— Разве это не сведет на нет твою цель?

— Возможно, — согласился он все тем же тихим спокойным голосом, — в том случае, если у меня не получится.

— Рафаэль…

Она повернула к нему голову, заглянув в глубину его черных глаз, но увидела там лишь собственное отражение. Очевидно, там не было того, что она ожидала найти. Вопрос, который, как призрак, повис где-то в глубине ее души, исчез незаданным.

— Да, chérie?

— Ничего, — прошептала она.

Позже, лежа в темноте под москитной сеткой, Кэтрин поняла, что Рафаэль был прав. Она действительно сдерживала себя. Она уже не была столь холодна в его руках. Однако осторожность все же осталась. Это было чем-то неосознанным; более того, она даже не ведала об этом внутреннем сопротивлении. Теперь, осознав его, она понятия не имела, может ли его контролировать. Это не было открытым возмущением. Это было скорее усмирением какого-то тайного желания ее души. Почему? Было ли это каким-то осадком, потаенной обидой за то, что он похитил ее и лишил девственности, как полагал Рафаэль? Она не знала.

Не могла она и примириться с тем, что Соланж тщательно спланировала вбить клин между ней и Рафаэлем. Почему золовка до такой степени ее ненавидела? Она не представляла для девушки никакой опасности. Возможно, та всего лишь защищала мадам Тиби. И тем не менее в злобной неприязни Соланж читалась какая-то ненормальность.

Ей хотелось все высказать золовке по поводу ее совета, но она не подарит ей удовольствие узнать, что ее уловка подействовала и едва не явилась причиной настоящей пропасти между ней и Рафаэлем. Нет, она ничего не станет ей высказывать, но запомнит и отныне будет начеку.

Глава 12


Неделя прекрасной погоды сменилась двумя неделями дождей. Серые тучи окутывали небо изо дня в день, повергая дом в чудовищные сумерки, так что свечи нужно было зажигать даже в полдень. Бури с непрекращающимся громом, подобным голосу с небес, чередовались с периодами монотонных дождей. На улице даже свет казался зеленым, поскольку лучи преломлялись о мокрую блестящую поверхность свежей травы и нежную молодую листву.

Рафаэль, которому суровая погода не позволяла ездить верхом, большую часть времени проводил в своем кабинете, просматривая счета. Кэтрин в это время томилась. Когда она попросила дать ей домовые книги, где было указано количество и цены продуктов, одежды и других принадлежностей, купленных и выданных челяди и людям в хижинах, ей спокойно ответили, что этих книг нет. И причина была проста: в Альгамбре не было таких статей расходов.

Кэтрин с изумлением посмотрела на мадам Тиби. Ее мама, несмотря на то что была эгоистичной и невнимательной к другим, выдавала рабам бобы и свинину, муку, сало, яйца, сезонные фрукты и рыбу. Еженедельно. Каждому слуге летом и осенью полагался новый комплект одежды из лично выбранной мадам Мэйфилд ткани, сшитый двумя специально приглашенными для этого швеями. У прислуги не было ни средств, ни времени обеспечить себя вещами самостоятельно. Если их не снабжали этим в Альгамбре, то в каком же положении должны были находиться слуги? Кэтрин решила выяснить это, как только наладится погода.

Но она нашла, чем себя занять. Обнаружив, как и предсказывала Соланж, что служанки без прямого надзора не работали, она постоянно им докучала, стояла над ними, пока они чистили мебель в доме мылом и щеткой, полировали ее льняным маслом с уксусом. Со всех высоких углов комнат была выметена паутина. Ковры были свернуты и сложены в передней галерее в ожидании солнечной погоды, чтобы выбить из них пыль. После этого их обрызгают табаком, завернут в муслиновые покрывала и поднимут на чердак, до зимы.

Моющие и чистящие средства, а также половики были привезены из Нового Орлеана на килевой лодке. Как и говорила Фанни, у Рафаэля было собственное судно. Оно совершало коммерческие рейсы между Натчезом и Новым Орлеаном, делая по пути остановки у разных плантаций. Периодически лодку привязывали на ночь перед домом. Но экипаж можно было увидеть редко: то ли из-за распоряжения Рафаэля, то ли они предпочитали лишь свою грубую компанию. Она предоставляла мужу список всего необходимого, а он передавал его капитану судна, и потом все чудесным образом доставлялось к ее порогу.

Али доказал, что является ее союзником в доме, и всегда оказывался рядом, когда нужно было что-то поднять или отнести. У него особенно хорошо получалось выгонять служанок из их комнат внизу или слуг мужчин из кузни за хижинами позади дома, где они любили сидеть на корточках, опершись о стену, и плевать в костер.

Несмотря на свою близость с Рафаэлем, Али, казалось, не спешил поднимать перед ним вопрос об Индии, предполагаемой служанке Кэтрин. В качестве благодарности за его помощь однажды за ужином Кэтрин неожиданно решила спросить об этом вместо него.

— Служанка? — удивился Рафаэль, нахмурив лоб и отрывая взгляд от голубятины, специально для него приготовленной. — Разве она тебе нужна?

— Али настаивает, что да. Тебе будет легче понять, если я скажу, что у него кто-то есть на примете.

Рафаэль подождал, пока ему положат на тарелку кусочек голубятины, затем отклонился к спинке стула.

— Да, начинаю понимать. Она красивая?

