте спускаться. Не забудьте закрыть за собой ставни. И не переживайте: если упадете, я вас поймаю.

Не успел он договорить, как его голова уже скрылась из виду. Кэтрин осторожно поднялась на подоконник и переставила через него ногу в туфле. Ее юбки зацепились за угол одной ставни, но она быстро схватилась за подоконник, едва дыша сквозь стиснутые зубы, пытаясь удержать равновесие. Прошло много лет с тех пор, как она лазала по деревьям или съезжала вниз по перилам. Тогда ее юбки были короче. Как же ей повернуться? Да, вот так. Не забыть про ставни. Занозы. Черт! Sacré mille diables![90]

У нее все поплыло перед глазами, поэтому, спустившись на землю, она вынуждена была недолго постоять, прислонившись к лестнице. Дело было не в высоте, а в сильной головной боли, дрожащих от слабости конечностях и подступающей тошноте. Но она не могла остановиться сейчас. Собрав все силы, от чего над верхней губой выступили капельки пота, она отпустила лестницу.

— Сюда, — приглушенным голосом произнес ее проводник и ушел в ночь с фонарем в руке. Ей не оставалось ничего другого, как следовать за ним.

К лодке они шли окружными путями. Из-за затянутого тучами ночного неба было очень темно, и они продвигались медленно, часто останавливаясь в тени ветвей, пока лодочник искал дорогу. Поглощенный этим, он не пытался ей помочь, не поддерживал, когда они переступали через поваленные деревья, не освобождал юбки от прицепившегося вереска. Она начала сомневаться, что эта его осмотрительность и долгие остановки были продиктованы соображениями безопасности. Эти сомнения вызвали дрожь в ее теле, затем она подавила их. Она была не в том положении, чтобы задавать вопросы.

Кэтрин испытала безмерную благодарность, когда увидела судно, плавно покачивающееся на воде. Она даже не возражала, когда проводник поднял ее на руки, перенес через мелководье и передал в другие руки на борту.

Конечно, такая беззаботность не могла длиться бесконечно. Когда ее поставили на землю в центре группки речных разбойников, таких же зловещих, как и те, которых она видела в таверне, Кэтрин охватила паника. Они столпились вокруг нее, толкаясь, пихаясь, выглядывая друг у друга из-за плеча и что-то бормоча себе под нос. Затем, когда со стороны планшира появился мужчина, который привел ее сюда, его сердечно похлопали по плечу со словами: «Так значит, ты доставил ее, да?»

— Как приказано, — проворчал он и пробрался к ней. — Не хотите ли спуститься вниз, мэм? — предложил он. — Так будет лучше.

Кэтрин лишь кивнула.

— Запритесь, — посоветовал он, направив ее к двери в грузовой отсек, похожий на тот, что был в килевой лодке, на которой она путешествовала вверх по реке.

— Когда… когда мы отплываем? — запинаясь, спросила она.

— Как только капитан закончит свои дела.

Он подождал, пока она войдет в кабину, затем принялся закрывать дверь.

— Постойте, — сказала Кэтрин, положив руку на дверь. — Вы были так добры. Я безмерно благодарна.

— Это была идея капитана, мэм. Сохраните свои благодарности для него. Он будет этому рад. — Быстро поклонившись, он ушел, прихрамывая.

Глава 17


«Какой странный человек», — подумала Кэтрин. Она попыталась закрыть дверь на засов; это был тяжелый кусок бревна, обладающий прямо-таки человеческим упрямством. То ли его покоробила речная влага, то ли у нее не хватало силы, но он не становился в держатель.

После нескольких минут она перестала с ним бороться. Лучшее, что она могла сделать, это подпереть им дверь под острым углом.

Выпрямившись, она осмотрела кабину. Масляная лампа под потолком раскачивалась при каждом наплыве поднимаемых ветром волн. В отличие от других кабин, в которых ей довелось побывать, в этой была только одна кровать — низкая, аккуратно убранная койка у стены. С противоположной стороны стояли стол с полочкой и тяжелый стул. В дальнем конце была пара шкафов, сделанных, как казалось, из кусков мачты. Условия были спартанскими, но вокруг оказалось на удивление чисто — полный порядок. Жалко было нарушать гладкость застеленной простыни, одеяла и аккуратно уложенной подушки, но она должна была прилечь. Просто обязана.