— Понятия не имею, я ее не видела, но уверена, что в этом деле на вкус Али можно положиться, — ответила Кэтрин, не обращая внимания на насмешливое фырканье Соланж. Интерес мадам Тиби к их беседе был тщательно скрыт за опущенными веками, но тем не менее не вызывал сомнений.

— То, что привлекает Али, может не доставить удовольствия тебе, — сухо прокомментировал Рафаэль. — Но я действительно обещал тебе найти служанку, правда? А поскольку сам отправиться на поиски я не могу, значит, нужно соглашаться. Ты знаешь, как зовут этот идеал?

— По-моему, Али называл ее Индия.

Кэтрин показалось, что он не собирается это комментировать, но он сказал, не отводя взгляда от тарелки:

— Индия — необычное имя.

— Да, — согласилась она. — Наверное, как и у Али, в ее жилах течет чужестранная кровь.

— Ты и в самом деле не видела ее?

— Нет, — резким тоном ответила она, сжав вилку из-за этого неожиданного осуждения.

Это привлекло его внимание, и он, прищурившись, посмотрел на нее сквозь густые ресницы.

— Тогда, прежде чем принять эту девушку, я советую тебе посмотреть на нее и поговорить с ней. Она может оказаться невежественной и неподготовленной или никогда раньше не работавшей в доме. А если так, то тебе придется набраться огромного терпения, чтобы превратить ее в свою помощницу. Ты же понимаешь, что не сможешь отправить ее обратно, не имея на то веских оснований. Ей будет стыдно перед остальными, и над ней могут жестоко насмехаться.

— Я не подумала, — задумчиво произнесла Кэтрин. — Поскольку это твои люди, возможно, ты бы хотел принять решение?

Рафаэль потянулся к бокалу вина и пристально посмотрел на рубиновый напиток.

— Нет, — медленно ответил он. — Это почти не имеет ко мне отношения. Я полагаюсь на твой выбор.

— Спасибо, — поблагодарила Кэтрин, удивившись этой внезапной капитуляции, и у нее ненадолго даже перехватило дыхание. — Уверена, Али обрадуется этому.

На суровом лице Рафаэля заиграла улыбка.

— Коль уж у тебя появится служанка, я смогу чаще пользоваться услугами своего лакея.

— Я не думала, что отрывала его от тебя, когда он был тебе нужен.

— Нет-нет, — быстро пошел на попятную Рафаэль. — Он выполнял мои указания.

— Правда? Тогда я тем более благодарна, — сказала Кэтрин, пристально глядя мужу в глаза.

Соланж демонстративно кашлянула.

— По-моему, Али задается. Он ведет себя слишком деспотично с другими слугами и вмешивается в дела по дому. Несколько раз он имел наглость среди дня просить у мадам Ти ключи от шкафов с серебром, а возвращал их только после того, как она просила об этом.

— Боюсь, это моя вина, — кротко заметила Кэтрин. — В течение дня или двух мы с ним начищали серебро. Мне хотелось посмотреть, получится ли отчистить его нашим особым семейным способом при помощи мела и спирта и будет ли оно блестеть лучше, чем если вымыть его мылом, как привыкли делать здесь. К тому же там было несколько пятен от яиц, которые мы отчистили солью.

Сидевший во главе стола Рафаэль насупил брови.

— Кэтрин, неужели тебе нужно было самой участвовать в уборке?

— Всего один или два предмета, уверяю тебя. Почти всю работу выполнял Али.

— Я ценю твои усилия, — сказал он, бросив взгляд на сияющую медную поверхность камина, — но не думал, что ты так серьезно воспримешь мое замечание насчет состояния дома. Нам всем нужно отдохнуть. Ты ездишь верхом?

— Я… да.

— Тогда мне бы доставило удовольствие, если бы ты ездила со мной по утрам, или можешь в свободное время скакать на лошади вдоль реки, только на болото ездить не нужно. Но я бы не хотел, чтобы ты перетруждалась.

Немного покраснев, Кэтрин отвела взгляд от его красноречивой ухмылки. Она все поняла без слов: в доме, полном слуг, отговорка, что она устала, была бы неприемлемой, когда он привлекал ее к себе под москитной сеткой их кровати. Чтобы изменить ход своих мыслей, Кэтрин резко кивнула и повернулась к мадам Тиби.

— Кстати о ключах, — сказала она. — Могу я попросить ключ от шкафа с материей? Я очень хочу утром посмотреть, что в нем, а беспокоить вас так рано не хотелось бы.

— Конечно, я помогу вам, — начала мадам Тиби, изогнув маленький рот в подобострастной улыбке.

— В этом нет необходимости. Я знаю, как вы ненавидите вставать до десяти утра, к тому же мне может помочь Али. Кроме того, мне все равно нужно сложить приданое, а я хотела бы сделать это сама, вы же понимаете?

Мадам Тиби издала звук, который можно было принять за неохотное согласие.

Кэтрин, ухватившись за эту мизерную возможность, упорно продолжила:

— Если вы передадите мне все ключи, мадам, это избавит вас от беспокойств. Мама подарила мне серебряную цепочку, на ней они будут смотреться гораздо эффектнее. Я приколю ее на пояс, ведь эта цепочка — поистине шедевр ювелирного искусства, — сказала она, затем обратилась к Соланж и Рафаэлю с самой обаятельной улыбкой: — Признаться, мне не терпится надеть ее.