Когда она снова открыла глаза, ее бросало из стороны в сторону. Лампа над ней танцевала опасную джигу, ее огни прыгали и образовывали широкие ореолы. Деревянный засов упал. Дверь кабины качалась туда-сюда на петлях, а через проем виднелись вспышки молнии. Удивленно озираясь вокруг, Кэтрин мало-помалу начала прислушиваться к голосам, перекрикивающим ветер.

— …Естественно, и капитан не допустит даже мысли отплывать в такой шторм!

— Ты не знаешь капитана! Он предпримет любые меры, лишь бы не потерять свой груз!

— Я не помню, чтобы он когда-нибудь так переживал по поводу чего-то — или кого-то!

— Ага! Этому белобрысому невеже повезет, если останется в живых. Капитан, естественно, был не слишком рад услышать, что тот приложил к ней свои пять пальцев!

— Бьюсь об заклад, он хотел сам хорошенько приложиться!

Мужчины, как показалось Кэтрин, прятались от ветра возле грузового отсека. Их голоса были отчетливо слышны. Слишком отчетливо. Но она не должна расстраиваться. Мужчины всегда так разговаривают. Это ничего не значило. Если бы только она могла подняться и закрыть дверь…

— Пять к одному, что мы пришвартуемся ниже по течению, пока капитан будет гостить у нашей леди!

— Не знаю, эта его чем-то зацепила. Держу пари, он получит резкий отпор и от ворот поворот!

— Принимаю. Исходя из того, что я видел, капитан не намерен принимать отказ!

Кэтрин медленно поднесла руку к голове. Господи, в какую передрягу она опять впуталась? Капитан. Могли ли они иметь в виду того громадного хвастуна с кривым глазом, которого она видела в общем зале таверны? Это кукарекающее подобие человека? Что тогда сказал трактирщик? «Знаток женщин»? Неужели он предоставил ей убежище только для того, чтобы заполучить ее для себя? Ей следовало бы догадаться, но ее подкупил его рыцарский жест, благородный поступок мужчины по отношению к беззащитной женщине. Она мысленно рассмеялась. Насколько неправильными, насколько, как это ни печально, ошибочными были эти суждения. По опыту она знала, что слабость и беззащитность женщины чаще всего пробуждали в мужчине инстинкт охотника.

Но была ли она слабой, была ли беспомощной? В прошлом да. Беззащитная против большей силы, она была обманута, обесчещена, пленена, ее запугивали и били. Больше этого не будет. В глубине ее души зарождался неумолимый, медленно нарастающий бунт. Она совершит убийство, но не подчинится воле другого мужчины.

Встать на ноги в раскачивающейся лодке было непросто, но ей это удалось. Дотянувшись до распахнутой двери, она сделала несколько маленьких шагов и поднялась на палубу.

Увидев ее, мужчины замерли от изумления, их бородатые лица казались бледно-серыми при вспышках молнии. Она сама, должно быть, смахивала на растрепанное привидение, подумала Кэтрин, быстро кивнув им. Она как можно скорее повернулась к ним спиной, отнюдь не уверенная, достаточно ли прикрывал ее грудь порванный корсаж.

Двигаясь к темной корме лодки, она видела лишь мерцание лампы в таверне, как слабый свет светлячка сквозь ветки деревьев. Теперь кабачок казался дальше, чем раньше, потом она заметила, что они отплыли от причала, наверное, чтобы их не занесло на песчаную мель. Ветер был достаточно сильный для этого. Он развевал ее прилипшее к телу платье, подол которого шелестел, как флаг. Распущенные волосы хлестали ее по лицу, и она вынуждена была постоянно убирать их назад, напрасно пытаясь привести прическу в порядок.

Что она могла сделать? Куда пойти? Нельзя было оставаться здесь и ждать прихода капитана. А на берегу был Маркус. Дальше по суше, если бы она смогла добраться так далеко, был Рафаэль. Лучше дьявол, которого знаешь, чем тот, которого не знаешь, как говорит старая пословица. Но нет, она не вернется назад. Не сможет. Кто согласился бы ей помочь? Фанни? Она не выразила глубокого сочувствия. Джилс? Да, может быть, Джилс. Это не было тщеславием — он действительно испытывал к ней нежные чувства, она это ощущала.